Дневник
Шрифт:
Он говорит:
– От защиты окружающей среды до борьбы за чистоту расы – всего один шаг.
Они подходят к двери в палату Питера, и Стилтон говорит:
– Если ваш муж не сможет доказать, что находился здесь в ночь каждого пожара, то я его арестую.
И он похлопывает по карману куртки, где лежит ордер.
Полог задернут со всех четырех сторон Питеровой койки. Из-за полога слышны порывистые всхлипы – аппарат искусственного дыхания качает воздух. Слышны тихие писки – монитор, контролирующий состояние сердца. Слышно невнятное треньканье –
Мисти отдергивает полог.
Подъем занавеса. Ночь открытия сезона.
И Мисти говорит:
– Будьте как дома. Спрашивайте его о чем угодно.
Посредине койки на боку скрючился скелет из папье-маше, обтянутый восковой кожей. Сине-белая мумия с черными молниями вен, ветвящимися на глубине миллиметра. Колени подтянуты к груди. Спина выгнута так, что голова почти прижимается к сморщенным ягодицам. Ступни вытянуты, острые, как заточенные палки. Ногти на ногах – длинные, темно-желтые. Кисти рук подвернуты, ногти впились в повязки, защищающие оба запястья. Тонкое вязаное одеяло сбилось в ногах. Прозрачные и желтые трубки пучками впиваются в руки, живот, темный скукоженный пенис, череп. Осталось так мало мышечной ткани, что колени и локти, костлявые ступни и кисти рук кажутся жутко распухшими.
Губы, блестящие от вазелина, ощерены, приоткрывают черные дырки выпавших зубов.
Теперь, когда полог отдернут, все это безобразие шибает в нос: спиртовые тампоны, моча, пролежни и нежный крем для кожи. Вонь теплого пластика. Горячая вонь хлорки и тальковая вонь латексных перчаток.
Дневник твоей личности.
Ребристая синяя пластиковая трубка аппарата искусственного дыхания змеится из дырки в середине горла. Веки склеены кусками лейкопластыря. Голова обрита, чтобы можно было прикрепить датчик, контролирующий внутричерепное давление, но черные волосы топорщатся на ребрах и провисшей складке кожи между тазовыми костями.
Точно такие же, как черные волосы Табби.
Твои черные волосы.
Держа полог распахнутым, Мисти говорит:
– Как видите, мой муж не часто выходит на улицу.
Во всем, что ты делаешь, видна твоя рука.
Детектив Стилтон судорожно сглатывает. Подъемник верхней губы задирает ее к ноздрям, и лицо Стилтона зарывается в записную книжку. Его ручка принимается торопливо строчить.
Из маленькой тумбочки рядом с койкой Мисти достает спиртовой тампон и сдирает с него пластиковую обертку. Коматозные больные делятся на категории согласно так называемой «Коматозной шкале Глазго», говорит она детективу. Шкала пробегает значения от «полностью в сознании» до «без сознания, на стимул не реагирует». Даешь пациенту вербальные команды и смотришь, может ли он ответить жестом. Или словами. Или моргая.
Детектив Стилтон говорит:
– Что вы можете мне сказать об отце Питера?
– Ну, – говорит Мисти, – теперь он питьевой фонтанчик.
Детектив недоуменно смотрит на нее. Брови сошлись у переносицы. Корругаторы делают свою работу.
Грейс Уилмот отстегнула пачку денег на вычурный латунный питьевой
Детектив Стилтон торопливо записывает все это в записную книжку.
Мисти протирает спиртовым тампоном кожу вокруг соска Питера.
Мисти снимает с его головы наушники, сжимает его лицо обеими ладонями и размещает на подушке так, что Питер смотрит вертикально в потолок. Мисти отстегивает желтую шутиху-брошь с ворота блузки.
Самая низкая оценка, какую ты можешь получить по «Коматозной шкале Глазго», – «три». «Три» означает, что ты никогда не двигаешься, никогда не говоришь, никогда не моргаешь. Что бы тебе ни говорили, что бы с тобой ни делали. Ты не реагируешь.
Из броши выскакивает стальная булавка длиной с мизинец, и Мисти протирает ее спиртовым тампоном.
Авторучка Стилтона замирает на странице, и он говорит:
– Ваша дочь хоть иногда навещает Питера?
И Мисти качает головой.
– А его мать?
И Мисти говорит:
– Моя дочь почти все свободное время проводит со своей бабушкой.
Мисти смотрит на булавку, отполированную, серебряно-блестящую.
– Они ходят на распродажи, – говорит Мисти. – Моя свекровь работает в конторе, которая подыскивает людям недостающие приборы для побившихся сервизов.
Мисти отдирает лейкопластырь с глаз Питера.
С твоих глаз.
Мисти приподнимает его веки большими пальцами, близко наклоняется и кричит:
– Питер!
Мисти кричит:
– Как на самом деле умер твой отец?
Ее слюна летит ему в глаза, его зрачки – разных размеров. Мисти кричит:
– Ты состоишь в какой-то неонацистской экотеррористической банде?
Повернувшись и глядя на детектива Стилтона, Мисти кричит:
– Ты тайком сбегаешь отсюда каждую ночь и поджигаешь дома?
Мисти кричит:
– Может, ты «ПОТС»?
«Природоохранный Океанский Террористический Союз».
Стилтон складывает руки на груди, опускает подбородок на грудь и смотрит на Мисти исподлобья. Кольцевые мышцы рта сжимают его губы в тонкую прямую линию. Лобная мышца задирает брови кверху так, что лоб сминается в три морщины от виска до виска. Морщины, которых раньше вроде не было.
Мисти защипывает Питеров сосок и тянет за него.
Мисти протыкает Питеров сосок булавкой. Потом вытаскивает ее.
Монитор, контролирующий состояние сердца, непрерывно попискивает, не замедляясь и не ускоряясь ни на герц.
Мисти говорит:
– Питер, милый? Ты чувствуешь это?
И Мисти снова втыкает булавку.
Вот как можно каждый раз почувствовать свежую боль. Метод Станиславского.
Просто чтобы ты знал: на сосках твоих столько шрамовой ткани, что проткнуть их трудно, как шину трактора. Кожа натягивается до бесконечности, прежде чем булавка выскочит наружу.
Мисти кричит: