До особого распоряжения
Шрифт:
иностранными друзьями. И постараюсь довести до вашего сведения все задания наших друзей.
98
Нормухамед наблюдал за чаинкой, которая не могла прибиться к краю пиалы.
– Но вы в свою очередь должны информировать меня о всех делах. О всех без исключения...
– сказал
Махмуд-бек.
– Иначе повторится старая история. Наши друзья немцы очень недовольны обстановкой...
Многолетняя грызня в среде руководителей эмиграции создала о нас плохую славу.
Нормухамед и раньше понимал это. Однако он не подумал о простой истине: на шатких, враждующих
между собой руководителей нельзя возлагать большие надежды.
Вот почему Махмуд-бек в трудную минуту обратился именно к нему, Нормухамеду.
– Создание без нашего ведома нового правительства - глупая выходка...
– продолжал Махмуд-бек.
–
Эта выходка дорого обойдется нам. Мы должны исправить положение.
Заключался союз... В длительность этого союза Махмуд-бек не верил. Но первое время Нормухамед
будет честно выполнять все требования, будет информировать о делах.
И это - очень важно...
Фарида уже не задавала вопросов. Она видела, как изменился муж в последние дни. Он очень редко
бывал дома, мало спал. Женское чутье подсказывало ей о надвигающейся беде. Лишним вопросом
Фарида могла еще больше испортить настроение мужу, а ему и так неспокойно, плохо.
Второй месяц они живут в городском доме. Раньше к Фариде приходила старуха с внучкой. Сидели,
пили чай, вышивали, вспоминали свое детство или слушали рассказы старухи о жизни в узбекских
кишлаках.
Что они видели, молодежь! Четыре серые стены, в чужих домах, на чужой земле... Здесь тополя не
такие стройные, не так пахнут цветы, не такие гранаты, а уж о сладости винограда и говорить не
приходится...
Фарида хотела давно спросить мужа о родине. Он много знает, видел родину.
Этот вопрос Фарида, не сдержавшись, задала сегодня:
– Мы когда-нибудь туда вернемся...
– сказал Махмуд-бек.
– Почему мы не уедем сейчас?
Она смотрела на мужа, не скрывая тревоги. Вздрагивали веки, повлажнели глаза.
– Сейчас нельзя. У меня много дел.
– Я боюсь...
– призналась Фарида.
– Я очень боюсь. Я боюсь за вас.
Махмуд-бек всегда старался избегать таких серьезных разговоров. Теперь он почувствовал,
удивляясь, как повзрослел близкий, родной человек. Фарида давно поняла, что у мужа опасная,
беспокойная жизнь. Как жена, она не имела права вмешиваться в его мужские дела. Никогда о них не
спрашивала. Но за жизнь любимого человека она волновалась и будет волноваться.
– Придет время, - повторил Махмуд-бек, - мы вернемся на родину... А сейчас...
Он замолчал. Сейчас ее надо предупредить о надвигающейся опасности. Может, уже ночью будет
поздно.
– Я прошу тебя помнить об одном... Если со мной что-нибудь случится, ты все равно жди. Знай, что я
вернусь за тобой. Но на всякий случай помни... - Махмуд-бек старался говорить коротко, просто,
повторяя некоторые фразы.
– Если меня долго не будет, ты переезжая к отцу. Или к старухе. Или в другой
дом в старую часть города. Тебе помогут. У меня очень много друзей. Ты даже не представляешь,
сколько их.
Она уже не слушала. Она плакала, сжав голову руками, покачиваясь.
Так плачут матери и жены...
Инга Берк не вскрикивала от радости и приличия ради не сыпала вопросами. Зеленые глазки не
сверкали. В них застыл тревожный вопрос: что случилось?
Махмуд-бек смущенно потоптался, откашлялся в кулак:
– Здравствуйте, госпожа Инга. Вот наступило время...
Инга была в плотном, черном платье, строгая, молчаливая, и не спешила приглашать гостя в дом.
– Господин Берк как себя чувствует? Мне бы...
– Проходите, - наконец сжалилась хозяйка.
Берк, развалившись в кресле, курил кальян. Волновался или нет? Лицо его ничего не выражало.
– A-а... Махмуд-бек... Садитесь.
Гость, пренебрегая восточными приветствиями, обеспокоенно заговорил о событиях.
– Неловко получилось, неловко, - пробормотал Берк.
– Плохо получилось.
– Неужели всех высылают?
– Всех, господин Махмуд-бек. Остаются только дипломаты. Но они после этого скандала носа не
покажут.
– Он выпустил ароматное облачко и усмехнулся: - А вы смелый, господин Махмуд-бек.
– Почему это вы решили?
– Прийти к нам... И вообще - остаться в городе.
– Разве существует опасность и для меня?
Берк хмыкнул. Он опять впадал в спячку. Теперь энергичная Инга не появлялась, и никто не мог
вывести хозяина из этого напускного дремотного состояния. Берк уходил от серьезного разговора.
– Что же делать?
– изобразил растерянность Махмуд-бек.
99
– Наших друзей здесь не будет. Им даны сжатые сроки. Квартиры находятся под наблюдением
полиции.
Берк говорил отрывисто и грубо. Он положил мундштук кальяна на изразцовый столик. Тоненькая
струйка дыма поползла, завиваясь над узорами.
– Ваш приход сюда - большая глупость. Вы уверены, что за вами не следят? Правительство не будет
из-за нас ссориться с Советами.
– Берк снова окутался дымом и устало закрыл глаза.