Диверсантка
Шрифт:
Катрин этого знать не могла и выбрала пламя как самый надёжный вид поражения.
Да и сам Черчилль. Представитель древнего рода Мальборо в девятом поколении. У него вполне могла быть какая-нибудь фамильная побрякушка - перстень, цепочка к часам, да просто медальон, положенный в нагрудный карман «на удачу» - с нанесёнными в стародавние времена оберегами. Суть узоров, составленных из рун и пентаклей, премьер может не понимать, но это не мешает им работать. Вот и не видела Гондукк даже его силуэта. Только размытое плавающее пятно, как она рассказывала.
Тогда получалось, что миссия изначально была обречена на провал. И
Всё это Шлезвиг сообщил на докладе Гиммлеру: спокойно, обоснованно, веско. Рейхсфюрер внимательно слушал, больше обычного напоминая учителя из сельской школы. Поблёскивали круглые очки, лицо было бледным и сосредоточенным. Хартман хранил молчание, всем своим видом показывая своё недоверие к словам мистика. Однако это не помешало Гиммлеру услышать доводы Щлезвига.
Вера рейхсфюрера в мистическое наследие предков была неистощима. Полным ходом преображался Вевельсбург, замок превращался в святилище «чёрного ордена». От зари до зари трудились сотрудники многочисленных отделений института Аненербе в поисках заветных секретов победы над врагом. И все они входили в структуру СС. Гиммлер беззаветно верил во всё колдовское, мистическое, в торжество германского духа. А дух этот питает не только солдатскую доблесть на полях сражений, но может проявляться и вот так, через возможность наносить удары неведомым, чудодейственным оружием.
– Оставим это, - сделал своё заключение главный эсэсовец Третьего рейха.
– Проблемой Британии есть кому заняться, вопрос десанта решает сам фюрер. У нас же есть другой враг - на востоке. Война с Советской Россией неизбежна, и в этом плане нас очень интересует главный большевик Сталин. СССР - великан на глиняных ногах. Стоит хорошенько ударить, и эта фальшивая держава рассыплется на кучку слабых государств, бывших союзных республик. С небольшими - балтийскими, кавказскими, Украиной и Белоруссией - мы справимся без труда, однако сама Россия огромна. Поэтому упреждающий удар будет очень кстати. Сейчас в Верховном главнокомандовании вермахта разрабатывается вчерне план нападения. Я думаю, мы будем готовы не ранее, чем к следующему лету. Но накануне вторжения следует использовать дополнительный козырь, который мы имеем - агента Гондукк. В английских газетах писали о странной грозе в Лондоне. Молнией была незначительно повреждена стена Адмиралтейского дома и газон под ней. И всё. Отсюда следует, что наши противники пока не догадываются, какого туза мы имеем в рукаве...
В образовавшейся паузе не выдержал Шлезвиг:
– Я уверен, партайгеноссе, потенциал Гондукк огромен, нужно лишь суметь его применить.
– Отлично, - кивнул Гиммлер.
– У русских есть интересная традиция. На первое мая каждого года они празднуют день трудящихся. В этот день в Москве проводят парад, а следом народное шествие с флагами и цветами. Но нас интересует другое - на трибуну мавзолея, где лежит тело вождя русской революции Ленина, выходит Сталин и члены правительства. Молотов, Каганович, Ворошилов - вся партийная и советская верхушка будет там, под открытым небом, на виду у всех. Их можно уничтожить одним ударом. Но и охрана будет соответствующая, обычным диверсантам туда не подобраться. Авиацию не подпустят к Москве и близко. Поэтому нанести удар по силам только Гондукк. Если акция удастся, тут же будет начато вторжение. Войска
– Рейхсфюрер, при чёткой визуализации объекта агент-оператор Гондукк может гарантировать успех, - бодро откликнулся Шлезвиг.
– Мы сожжём эту трибуну вместе со всеми, кто там будет!
Хартман по-прежнему молчал, но на лице его появилось заинтересованное выражение.
– Сегодняшним числом я подпишу приказы о присвоении вам, Шлезвиг, звания штурмбаннфюрера, а вам, Хартман - штандартенфюрера СС. В случае удачного выполнения миссии, возможно, примерите и петлицы бригадефюрера. И вас, Шлезвиг, не забудем. Езжайте и приступайте к работе.
После этого разговора началось строительство необычного сооружения на «Объекте Зета».
К разработке плана группа приступить сразу не смогла. После неудачи в Лондоне Катрин слегла. На неё навалились апатия и полный упадок сил, девушка проводила почти весь день в постели. Вокруг вились доктора и Шлезвиг. Врачи никаких отклонений не находили, предлагали пригласить психолога. Но Бруно в конце концов выгнал всех, заявив, что его подопечной необходим покой, здоровый сон и правильное питание. Одновременно он вызвал на серьёзный разговор Хартмана.
– Манфред, вам нужно больше верить нашему Волчонку и как-то подбодрить её, - говорил он эсэсовцу.
– Ну, знаете, у девушек её возраста, - а ведь ей уже семнадцать, вы же в курсе, - появляются всякие романтические мысли. Фантазии... а тут вы - настоящий викинг, красавец. Тут не одно женское сердечко дрогнет...
Самого Шлезвига посвятили в подробности биографии Катрин и опыты профессора Бертольда незадолго до английской операции. Теперь он мог звать её по имени, но часто сбивался на привычное «Волчонок» или «агент Гондукк».
Бруно знал девочку третий год, его слегка удивляло то, что она не изменилась за это время, не подросла, не округлилась хоть бы немного. Но он списывал всё на особенности роста и запредельные нагрузки во время диверсионной подготовки. Удивляли неожиданная зрелость суждений и повадки взрослой девушки, мелькавшие порой в поведении подопечной. Лёгкое кокетство, романтическое настроение, всё это как бы появлялось краешком время от времени из-под маски маленькой девочки, но тут же вновь исчезало.
Когда мистик узнал правду, испытал лёгкий шок. Многое стало понятно и, в частности, игривое настроение, овладевавшее порой подопечной. А когда приметил, как неуловимо меняется Катрин в присутствии Хартмана, понял всё. Девушка влюбилась, несмотря на то, что ей полагалось пожизненно исполнять роль маленькой девочки.
До поры Бруно молчал, надеясь, что ситуация рассосётся сама собой. Думалось: вот выполнят они задание, Манфреда переведут, Катрин постепенно успокоится. Теперь же все получалось иначе. Девушка получила нешуточную психологическую травму. Объект воздыханий не уехал, напротив, предстояла следующая, ещё более ответственная миссия с его участием. И в случае второго провала страшно подумать, как отреагирует Гиммлер. Вот и заводил куратор Шлезвиг с разведчиком Хартманом разговоры с дальним прицелом.