Дитя мрака
Шрифт:
— Полицейский.
Секунда — и парень побежал предупредить остальных.
Свен Сундквист пожал плечами.
— В другой раз.
Сестра милосердия, та самая Сильвия, сидела в маленьком конторском помещении. Миниатюрная, худенькая женщина лет пятидесяти, обликом чем-то напоминающая давешнего юного наркомана. Лицо измученное, старое, словно бы отжившее свой век. Только глаза у нее другие. Горящие. Парень глаза прятал. Ее глаза жили.
— Свен Сундквист, городская полиция.
Они поздоровались, тонкая рука энергично ответила на пожатие.
Он коротко объяснил, что его визит — часть
— Сундквист? Так?
Сестра милосердия, церковный социальный работник, оплачиваемый приходом, у многих тоже далеко не безупречное прошлое, любопытно, какова ее история.
— Да.
— Я не люблю вашего жаргона. Связанного с бездомными. Думаю, ты недоговариваешь. По-моему, тебе нужны сведения о вполне конкретном лице.
Не об одном лице.
О двух.
О мужчине, который оставил следы, но не опознан. О девочке, которая пропала, когда ей было четырнадцать.
— Убийство. Мы ведем объективное расследование.
Она откинулась на спинку простенького стула. Смотрела на него. И сквозь него.
— Чем же, по-твоему, я могу помочь?
— Информацией. О Фридхемсплан.
Она показала в окно.
— В этом городе четыре тысячи бездомных. Как минимум пятьсот вообще не имеют крыши над головой. Сам видишь. Вон целый десяток таких.
Наркоманы, как тени за окном. Свен кивнул.
— А если взять Фридхемсплан?
— Зачем?
— Убийство. Там произошло убийство.
Сильвия медлила. Она видела его насквозь, поняла, что он лжет.
— Пятьдесят человек.
— Пятьдесят. Каких?
— Как эти, за окном. Как везде. Психически больные. Или наркоманы. Или то и другое сразу. Неприкаянные.
— Возраст? Пол?
— От пожилых мужчин до девчонок-подростков.
— Подростков?
— Многим лет по пятнадцать.
На работе он каждую неделю сталкивался с подростками, которые шлялись по улицам. Но у них был дом, были родители.
Она говорила о других.
О детях-бродягах.
— В таком случае… почему мы о них не знаем?
Она не иронизировала. Это не в ее привычках.
— Потому что официально их не существует.
Сестра милосердия расстегнула верхнюю пуговицу кофты, открыв белый воротничок.
— Их не существует для родителей. Девочка, которую вышвырнули из дома или которая сбежала из дома, опасна. Я говорю о семьях, где есть алкоголики. Или психически больные. Или где царит насилие. О семьях, которые любой ценой избегают привлекать к себе внимание, боятся социальных служб и ненавидят полицию.
Она расстегнула еще несколько пуговиц. Белый воротничок оказался частью зеленой рубашки. Сестра милосердия, уличный авторитет.
— О родителях, которые не сообщают, что вышвырнули дочь из дома, а извещают школу о ее болезни, чтобы избежать расспросов. Поэтому проходят недели, а то и месяцы, пока кто-нибудь смекнет, что по округе бродит бездомный ребенок. Пока я случайно услышу об этом. — Она повернулась к полке с папками, выбрала одну, положила на стол. — Но их и сейчас не существует. Ничего не меняется.
Шел снег, когда Эверт Гренс покинул больницу Святого Георгия.
Он искал убийцу.
Пока Стокгольм просыпается, он должен поближе подобраться к человеку, который проходил через запертые двери, свободно передвигался в закрытом мире под Стокгольмом, положил мертвую женщину на больничную койку.
В папке под мышкой у него лежали три документа.
Во-первых, список адресов семи общественных зданий, которые напрямую связаны с подземными туннелями и в последние годы явились ареной нераскрытых преступлений, объединенных единственным общим следом — отпечатками, зафиксированными теперь и на трупе.
Я знаю, при помощи аппарата высокого давления и домкрата ты собираешь ключи. Знаю, что именно так тебе удалось открыть в общей сложности двадцать четыре двери и именно поэтому криминалисты ни разу не обнаружили следов взлома.
Во-вторых, карта с семнадцатью кружками, отмечающими места, где некто принимал звонки с телефона Янники Педерсен во время ее исчезновений.
Я должен побывать в центре каждого кружка. Я знаю, что там — твои пути наверх, твои пути под землю.
И в-третьих, раздобытая в ведомстве гражданской обороны и снабженная грифом «совершенно секретно» копия перечня четырнадцати подъездов в окрестностях Фридхемсплан, в стенах которых хранились запечатанные металлические контейнеры с универсальными ключами.
Я был в больничной мастерской. Я видел снаряжение, которое ты там заимствуешь. Я знаю, что скоро найду новые твои отпечатки, ты передвигаешься в замкнутом мире, который ты знаешь и который я тоже скоро узнаю.
Крупные тяжелые хлопья кружились в воздухе, ветер усиливался. Гренс ничего не замечал. Он знал, что избрал правильный путь, что подходит все ближе и за час пешей прогулки почти добрался до места.
Ты здесь.
Вы здесь.
Свен Сундквист припарковался у спозаранку открытого кафе на Хурнсгатан — чашка чая и две булочки с сыром. Ждал, когда стукнет восемь.
Он еще немного побродил по тесному церковному двору, папка сестры милосердия с тридцатью тремя бездомными девочками не шла у него из головы. И теперь, часом позже, среди завтракающих людей, он по-прежнему пытался отогнать неприятное, гложущее чувство беспомощности.
Сильвия, сестра милосердия, видела его насквозь. Думаю, ты недоговариваешь. Она права. По-моему, тебе нужны сведения о вполне конкретном лице. Да, он искал девочку, которая покуда была только бесплотным именем.