Дитя короля

Билык Диана

— Никогда не отпущу… Я без тебя эти несколько часов, чуть с ума не сошел. Не люби, но не улетай, не исчезай, не уходи, пожалуйста, Дара.

— Несколько часов? — выдыхает девушка и трется ласково губами о ладонь, распуская сладкие колючки по всему телу. — Прошло пару минут, Эмилиан… — она тянется ко мне, вжимается и дрожит каждой клеточкой тела. Так сильно, что у меня тоже начинается тряска.

— Будто вечность прошла, д-да…

Лекарь так отчаянно кричал последние секунды закрытия бреши, у меня сердце кровью обливалось, от этого и сдавило эмоциями, будто за границей мутного зеркала портала осталась моя любовь, а не Тима. Я сделаю все, чтобы парню и Ри помочь, потому что обязан им двоим жизнью.

Нам с эмонес и лекарем пришлось отбиваться от нападений леса и догонять блуждающий портал, Римерия не удержала его, когда нацепила петлю. Мун лапу поранил, пока рвал черные лозы, что норовили полакомиться моими чувствами, но защищал меня без капли колебания. Хоть бы выжил, бедняга! Будет Ри хорошим помощником, пока мы с лекарем придумаем, как вытащить бедняжку. Да только ей придется тяжело: у нас тут секунды проходят, а у нее часы.

Когда лес стал гуще, а время будто замерло, луна надо головой встала колом и одним глазом насмехалась над нами, я чуть не отчаялся, но эмонес шла вперед, зверь дрался до последней капли крови, а лекарь уверял, что мы все выберемся. И я тоже шел, потому что не мог показать себя слабым королем.

Столько энергии было в одном юном парне несколько часов назад, что можно было полечить целый полк его накопленной силой. И все это осталось там, за границей черных ветвей, запуталось в чаще Вастенских мраков. Сейчас он больше походил на полумерца — не совсем нечисть, но и не живое создание. Зомби, одним словом. Механическое существо, кожа да кости, без души.

Такие встречаются на границе с Чертой и в Мертвых землях — люди их используют вместо ломовой силы, как лошадей. Для обработки огородов, тяжелого труда на каменоломнях, плавильнях и шахтах. По правде, их происхождение оставалось загадкой, ведь они — порождение магии некромантов, которую давно запретили. Да и полумерцы запрещались по закону, но я не особо наказывал своих подданных за их использование. Одинокие женщины с детьми на окраинах из-за частых нападений скелетонов, оставались одни, без помощи, без мужей, без отцов. И забрать у них последний шанс на выживание я просто не мог, рука не поднималась.

Король не все желает видеть, замечать. И иногда даже отказывается исполнять законы своей страны. У короля есть слабые места, которые нельзя назвать провалом, потому что в этих мелочах кроется сила и милосердие. Это просто жизнь, нельзя от нее отвернуться, бездумно заучив буквы закона. И Жрецы это прекрасно понимают, потому и преследуют тех, кто выходит за рамки. Таких, как мы с Дарой.

И сколько еще таких, как мы, должно пострадать, прежде чем мир поймет, что смешение магии не слабость, а сила?

Думаете, лишние таланты сотворят добрые дела за вас? Нет.

Думаете, лишние таланты сделают вас особенными? Нет.

Думаете, что таланты настолько тяжелы, что лишние придется закопать? Нет.

Да потому что дар нужно использовать разумно, и порой слабый маг может стать героем, а сильный — пасть от руки страха и прослыть слабаком. Все в нашем, да в любом, мире относительно.

Затихший Тимеран вызывает ездовых драконов компаньонской руной и, пока мы ждем их, упорно молчит и задумчиво смотрит на серо-мутный горизонт, где в рыхлом мороке в небо упирается вершина Оджи — горы на окраине Вастенского леса. Я не вмешиваюсь, потому что он взрослый мужчина и должен сам с этим справиться. Связь не закреплена, выжжена, Тим будет жить дальше, а через время, когда чувства схлынут, а древняя магия растворится, снова сможет полюбить. Да, лес подкинул парню жуткий подарочек. И отказаться не сможешь, и возьмешь — станешь призраком среди живых. Как жить дальше, зная, что там, в черных ветвях, осталась твоя половинка? Это невыносимо даже представлять, и, озираясь на свою невесту, я сдерживаю улыбку радости. Я так счастлив, что она жива, что рядом. И плевать, что чувств нет, плевать, что я ей не нужен. Она мне нужна. Этого хватит.

На ездовых драконах за несколько часов мы благополучно добираемся до замка. Молчаливые, уставшие и разбитые.

Месс встречает нас у ворот замка с отрядом воинов. С удивлением смотрит на мою бороду и живот Дарайны.

— Лес… иллюзий, — говорит он сухо и переводит взгляд на парня, что качается от легкого летнего ветерка. — Тимеран? Ты в порядке?

Лекарь кивает, а потом, как сломанная кукла, падает на брусчатку. Месс бросается на помощь, распахивает его изорванный китель, разрывает испачканную в кровь рубашку и охает. На светлой коже парня отчетливо пульсируют узоры стигмы, что вросли в грудную клетку и обняли не окрепшие еще плечи. Колючими закрученными лозами метка выползла на шею и отчетливо горела алым в сумерках.

— Что там случилось, Эмиль?

— Он встретил истинную пару.

Месс хмыкает и проводит ладонью над парнем. Руки старика подсвечиваются синим, а лечение, что он посылает, блокируется черной аурой.

— Не дури старика, какая пара может быть в Вастенском лесу?! Он здоров, как бык, это истощение искры, Эмилиан. Его нужно в купальню, срочно.

Я смотрю на обеспокоенных драконов, друзей лекаря, и приказываю:

— Тимерана в лекарскую, а сами спускайтесь в столовую и на сутки отправляйтесь в опочивальни. Спасибо за верную службу, Мэмфрис у вас в долгу, — и традиционно провожу растопыренными пальцами от виска до виска.

Черноволосые парни, имен которых я не помню, коротко кланяются и, только когда они исчезают за воротами, а мы можем не бояться чужих ушей, я, придерживая Дарайну под руку и за талию, рассказываю советнику:

— Месс, в лесу живет последняя эмонес.

— Ох ты ж, мраки Стихий! — старик взбивает ладонями воздух и округляет глаза. — Она его пара?

— Да — Римерия, — киваю и сильнее прижимаю Дарайну к себе. Девушка устала и еле ноги волочит, но она рядом, и нет на свете более счастливого мужчины сейчас. В главном холле подхватываю невесту на руки и несу к лестнице. Месс послушно следует за мной.

— Эмилиан, сколько времени вы там были? — тревога разливается в его голосе.

— Два месяца.

— Великий Шорг, сожри нас! У нас осталось тридцать лун?

— К сожалению.

— Давно нужно было выжечь этот лес. Я тебе говорил, что добра от него не будет, — ворчит недовольно советник, а я пресекаю его причитания взмахом руки:

— Даже не думай! Пока Римерия там, лес никто не посмеет тронуть. Голову отрублю! Лично!

Дара немного вздрагивает от моего тона и прячет лицо в хлопке рубашки, стягивает пальчиками ткань на груди, но не возмущается и не пытается вырваться.

Мы проходим к покоям, а старик продолжает выражать недовольство:

— Все это плохо кончится. Не слушаешь ты меня, Эмиль. Помру раньше срока, будешь тогда один со своими королевскими заботами разбираться.

— Хуже уже не будет, Месс. Она прожила там более пятисот лет. Найди все об уничтожении эмонес, рассчитай время, когда ее туда загнали, найди кровных родственников, любого, кто был связан и сможет помочь. Возьми Тимерана, он будет рад этим заняться.

— Ой, боюсь, свихнется Тим без пары, — качает головой старик. — Одного не пойму, как стигма вверх поднялась? Они успели закрепить ее?