Дневник черной смерти
Шрифт:
На столе перед Алехандро лежали сливы, сыр и черствый хлеб. Сара села рядом, и они вместе перекусили, запивая простую еду элем ее собственного изготовления, немного горьковатым на вкус, но вызывающим удивительное ощущение сытости; это было хорошо, поскольку после встречи с Кэт им надо будет как можно быстрее убираться из Англии, а не рассиживаться за столом.
А потом оставалось лишь ждать. Если все пойдет так, как описано в стихотворении, Кэт появится здесь поздно вечером или ночью.
– Этот
– Сдерживай свое беспокойство, лекарь, а не то среди англичан ты можешь выдать себя.
– Мой страх так заметен?
– Достаточно заметен. По крайней мере, для меня. Теперь, если хочешь быть полезным, пойди собери кое-какие травы – паслен, аконит… любые, которые, по-твоему, могут пригодиться. – Сара указала в сторону потолка. – Повесишь их сушиться вон туда. Ты выше меня; тебе это будет легче.
Она вручила ему плетеную ивовую корзину.
Он взял ее, но тут же отставил в сторону. В дневном свете заметнее были мелкие детали, и он скользнул по комнате взглядом, как бы отыскивая что-то.
– Хотелось бы спросить вас об одной вещи, которую я оставил, когда покидал этот дом в прошлый раз.
– Во времена моей матери?
– Да. Понимаю, это было много лет назад, и все же я должен спросить. Я оставил тут дневник, тетрадь в кожаном переплете. Я записывал в него свои наблюдения. Это подарок отца, который очень много значит для меня.
– Удивительно в таком случае, почему ты его оставил.
– Я часто сам задавал себе тот же вопрос. Мы убегали отсюда в такой спешке, я плохо соображал… Чума лишила меня сил.
– Однако у тебя хватило разума закопать свою заразную одежду.
Он опустил взгляд, как бы устыдившись, хотя для этого не было причин.
– Разум тут ни при чем, я действовал скорее по велению сердца. Нельзя было допустить, чтобы зараза распространилась… Одежду наверняка кто-нибудь нашел и взял бы, поскольку она была еще вполне пригодна для носки.
– Ах, да. Достойный одобрения поступок. Очень жаль, лекарь, но мне ничего не известно о твоем дневнике.
– Интересно, что с ним стало? Кроме вас и вашей матери, тут никто не жил.
– Мы иногда уходим отсюда, как тебе известно. – Она бросила взгляд на красную шаль, висящую на колышке рядом с дверью. – И кроме того, в последние свои годы мать иногда совершала… опрометчивые поступки. Даже мне временами казалось, что она сходит с ума. Один бог знает, что она могла сделать с таким сокровищем.
Алехандро разочарованно вздохнул, плечи его поникли. Он взял корзину.
– А я надеялся, что, может, вам о нем что-нибудь известно. – Он поставил корзину на стол. – Ну, за травами так за травами. Надо полагать, смысл в том, чтобы занять меня чем-то в ожидании, когда время придет.
Она кивнула и улыбнулась.
– Да. Когда время придет.
Оказавшись снаружи и разглядев положение солнца, он удивился. Оказывается, он проспал большую часть утра. Алехандро вышел в затянутый
«Эта вода спасла меня и Кэт, – подумал он, – но не Адель».
Он почувствовал знакомый укол боли. Каждые несколько мгновений на поверхность медленно поднимались пузыри и лопались. Над водой лениво жужжали насекомые, время от времени садясь на нее. Алехандро поставил корзину, снова опустился на колени и коснулся пальцем поверхности. По воде побежали круги. Он лизнул палец, рассчитывая ощутить запомнившийся с давних пор неприятный, металлический вкус горечи.
Ничуть не бывало – вода имела самый обычный вкус. Он ошарашенно посмотрел на свой палец и снова окунул его в воду. Вкус остался тем же, ничем не примечательным. Без сомнения, простая вода.
– Господи… – прошептал он.
Неужели лечебные свойства этой воды, воспринимаемые им как волшебство, утратились со времени прошлого посещения?
Когда-то это уже было – он стоял на коленях на том же самом месте, рассчитывая найти одно и обнаружив другое. Тогда, после своей бешеной скачки из Кентербери, он спрыгнул с коня и нашел здесь лишь липкую грязь, а не теплую, пахучую воду, всего несколько месяцев назад спасшую Кэт жизнь. Невозможно описать, какое острое разочарование он тогда почувствовал.
Может, магия иссякла? Может, с каждым использованием она теряла силу и в конце концов утратила ее совсем?
И правильно ли он использовал ее? Ведь вполне возможно, что придет время, когда он снова будет нуждаться в ней.
И если она ушла, потому что он израсходовал ее всю…
Алехандро в гневе шлепнул по воде ладонью, обдав брызгами одежду и лицо. Встал и отряхнул капли со щек и подбородка, с тяжелым сердцем глядя на круги, расходящиеся к заросшим тростником краям озерца. Вода почти успокоилась, когда он услышал звук, который не могли издавать ни птицы, ни насекомые. Он схватил корзину и отошел от кромки воды, глядя на тянущуюся от дубов тропу.
«Кэт».
Сердце бешено заколотилось. Возможно ли, что это и впрямь… она?
Ветки раздались, шуршание конских копыт по листьям стало слышнее, и из леса вышел человек. Увы, осознал Алехандро, это была не его дочь, а прекрасно одетый молодой мужчина лет двадцати с небольшим. Он выглядел растерянным и затенял глаза от лучей высоко стоящего солнца, из-за чего Алехандро недостаточно ясно видел его лицо. Молодой человек шел пешком, медленно, как бы в ошеломлении, и вел за собой коня. Ничего угрожающего в его облике не было, и тем не менее Алехандро скользнул за ствол ближайшего дерева, следя взглядом за недоуменно озирающимся незнакомцем. И вдруг незнакомец произнес: