До свидания, Светополь!: Повести
Шрифт:
Усатый поднялся и делал что-то, изгибаясь массивным телом. Их лодка притормозила, и теперь они взлетали и падали одновременно.
— Но я с товарищем, — проговорил усатый, и в голосе его прозвучал вопрос.
— У вас симпатичный товарищ, — кокетливо ответила Ника. Больше она не раскачивала.
Когда вылезли из лодки, твёрдый деревянный помост поплыл под Раиными ногами, опрокидываясь — с землёй, танцплощадкой, людьми, дожидающимися своей очереди. Ника обняла её за талию.
Те двое уже ждали их.
— Шустро
— Вы же видите — я с сестрёнкой.
Рая независимо глядела в сторону и чувствовала на себе своё новое платье.
— Сестрёнке спать пора. Мы ей купим мороженого.
— Хочешь мороженое? — живо спросила Ника.
Рая растерялась было, но тут же взяла себя в руки.
— Не откажусь.
Усатый громко засмеялся:
— С сестрёнки будет толк!
Он ушел и через минуту вернулся с четырьмя стаканчиками. В его толстых пальцах они казались игрушечными. Рая с Никой только начинали есть, а он уже отполовинил свой.
Ника отвела Раю в сторону.
— Не подслушивать! — приказала она, полуобернувшись, а затем — тихо и заботливо: — Дойдёшь сама?
— А то, что ли!
— Ну, шлепай.
Подавляя обиду, с опаской вышагивала Рая по тёмной и безлюдной аллее. Справа сиял огнями центральный вход, откуда можно было сразу же попасть на улицу, но она выбрала этот путь. Ничего не боится она. Ничего! Но мороженое на всякий случай ела помедленней, чтоб до самой калитки хватило. Купленное толстяком с усиками, оно как бы охраняло её от притаившихся в тёмных кустах опасностей.
Света на площадке не было. Рая в раздумье остановилась… Раньше двенадцати мать не вернётся.
На скамейке у столика, за которым по вечерам мужчины стучали в домино, светлела газета. Рая провела по ней ладонью и осторожно, боясь помять платье, села.
Кого позовёт сейчас Ника? Конечно, Тамару. Вчетвером отправятся в ресторан пить шампанское, а оттуда — к горбатой Фросе из двадцать третьего номера. Какие потаённые вещи свершаются там? Неужели то, что было у неё с Кожухом? Нет! Конечно же нет — что-то другое, не изведанное ею, настоящее…
Кто-то шел от ворот. Не взрослый… Шел устало, немного вразвалочку. Саня? У Раи забилось сердце. Так вдруг захотелось ей, чтобы он увидел её — в новом платье, одиноко, по–взрослому сидящую в такое позднее время. Она тихонько посвистела. Саня некоторое время всматривался в темноту, затем молча подошёл.
— А, это ты…
Рая, по–никиному обняв колени, смотрела на него снизу.
— Что так поздно?
— Тренировка… В субботу играем.
— С кем?
Саня неопределённо махнул рукой.
— Так… С ребятами. А ты чего домой не идёшь?
Беспечно пожала она плечами.
— Отдыхаю… — Темнота скрывала веснушки, и это придавало ей смелости. — С Никой в парке шатались —
В двух окнах погас свет, и стало ещё темнее. Из водопроводной колонки в глубине двора звонко ударила в ведро струя.
— Ты иди, — разрешила Рая. — А то устал. Я посижу ещё. — Она вздохнула. — Воздух какой!
Но он не уходил. Что-то было на уме у него, он мялся и не отваживался сказать. Рая заволновалась.
— А ты… — услышала она наконец, — ты новую эту девчонку знаешь?
Об Ивановой… Рая опустила колени.
— Мы в одном классе с ней. — А голос — вроде бы не её. — Дина Иванова… А что?
— Ничего, — пробурчал Саня и переступил с ноги на ногу, — Пойду я.
Рая быстро встала.
— Обожди! Хочешь, познакомлю? Мы же в одном классе с ней. Дина Иванова… На пианино играет. Хочешь?
— Нет, я так просто.
Он постоял ещё и, бросив «пока», пошёл. Рая неслышно опустилась на скамейку. Сане тоже понравилась Иванова. Тоже! Ночь пройдёт — всего одна ночь! — и она снова увидит её за партой — такую аккуратненькую, с белыми бантиками в волосах.
Майка притащил в школу ужа. Девочки визжали, и Рая тоже визжала, хотя ни капельки не боялась. Когда-то — она ещё в школу не ходила — точно такой уж прожил у них все лето. Отец привёз…
Иванова отодвинулась от Майки на край парты. Майка делал вид, что слушает физика, а сам исподволь поглаживал пазуху, где сидел уж. Рае нравилось, как Иванова трусит, — не притворяется, как она, а по–настоящему.
На большой перемене Харитон задержал всех на собрание. Он любил проводить собрания на больших переменах — дождётся в коридоре звонка и сразу же входит, останавливая готовый разлететься класс.
Сегодня он заговорил о вчерашнем случае с карбидом. Но только разошёлся, как дверь приоткрылась и дружок Майки из параллельного класса стал делать ему таинственные знаки. Харитон — к нему, и давай отчитывать: бу–бу–бу, бу–бу–бу… Как наседка. И тут вдруг Иванова вскрикнула и вскочила: Майка подсунул ей ужа. Харитон стремительно обернулся. Лысина его побагровела.
— Вы и в той школе вели себя так?
Отпустив после собрания класс, подозвал Иванову. Рая, хотя и не дежурила сегодня, скользнула к доске и принялась вытирать её, готовая прийти, в случае чего, на помощь. Но Харитон всего–навсего потребовал явиться завтра с родителями. Фи! Можно было соврать, что мать на работе. Или больна. Или уехала в Крутинск, как уезжала, например, моя бабушка. Иванова, паинька, не понимала этого. Молчала, потупившись.
Когда Харитон ушел, Рая, выжимая тряпку, процедила: