До первого снега
Шрифт:
Человеку, впервые попадающему на стройку, кажется, что его со всех сторон подстерегают опасности.
Ольга в моей серой рубашке и джинсах разыскивала Олега Ивановича. Она шла среди грохота бульдозеров, звона кранов и вспышек электросварки.
Заметив сварщика, работавшего иод самой крышей заводского корпуса, она остановилась: сварщик варил шов на десятиметровой высоте, сверху сыпались огненные брызги.
— Ты что тут околачиваешься? — услышала она над своим ухом и испуганно обернулась.
На нее хмуро смотрел Олег Иванович.
— Что смотришь? Не узнаешь? — продолжал прораб. Он был чем-то раздражен, а Ольга попала под горячую руку. — Ну-ка, пойдем! — Он подтолкнул ее в спину.
И Ольга, догадавшись, что это начальник стройки и что он принял ее за меня, решила разыграть Олега Ивановича.
Все это Оля рассказала мне позже, много позже…
А тогда меня вызвали к прорабу.
Я догадался, что предстоит втык, и нехотя поплелся к Олегу Ивановичу.
В прорабской за столом сидела… Ольга. А Олег Иванович ходил от стены к стене.
Они, как видно, разговаривали. О чем? Обо мне, конечно. О том, как меня воспитывать. Говорили, что я в сущности неплохой, но…
— С кем пил? — едва взглянув на меня и продолжая ходить по прорабской, спросил Олег Иванович.
— Сам пил.
Олег Иванович остановился:
— А знаешь, ты прикрываешь преступника.
Я испуганно посмотрел на него.
Он взял со стола какой-то листок и сухо прочел: «Доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения лицом, в служебной зависимости от которого находится несовершеннолетний, наказывается лишением свободы на срок до одного года, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до 50 рублей». (Статья 210, часть I Уголовного кодекса РСФСР.)
Он бросил листок на стол.
— Так с кем же ты пил? Мне надо знать, с кем ты пил. Понимаешь?
— Сам, — ответил я и ушел.
На следующий день Водяной снова заглянул ко мне в котельную.
— Ну как? — спросил он простуженным шепотом. Было утро, а утром Водяной еще более безголос, чем днем.
— Пневматическим молотком, что ли, нельзя было этот бетон взять? — решительно сказал я. — На складе пневмомолотки лежат без толку…
Водяной, как слон, посмотрел на меня боком маленькими светло-голубыми глазами.
— Кто это про пневмомолотки надоумил?
— Мало ли кто. Факт — есть они. А я долблю, как дурак.
Водяной усмехнулся.
— Сказал это кто-то здорово умный. А ты дурак, стало быть? Ну, коли не нравится, иди учись на стропальщика. Для разнообразия. А насчет этого бетона — ты с ним справился. Молодец. И запомни: к пневмомолотку еще компрессор нужен. Стоило его сюда тащить? — Водяной взял у меня лом и одной рукой несколькими ударами разбил остатки бетонной глыбы на куски. — Вот так.
4
Работа стропальщика была не такой простой, как казалось со стороны.
Я узнал, что стальные канаты, которые устанавливаются на грузоподъемный кран, бывают односторонней и крестовой свивки, узнал, что канаты односторонней свивки гибче и меньше изнашиваются, но зато раскручиваются и сминаются под тяжестью блоков, узнал, что такое шаг свивки и как его определять…
Хонин объяснил мне все обстоятельно и толково. Начал он с того, что заставил меня смазывать канаты. Проверил, хорошо ли я очистил старую смазку… От этой работы я весь пропитался керосином. Заметив, что я соскабливаю кое-где грязь перочинным ножом, подошел, закрыл нож и положил его мне в карман:
— Не видишь, проволока оцинкована? Снимешь оцинковку, канат будет ржаветь.
Учил он всерьез — без издевок и подначек. И я старался вовсю.
Уже в первые дни работы с Хониным я заметил, что он здорово страхует себя от неприятностей.
Однажды он отказался цеплять емкость, наполненную бетоном, потому что заметил трещину в сварном шве. Крику было: ругался крановщик Спиридонов, ругались бетонщики, прибежал Водяной и безголосо стал орать, что бетон схватится.
Хонин и ухом не повел. Достал журнал осмотра тары и авторучку. И Водяной, плюнув, отцепился. Тут же приволокли «Беларусью» другую емкость.
Потом Хонин потихоньку сказал мне:
— В этом деле сам на себя надейся. Все стропы должны иметь клейма или бирки, а на них выбиты номер стропы, дата испытания и грузоподъемность. Если что, с тебя никакого спроса. А любители орать всегда найдутся. Водяной всегда берет криком да силой. А кран — это кран. Понял? И всякое может быть. Особо следи за исправностью петель на блоках и панелях. Вечно кто-нибудь стоит под грузом. Случись что — стрелочник виноват…
Крановщик Спиридонов, как только выдавалось свободное время, спускался с крана. Вот и теперь он присел возле моего ведра с керосином и завел разговор:
— Все троса смазываешь… Хорошее дело. Смазанный трос — это смазанный трос. А я вот на днях получил со склада новые валенки. — Он не спеша закурил и продолжал: — Как раз по ноге. Весной их и надо брать. Осенью все кинутся за валенками, и аккурат получишь разные. Так-то. Только у них подъем высокий. Хорошие валенки, видать, по начальству разошлись, а рабочему человеку — во! — Он показал кукиш. — Но я сразу смекнул, как увидел их, — он многозначительно подмигнул мне, — взял и наложил в перед и в зад войлоку. Зимой буду через каждый месяц того войлоку помаленьку убавлять…
«Разговоры» у него были бесконечные, он тяготел к обобщениям и аналогиям, умствовал по всякому пустому поводу. Я начал потихоньку соображать, как бы отделаться от него. Выручил меня Хонин. Он подошел и заметил:
— Если ты ему про свои валенки, Илларионыч, то зря.
— Да я про то, как войлок…
— Ты бы не мешал ему работать, Илларионыч. А про валенки, может, как-нибудь в другой раз.
Спиридонов недовольно поворчал и отошел к штукатурам, работавшим неподалеку.