Дитя любви
Шрифт:
– Мы уже в Стивенэйдже? – спросила она. – А я думала, до него еще далеко…
– Глупышка, ты проспала всего несколько часов. Лорд. Уэнтуорт приказал остановиться, чтобы выпить лимонаду, – и Дэн протянул Пруденс стакан. Пока она глотала освежающий напиток, Дэн продолжат болтать: – Видела бы ты, как правит лорд Уэнтуорт! Он – член «Клуба четырех коней», Сэм говорит, что его называют верхом совершенства. А лошадки у него – сущие молнии!
Пруденс улыбнулась, услышав от Дэна новые выражения – несомненно, он перенял их у Сэма.
– А еще он очень богат. Сэм говорит,
– Значит, вы с Сэмом подружились? – удивленно спросила Пруденс.
– Мой лучший друг – ты, а Сэм… столько всего знает! Он пообещал мне показать, как устроена карета, – конечно, когда появится время. – Услышав зов конюха, Дэн бросился к нему.
Вскоре экипаж вновь двинулся в путь, а Пруденс погрузилась в полудремотное состояние, так и не сумев собраться с мыслями. Когда они в Кентербери расстанутся с Уэнтуортом, им придется самим заботиться о себе и прежде всего – найти работу. Может быть, на постоялом дворе.
У Пруденс не было никакого опыта, но она надеялась, что ей повезет. Она могла бы работать судомойкой или горничной, а Дэн – посыльным. Но, вспомнив о суете во дворе стамфордского постоялого двора, девушка приуныла: это ничем не лучше работы на фабрике. Нет, на постоялом дворе она долго не задержится, мысленно поклялась Пруденс.
Ее рука невольно потянулась к маленькой броши, приколотой к нижней кофточке. С помощью этой вещицы она надеялась найти людей, когда-то бросивших ее на произвол судьбы. Уже в сотый раз Пруденс задумалась о том, кто и зачем спрятал брошь в ее пеленках. Неужели это указание на ее родителей? Может быть, мать все-таки надеялась разыскать дитя?
Лицо Пруденс окаменело. Она не испытывала любви к женщине, бросившей дочь, которой в то время было несколько дней от роду. В лучшем случае девочку ждало мрачное будущее, в худшем она могла умереть от холода. Такое часто случалось.
Однако Пруденс выжила, зачастую ей помогала лишь сила воли, благодаря которой она и перенесла годы угнетения, побоев, недоедания и постоянных издевательств.
Глава четвертая
К удивлению Пруденс, старый священник был ласков с ней, хотя она стояла перед ним с мрачной гримасой на лице, высоко вздернув подбородок.
Пастырь, несмотря на безграничное терпение, так и не сумел вывести девушку на стезю смирения. Но он по крайней мере не повторял докучливых наставлений, развешанных по стенам чердака и фабрики. Однажды Пруденс в ярости принялась срывать нравоучительные таблички, отказываясь верить в милосердие Господа. В тот день друг Дэна попал под вал станка.
Пропустив мимо ушей слова Хэншоу о том, что Пруденс – порождение дьявола, священник долго беседовал с ней, пытаясь убедить, что Господь возлагает на плечи каждого только такую ношу, какую тот способен выдержать.
– Неправда! – с вызовом возражала Пруденс. – Мэг Уилкинс покончила с собой, когда забеременела от мастера!
Священник торопливо сменил тему, считая ее неподобающей для юной девушки.
– Расскажи, что тебя тревожит? – спросил он.
– Сэр, говорят,
Помедлив, священник признался:
– В твоих пеленках мы нашли брошь. Я сохранил ее для тебя. – Вытащив из ящика, он протянул ей небольшую вещицу, отливавшую в свете свечей тусклым блеском. Пруденс растерянно повертела брошь в руках. Она была довольно тяжелой.
– Из чего она сделана? – Подобного материала ей еще не доводилось видеть.
– Из золота, дитя мое. Береги ее как зеницу ока. Или ты оставишь ее у меня?
Пруденс сжала брошь в кулаке.
– Если можно, я возьму ее. Значит, больше в корзине ничего не было?
– Ничего, кроме старой газеты, лежащей на дне. – Заметив умоляющий взгляд Пруденс, священник нехотя добавил: – Она была напечатана в Кенте. – В ответ на вспыхнувший в глазах девушки огонек надежды он скорбно покачал головой: – Пруденс, оставь надежду разыскать родителей. Напрасно я рассказал тебе обо всем… впрочем, ты имела право знать.
Пруденс внимательно разглядывала брошь.
– На ней что-то вырезано! Что это за зверь, сэр?
– Какая-то родовая эмблема. В геральдике я не силен. Прошу тебя, забудь об этом. – Но, заметив решительный взгляд Пруденс, священник вздохнул: – Боюсь, твое упрямство неискоренимо! Поверь, дорогая: если родители бросают младенца, значит, на то есть причины. Представь, что будет, если ты их найдешь, а они не захотят принять тебя в семью? – На лице Пруденс появилась горькая улыбка, а священник продолжал: – Мужчины и женщины встречаются, расстаются, женятся вновь, и незаконнорож… то есть дети от предыдущего брака, становятся для них помехой.
Не дождавшись от Пруденс ни слова, он возобновил попытки убедить ее:
– Счастье кроется в нас самих. Попытайся хотя бы смириться со своим положением, дабы обрести душевный покой. Со временем ты выйдешь замуж, у тебя появятся дети…
Пруденс. резко покачала головой.
– Я не выйду замуж – по крайней мере здесь. Мои дети не будут работать на фабрике!
Священник положил руку на голову девушки. Это хрупкое существо обладало железной волей.
– Вспомни ивы, – наконец произнес он. – В грозу они гнутся до земли, но не ломаются. Почему бы тебе не последовать их примеру?
– Я стараюсь. – Пруденс была благодарна священнику за понимание, но не отказалась от своих намерений найти родителей. – Спасибо вам за доброту, сэр.
– Этого слишком мало, дорогая, но я надеюсь, что ты придешь ко мне, когда тебе понадобится облегчить душу. Благословляю тебя, дитя мое.
Они расстались, но священник не забыл Пруденс, а у нее вошло в привычку время от времени бывать в церкви. Священник часами беседовал с ней, давал ей книги, учил писать красивым почерком. Под его влиянием Пруденс приобрела хорошие манеры, а благодаря тонкому слуху вскоре убедилась, что в приличном обществе неприемлем грубый северный говор, звучавший на фабрике. Бывая у священника, Пруденс разговаривала правильно, как и он, но в кругу работников предпочитала умалчивать о своих познаниях.