До особого распоряжения
Шрифт:
произошло за каких-то час-полтора.
– В становище не должны знать, куда уехал Васли. О муфтии ни слова...
– предупредил на прощание
Махмуд-бек.
– Васли уехал в город. И остался там. Он пока будет жить у Фруктового базара и часто
заходить в чайхану ферганца.
С сотником Махмуд-бек не обнялся, а подал руку. Тот осторожно пожал ее двумя широкими ладонями.
Через несколько минут всадники были в степи.
Махмуд-бек думал о задании Эсандола. Неожиданный случай с Васли натолкнул на простую мысль:
следует переправить отсюда самых опасных людей.
Как на это посмотрит Аскарали? Он с ним не советовался и действовал самостоятельно. Времени для
встреч совершенно не было
...В мертвой тишине неожиданные выстрелы прозвучали особенно гулко и страшно.
– Вперед!
– крикнул Махмуд-бек и, пригнувшись, пришпорил коня.
Вслед прозвучало еще два выстрела. Резко просвистели пули. И все стихло.
Только билась над степью тревожная дробь копыт. Не так-то тихо в становище... Не так-то послушны
воины ислама. Кто мстил Васли? А может, Махмуд-беку, помощнику муфтия, духовного вождя
эмигрантов?
Как этим выстрелам обрадуется Аскарали!
Муфтий рассеянно выслушал Махмуд-бека.
– Да, люди у нас есть...
– Нужно доложить господину Эсандолу об этом человеке. Его зовут Васли.
Муфтий невольно поморщился. Конечно, при упоминании имени консула.
– Доложить...
– вздохнул Садретдин-хан.
– Что-нибудь случилось, отец?
– спросил Махмуд-бек.
68
– Случилось...
– с новым вздохом ответил муфтий.
Соблюдая приличия, Махмуд-бек помолчал.
– Ваша проклятая свадьба...
– не выдержал муфтий.
– Они приходили, шумели, кричали. Выжили из
ума, ослы. В такое время думать о древних обычаях! Живем на чужой земле... Какие могут быть обычаи!
– распалялся Садретдин-хан.
Они - это старики, верхушка туркестанской эмиграции. Никто из них не позволит нарушать обычаи
предков, позорить имя уважаемого Давлят-бека, отца невесты.
Все уже знали о предстоящей свадьбе Махмуд-бека. И вдруг муфтий решает ее отложить...
Неслыханное дело!.. Бедный Давлят-бек... Седая голова честного мусульманина покроется позором. А
что будет с девушкой?
Вот какие слухи поползли среди эмигрантов. Что против них можно сделать?
– Надо опять идти к господину Эсандолу...
– Махмуд-бек снова хватается за эту соломинку.
Консул должен отстоять свое решение.
– Надо...
– слабо соглашается муфтий.
– Пойдем завтра...
От неожиданной вести Махмуд-бек тоже растерялся. Следует немедленно навестить Аскарали.
Теперь к истории с женитьбой нельзя относиться так легко, с улыбкой.
На деле все оказалось намного серьезней.
Но Аскарали встретил Махмуд-бека с веселой улыбкой. Или до него не дошли слухи последних дней?
– A-а... Жених заявился. Думал, забудете, не пригласите на свадьбу...
Вероятно, у Махмуд-бека был довольно жалкий, растерянный вид.
– Ну-ну! Перестаньте. Мы с таким настроением не выберемся из этой истории...
– уже серьезно сказал
Аскарали.
– Мне кажется, не выберемся. Эсандол может дать согласие, когда узнает о твердом решении
аксакалов.
Аскарали подошел к окну. В последнее время это стало привычкой. Он обычно рассматривал двор
караван-сарая и, не поворачиваясь, говорил о важном деле.
Очередная группа дервишей жалась в тени. Оборванные люди, как всегда, о чем-то спорили, пытаясь
обратить на себя внимание солидных паломников и сосредоточенных купцов.
До них ли сейчас, до их ли истерических криков?
– Не выберемся...
– повторил Аскарали.
Он хорошо понимал, в какое глупое положение попал Махмуд-бек.
– Вы хотя бы видели эту девушку?
– спросил Аскарали.
– Видел...
– Ого!
– Аскарали резко повернулся: - Красивая?
– Сейчас не до шуток.
– Я серьезно спрашиваю.
– Да... Но очень молода.
– А вам, брат, - рассудительно проговорил Аскарали, - уже за тридцать...
Махмуд-бек смотрел на сосредоточенное лицо Аскарали. Сейчас Аскарали думал о судьбе советского
человека, разведчика, коммуниста. Никто в этом городе сегодня не решит за него, не подскажет, что
делать.
– Вы эмигрант. . Вы называете муфтия своим отцом... Вы послушно выполняете волю старейшин.
Следовательно, вам нужно подчиниться их воле. Иначе вы, Махмуд-бек, не имеете права поступать.
Аскарали рассуждал вслух, негромко, медленно, подчеркивая каждое слово.
– Значит, жениться?
– Возможно...
– На дочери курбаши?
Аскарали промолчал.
– Вы об этом подумали?
– опять задал вопрос Махмуд-бек.
– Думал и думаю... По крайней мере, больше вас. Я уже доложил Центру о создавшейся ситуации. И о
девушке...
Махмуд-бек и не представлял, какая работа проделана его другом. Аскарали давно понял, что
старейшины эмиграции не отступят. Муфтий Садретдин-хан допустил ошибку, согласившись на свадьбу.
– Дочь Давлят-бека - Фарида...
– продолжал Аскарали.
– Через три месяца ей исполнится семнадцать