Дитя короля
Шрифт:
Нежно поглаживаю его по спине, пытаясь успокоить, когда мы останавливаемся перевести дух. Я делаю глоток воды из фляги, тратить магию на восстановление тела не хочу, потому что не знаю, что меня ждет впереди. Вдруг придется искру выжимать до дна, чтобы спасти мою девочку? Я готов к этому, только бы вытащить ее из этой ловушки.
— Держись, друг, — обнимаю Муна за большую шею и вместо его мурчания слышу впереди шорох.
Фамильяр напрягается, его мышцы каменеют, а глаза сужаются до двух горизонтальных щелок.
— Что ты чувствуешь, Мун? — веду ладонью по холке. От шерсти искрит магия, фамильяр внезапно срывается, почти сбив меня с ног, и ныряет в темноту, оставляя меня наедине с тишиной и маленькой маруньей на плече.
«Эмилиа-а-ан, отдай свою любовь…»
Мне кажется, что голоса везде: надо мной, справа, слева, позади. Я вскакиваю и, размахивая мечом, кричу:
— Вы ничего не получите! Я вас не вижу, знать не знаю, а отдавать самое ценное пустоте — это не королевское дело!
«Хоче-е-еш-ш-шь нас-с-с… увидеть?»
— Да! Хочу видеть тварь, что прячется за черными ветвями и нагоняет на людей страх! Выходите на честный бой!
«Бой?» — басит шепот, разделяясь на тысячи разных тембров и оттенков, и раскатистый смех набрасывает на меня лютый холод.
Ветви расступаются, раскрыв передо мной широкую округлую поляну. Вспыхнувший серебристый свет, будто луна рухнула в это гиблое место, заставляет меня зажмурится. И, когда боль в глазах отступает, я замечаю маленькую девочку впереди. Она ласково поглаживает Муна, а он покорно сидит на задний лапах, но не выражает в эмоциях ничего кроме скуки и безразличия.
— Ну, что, меняемся? — говорит малышка писклявым голоском. — Я тебе отдаю котика, а ты… даришь мне самое дорогое.
— Нет! Самое дорогое ты у меня забрала. Отдай Дарайну, — меня напрягает, что передо мной ребенок, хотя я чувствую, как темная магия исходит от маленького тела. Это просто иллюзия, настоящий враг внутри — скрыт. — И покажи мне свой истинный облик!
— С какой радости? — кривится девчонка, язычком скользнув по губам, отчего я замечаю острые зубки. Золотые волосы разлетаются в стороны и вспыхивают синеватым серебром. — Кто ты мне такой, чтобы я подчинялась? — и ее детский голос пропускает злобный гортанный рев.
— Я король этих земель! Король Мэмфриса!
— Ха, — она проводит ладонью по голове Муна, отчего его перекашивает, а я чувствую от привязи сильную боль. Приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать и не пасть на колени перед тварью. — Ха. Ха. Ха. Беспомощный король пришел выручать невесту и своего ненастоящего питомца. Как смешно, — она вдруг меняется в лице: от нежной милой девочки остаются только золотые волосы, а остальное уродуется черной мглой. Через миг магическая тварь снова превращается в девочку, будто перемены мне показались.
— Ты не можешь определиться со своим ликом, как ты смеешь меня судить о беспомощности? — смеюсь ей в лицо и смело ступаю ближе. В больших детских глазах кружится тьма, светлое платьице развевается, хлопает по худеньким щиколоткам и прячет черный хвост. И я все понимаю. — Так ты эмонес?! — Старые книги в библиотеке описывали этих существ. Они раньше были людьми, но из-за своей особенности нагоняли на жителей страх, потому их уничтожали. Но как? Они же, если верить разным источникам, вымерли!
— Иди вон! — ревет монстр, искажая лицо крошки, превращая его в нечто черное и безликое. — Тебе здесь делать нечего! Невеста твоя добровольно пришла, захочет — сама уйдет, но мы знае-е-ем, что она не захо-о-о-очет!
— Ты же была человеком, — говорю спокойно и обхожу поляну по дуге. Стараюсь держать мага в видимости, но показывать, что не боюсь ее. Или его, кто там за ликом прячется — неизвестно. — Как тебя зовут, эмонес? Скажи мне свое настоящее имя!
— У-хо-ди!
— Тебя зовут Уходи? — посмеиваясь, расчерчиваю в воздухе знак воды. Он мерцает голубым, разбрасывает во тьму мелкие капельки влаги. Бросаю взгляд на девчонку, она сомневается, кусает губы. Да ты совсем загнанная! Может, они не так страшны, как нам кажется? — Я знаю, что некроманты очень боятся…
— Уходи! — орет девчонка и отступает на край поляны. Мун остается на месте, будто чучело.
— А то что? — прячу меч в ножны: здесь он не нужен. Эмонес слабеют, если заморозить на несколько минут их сердце: чувства в холодной груди не живут. Эти особи питаются сильными эмоциями, потому и требуют такой выкуп за свободу: любовь, ненависть, горе, счастье… Все, что почувствуют, то и забирают, потому что это единственное, что позволяет им держаться за жизнь. И значит, вывести из леса для нее — это как щелкнуть пальцем.
Когда я замахиваюсь, девочка закрывается локтями и падает на колени.
— Не убивай! Я помогу вам с Дарайной выйти, — девочка раскрывает дрожащие руки, и передо мной оказывается молодая, красивая девушка. Золотые волосы, черные глаза, молочная кожа. В ее зрачках переливается такая глубокая печаль, что я едва сам не падаю на колени от потока эмоций. Девушка шепчет: — Но твоя невеста выжгла искру почти до дна, пока бродила в лесу. Мраки не любят свет: они его жрут, чтобы спастись. Девушка стояла одной ногой в Темном Измерении, когда я ее нашла.
Глава 47. Дара
Иногда мрак лечит. Иногда темнота успокаивает. Иногда тишина ласкает и согревает, потому что лучше так, чем слышать в голове голос палача.
Прихожу в себя в небольшой комнатушке с камином в углу. Дрова потрескивают, в воздухе ощущается вкус горелой древесины и жареных блинов.
— Ты очнулась? — говорит ласковый голос, и светлое лицо в обрамлении золотых волос опускается близко-близко. Черные глаза рассматривают меня, сканируют. — Дарайна, как ты себя чувствуешь?