Дневник черной смерти
Шрифт:
– Мне явилась дама с удивительно белой кожей и рыжими волосами. Она кое-что сказала… имеющее отношение к вам.
Сердце Алехандро подскочило.
– Что именно?
– Что вы должны поберечься…
– И это все? Никаких разъяснений?
– Да.
Последовала пауза.
– Спасибо, – сказал Алехандро.
Поэт кивнул, пришпорил коня и исчез в лесу. Алехандро проводил его взглядом, понимая, что судьба его самого и Кэт находится в руках англичанина, который заплакал бы от счастья, если бы их план провалился.
Сара накинула
– Слава богу, ночь будет прохладная, и никого не удивит, что ты в плаще. – Она оглядела его сверху донизу. – Подними капюшон, и тебя в жизни не узнают.
– Может, я больше не вернусь сюда. – Он помолчал. – И считаю своим долгом еще раз спросить – вы точно не знаете, где мой дневник?
– Не здесь, это все, что мне известно. Клянусь Богом. Однако я сделаю тебе другой подарок, который может оказаться полезным. – Она отошла к буфету, взяла с него маленький, заткнутый пробкой пузырек и отдала его Алехандро. – Опий. Множество полезных вещей можно найти, просто глядя на землю. Но не его.
– Будем надеяться, что он не понадобится, но кто знает? Спасибо вам.
Он сунул пузырек в мешочек и привязал его к поясу. Они вышли из дома в угасающий свет дня. Алехандро наполнил флягу водой из бочки и привел из-за дома коня.
– Помнишь дорогу на Виндзор? – спросила Сара.
– Слишком хорошо.
Кутаясь в красную шаль, она стояла, провожая лекаря взглядом. За изогнутыми аркой дубами кончалась тихая гавань ее территории и начиналась жесткая реальность Англии.
Наконец пыль осела.
– Сохрани тебя Бог, – прошептала Сара.
Когда она вернулась домой, ее взгляд остановился на маленьком, оставшемся от матери сундучке. Сердце разрывалось при взгляде на него.
«Он вернется, – говорила ей мать. – И попросит у тебя то, что оставил здесь. Не отдавай ему. Он заберет эту вещь с собой, а между тем придет время, когда в ней возникнет надобность для более важных целей».
«Но если он спросит, – поинтересовалась дочь, – что мне ему сказать? Что этой вещи здесь нет? Он хороший человек, ты сама так говорила. Как я смогу смотреть ему в глаза, говоря заведомую ложь о том, что имеет для него такое большое значение? Да я сгорю со стыда, и он обо всем догадается по моему лицу».
Мать просто улыбнулась в ответ. Итак, сундучок оставался запертым на серебряный замок. Серебряный ключ к нему лежал в буфете, в потире, который Сара использовала, когда была Королевой мая, еще до того, как началось ее служение здесь. Однажды, хотя и сама не знала когда, она достанет его, отопрет сундучок и посмотрит, какие сокровища оставила ей мать.
Жаль, что та не высказалась более конкретно.
«Я не обладаю твоим умением, мама, – понимать, когда и что следует делать».
Однако рано или поздно ей придется принять решение самостоятельно; ясно одно – это произойдет до того, как она передаст сундучок собственной дочери.
В конце концов, сейчас она матушка Сара.
Пересекая пространство между дубами, Алехандро ощутил лишь еле заметный озноб. Может, магия иссякла, когда сменилась хозяйка здешних
Он скакал в Виндзор, думая о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он во всем следовал пути, предначертанному для него отцом: упрочил свое положение как представитель семейной профессии, разумно женился, произвел на свет и вырастил прекрасно воспитанных, трудолюбивых и благочестивых детей, к огромной радости себя самого, жены и дедушек с бабушками.
– Лекарь? – буквально взревел Авраам, когда Алехандро впервые заговорил с ним о своих мечтах.
И все же эти мечты осуществились. И вот сейчас он скачет по лесной тропе чужой, далекой страны, снова мечтая о том, что кажется почти недостижимым. Ближайшие несколько часов определят течение всей его оставшейся жизни.
По дороге он узнавал памятные места: монастырь, где постигал основы христианства, без чего не мог рассчитывать получить руку Адели; дорожную развилку, к западу уходящую в Виндзор, а к северу в поместье, полученное им от короля Эдуарда в качестве вознаграждения за труды. Подъезжая к развилке, он замедлил движение, а потом и вовсе остановился под наплывом мучительных воспоминаний. Грусть сдавила сердце, в груди ощущалась невыносимая тяжесть. Именно в этом поместье он провел две чудесные недели с Аделью и Кэт, закончившиеся так печально. В его стенах Кэт сражалась с болезнью, и привязанность Алехандро к ней обрела свою окончательную форму.
В сознании эхом отдалось переданное через Чосера предостережение Адели.
«Поберегись».
Конь беспокойно зашевелился, и Алехандро перестал сдерживать его, свернув на боковую дорогу, ведущую к поместью. Когда они достигли двора, руки лекаря дрожали так сильно, что ему пришлось ухватиться за боковины седла. Наконец он нашел в себе силы взглянуть на дом и с почти постыдным облегчением увидел, что поместье в запущенном состоянии и, по-видимому, покинуто. Это было грустное зрелище, и все же Алехандро поблагодарил Бога за то, что священное для него место не было осквернено присутствием других обитателей.
Потом он развернул коня. Впереди ждал Виндзор.
Опять появились знакомые приметы местности: дом, который он запомнил, хотя сейчас к нему пристроили новый сарай; подъем дороги, наверху которого должен был открыться вид на сам замок. На гребне холма Алехандро остановился.
И это тоже уже было: он сидел здесь на коне и смотрел на открывающийся сверху вид. Правда, с одной существенной разницей: тогда он мог въехать в Виндзор свободно и открыто. Сейчас вдалеке виднелось множество устремившихся на праздник людей. Он привязал в хорошо укрытом месте коня и начал спускаться с холма, удивляясь тому, что может вообще передвигаться на негнущихся, ледяных ногах. Объяснение, однако, было проще некуда: ноги несли его к Кэт.