До мурашек
Шрифт:
И, надо заметить, враждебно.
Впрочем, после вчерашней нашей милой беседы и её демонстративного игнора сегодня утром, когда мимо шла, я ничего другого и не ожидал. Коротко улыбаюсь в ответ. Дожидаюсь, когда вытащит наушники, и бросаю:
– Привет.
15. Лёвка
Вместо ответного приветствия Гулико тяжело вздыхает и обводит глазами лес вокруг, будто надеясь, что кто-то сможет разрушить наш тет-а-тет. Потом всё-таки останавливает взгляд на мне.
– Лёв, тебе совсем заняться нечем?
– складывает руки под грудью.
– Я просто мимо пробегал, - невинно пожимаю плечами.
– Ну да, - не удерживается от слабой улыбки, но тут же отводит глаза.
Разглядываю её тонкий профиль, пока она бесцельно смотрит куда-то вдаль. Молчим несколько секунд, а потом Гуля что -то решает для себя и, подхватив рюкзак, идет ко мне, чтобы сесть рядом, облокотившись о тот же широкий ствол старой сосны. Её плечо прижимается к моему, тепло тела покалывает кожу и едва уловимый естественный запах, усиленный свежим потом, будоражит рецепторы. Незаметно тяну носом воздух, ощущая соленый привкус во рту. Я прекрасно помню, что Гулико на вкус соленая и горячая, как обжигающая рюмка текилы. Никакой сладости в ней не было никогда, только удушающий, манящий зной женщины. Кошусь на то, как пьет из поильника, который достала из рюкзака, маленькими глотками, как прикрывает при этом черные глаза пушистыми ресницами.
Бл...Я просто какой-то больной рядом с ней.
– Будешь?
– поворачивается ко мне.
Молча забираю поильник. Кажется, ощущаю на горлышке ускользающий вкус её губ. Сердце разгоняется так, будто бегу прямо сейчас, а не отдыхал уже минут пять.
– Если ты по поводу вчерашнего предложения, то ничего не изменилось. Но уверена, какая-нибудь туристка с удовольствием примет и его, и тебя, - заговорщическим полушепотом сообщает мне Гуля, когда отдаю ей воду.
– Хотелось проверенный вариант, - бормочу, слегка подвисая на том, как в улыбке растягиваются её розовые губы.
– Боюсь, я не в той форме, могу и разочаровать, - Гуля снова прикладывается губами к поильнику.
– Я не привередлив, можем даже совместить с твоими реабилитационными упражнениями, чтобы зря энергию не тратить.
Фыркает со смеху, немного обливаясь водой, и мне достается острый как бритва задорный взгляд. Но тут же затухает, от чего кажется ещё ценней.
– Пожалуйста, хватит, - мягко и тихо просит, - Смешно, конечно. Но правда обидно.
Тру переносицу, отворачиваясь. Блять...
Упираю локти в колени и разглядываю свои руки, Гуля рядышком тихо сидит. Молчим.
– Как вообще дела?
– примирительно спрашивает после паузы, намекая, что на нейтральную беседу вполне согласна.
А мне вот на хрен это не надо. Внутри кипит глухое раздражение, не видящее выхода. Она мне не подружка, она...
– Тебе с какого именно момента рассказывать?
– отзываюсь едко.
Не могу сдержаться и не напомнить ей, что в последний раз мы нормально говорили десять лет назад. Если, конечно, тот разговор можно считать нормальным.
– Просто спросила, можешь не отвечать, - тут же морозится Гулико.
И мне приходится идти на попятную. Это инстинктивно происходит. Я всего лишь не хочу, чтобы Гулька уходила, и потому, сам не замечая, перехватываю её острый локоток и подаюсь ближе, почти касаясь носом пахнущих корицей волос. У неё зрачки мгновенно расширяются, и так хочется верить, что это не от испуга.
– Я не это имел ввиду, Гуль, - сам чувствую, что голос звучит хрипло.
Она слабо дергает рукой, и я отпускаю её локоть. Пытаюсь расслабленно улыбнуться, метаясь взглядом по её порозовевшему лицу.
– Ты про личные дела или про что?
– пытаюсь вырулить обратно на разговор.
Сглатывает и отворачивается.
– Ну...- я вижу, как она чуть хмурит брови, собираясь с мыслями, - Насчет личных...Не думала, что разведешься.
Опять быстрый взгляд на меня, румянец ярче. Облизывает губы и продолжает.
– Помнится, ты говорил, что посмотрел на родителей и никогда на это не пойдешь.
Да, было такое. Правда, тогда я имел ввиду тебя, хочется мне ответить. Но я сдерживаюсь и не произношу рвущиеся наружу слова.
Как и следующие про то, что она мне говорила то же самое, но со своим идеальным гандоном- грузином Ломидзе, выбранным матерью, почему-то развелась.
Хотя спросить про это мне дико хочется. Просто на реакцию посмотреть...
Я не знаю причин их скорого развода, могу лишь догадываться, вот только Гулико вряд ли ответит. Так что вслух говорю лишь:
– Это решал не я. Катя сама ушла.
Вижу, как при звуке имени моей бывшей жены у Гули непроизвольно дёргается щека, и это приносит какое-то садистское удовлетворение. Неужели цепляет, а? Могу произнести ещё раз…Ка-а-ат-я-я…
– Почему ушла? – спрашивает Гулико, обрывая мои мысли.
– Так бывает, - пожимаю плечами и срываю травинку, чтобы чем-то руки занять.
– Бывает, но причина нужна, - Гуля тоже находит соломинку, зажимает её между нежных губ.
– Обязательно? – выгибаю бровь.
– Ага, - кивает, улыбнувшись.
– Ну…Её версия, что был равнодушным, уделял недостаточно внимания…
– А твоя?
– А для меня это было полной неожиданностью, - признаюсь, - Может и можно было догадаться, но я как-то…Не думал вообще в ту сторону.
Гуля кивает, начиная рисовать соломинкой на земле.
– Ты не выглядишь убитым горем, - замечает, скользнув по мне изучающим взглядом.
– Я не убит горем.
– Что? Прямо совсем не злишься? – удивленно выгибает бровь.
– Она такого занудного вафла себе нашла, - тру лоб, улыбнувшись, - Я ведь его знаю…Так что будем считать, что я уже отомщен.
– Хочешь сказать, что не похож на тебя? – в черно-шоколадных глазах Гули мелькает озорной свет, который заставляет меня чуть-чуть задержать дыхание.