Добро пожаловать в Винтервилл
Шрифт:
Когда она открыла дверь, оказалось, что на крыльце стоит Джошуа Гербер III. Как будто не было последних восьми лет, и он вернулся после той ночи. Передумал и вернулся за ней.
Боже правый, пора перестать читать романтические книги в перерывах между делами.
Ей было двадцать восемь лет. Успешная, уверенная в себе женщина, которой не нужен был мужчина. Сделав глубокий вдох, она выпрямила спину и встретилась с ним глазами.
И да, возможно, она слегка
— Я бы добрался сюда быстрее, но эти ботинки не предназначены для бега, — он поднял ногу, и ей почти удалось не улыбнуться. — И я вроде как забыл, какой домик твой.
— Ты бывал здесь раньше? — невинно спросила она. Снег падал все сильнее, заглушая их голоса.
— Мы снова к этому возвращаемся? — его голос был ровным. — Да, я был здесь раньше. Ты позволила мне остаться здесь, когда мне некуда было идти, — он смахнул снег с волос. — Могу я войти, пока не подхватил пневмонию?
Она отошла в сторону.
— Ты ведь знаешь, что это неправда? Статистически вероятность заболеть пневмонией зимой выше, это точно. Но здесь нет причинно-следственной связи. Это просто сезон.
Его губы подергивались.
— Спасибо за эту информацию. Но я бы все равно предпочел не морозить задницу, — он оглядел домик, его брови сошлись на переносице. — Святое дерьмо, это место выглядит точно так же, — Джош подошел к кровати, протянул руку, чтобы провести ею по бабочке под пылью. — То же постельное белье. Тебе всегда нравились бабочки.
Она снова почувствовала намек на слезы.
— Я узнала об эффекте бабочки в научном лагере, когда мне было двенадцать. Я была одержима этим несколько лет.
Он посмотрел на нее через плечо, его взгляд был мягким, как ласка.
— Я помню. У тебя на всем были бабочки.
Она открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло.
— Знаешь, сколько раз я возбуждался от одной мысли о твоих трусиках с бабочками? — спросил он.
Джош подошел к ней, его взгляд был непоколебим. Она почувствовала, как желудок начал скручиваться и переворачиваться. Она застыла на месте. Не могла пошевелиться, даже если бы захотела.
Холли была кроликом перед лицом потрясающе красивого, преследующего ее лиса.
— Почему ты продолжаешь лгать мне? — прошептал он, протягивая руку, чтобы провести пальцем по ее нижней губе. Импульс желания пронесся через нее, заставив затрепетать.
— Может быть, ты не так хорош, как тебе казалось.
Он засмеялся.
— Может быть, мне просто нужно напомнить тебе.
Она наклонила голову в сторону. Его палец застыл на ее губах, его глаза потемнели, и они взял ее в плен.
— Может, и нужно, — прошептала она, ее мышцы сжались от этой мысли.
Медленная улыбка растянула его губы, как будто он мог видеть желание,
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Холли? — его глаза опустились к ее губам, когда она увлажнила их кончиком языка.
— Думаю, ты хочешь этого.
— Ты права. Я хочу.
Ее сердце бешено билось в груди.
— Что тебя останавливает?
— Я хочу, чтобы ты попросила меня.
— Ты многого хочешь, — ее дыхание перехватило в горле.
— Да, так и есть, — он посмотрел вниз на ее тело. Даже в толстом пальто его взгляд заставлял ее дрожать. — Но у нас есть прошлое. На этот раз я не хочу, чтобы ты забыла, что это произошло.
— Тогда, возможно, тебе нужно приложить немного усилий, — она не собиралась умолять его. Ни за что. — Или ты можешь сделать фотографию.
Он усмехнулся.
— Это как раз то, что попадет в газеты по неправильным причинам. Мне нужно твое согласие, Холли, — он подошел еще ближе. — Скажи «да».
Согласие — это сексуально. Она слышала об этом раньше. Но она никогда не чувствовала этого до сих пор. Пока Джош Гербер не посмотрел прямо ей в глаза, а его тело не приблизилось к ее так, что их пальто соприкасались. Ей пришлось наклонить голову, чтобы не отводить от него взгляд, и это заставило ее пошатнуться на ногах.
Почему от него так хорошо пахнет?
У нее почти кружилась голова от его запаха.
Он прикоснулся к ее щеке, проведя большим пальцем по челюсти.
— Скажи «да», — повторил он, и от его прикосновения ее кожа загорелась.
Ее тело кричало, чтобы она ответила. Ее соски были твердыми, а между бедер болело от желания. Но что-то все еще удерживало ее.
— Знаешь, что я помню о тебе? — пробормотал он, прижимая большой палец к ее губам. — Какая ты была сладкая на вкус. Шел снег, когда я впервые поцеловал тебя. Я был одет как Санта, а ты была эльфом. Я пытался согреть тебя, но на самом деле мне хотелось прикоснуться к тебе со всех сторон. Ты все такая же сладкая на вкус?
— Есть только один способ узнать это.
Он соблазнял ее своими словами. Заставлял ее почувствовать, что она была кем-то, о ком стоит помнить. И это было так запутанно, потому что они были врагами. Боролись друг с другом за будущее этого города.
Но он смотрел на нее так, словно отказался от борьбы. Против нее, против себя.
Как будто он хотел заниматься любовью, а не войной.
Он опустил голову, прижавшись лбом к ее лбу. Она чувствовала жар его кожи, влажность его волос, сладкое тепло его дыхания, когда оно падало на ее кожу.