Доброй ночи, мистер Холмс!
Шрифт:
– Мог бы просто тебе заплатить, и все. Он должен быть тебе признателен.
– Жаль, что я не смогла ему рассказать ничего конкретного, – вздохнула подруга.
– Мистер Тиффани сказал, что неудача постигла и других мужчин, более опытных, чем ты.
– Да, это так, – рассмеялась Ирен. – Я бы сочла, что у него есть чувство юмора, однако он не шутил, уравняв меня с мужчинами, – просто не обратил внимания на несообразность своей фразы. Кстати, он дал понять, что Бриллиантовый пояс пытался отыскать сам Шерлок Холмс.
– Холмс? Мне где-то уже доводилось
– Естественно, ты читала о нем в газетах. Помнишь заметку о сыщике-консультанте? Том самом, который помог поймать несчастного мистера Хоупа.
– Ах да, конечно. Ну что ж, дело закрыто, и теперь ты можешь с чистой совестью забыть о бриллиантах и сосредоточиться на карьере.
– Как и ты, моя милая Нелл, – с очаровательной улыбкой ответила Ирен. – Боюсь, в ходе своего маленького расследования я слишком часто отвлекала тебя от твоих занятий машинописью.
– Вовсе нет. Кстати, сегодня днем у меня встреча с заказчиком на Стрэнде.
– А у меня, – Ирен надела отороченную мехом шляпку, великолепно защищавшую от пронизывающего холодного ветра, – назначена встреча с миссис Стокер на Чейни-Уок. Я собираюсь расспросить ее о местонахождении золотого крестика Оскара Уайльда. – С этими словами она закрепила шляпку угрожающего вида длинной булавкой.
На этом мы расстались, поспешив по делам: я, как это часто случалось, пешком, Ирен – в экипаже.
Аптекарь на Стрэнде хотел, чтобы я заново перепечатала видавший виды список самых разных химических соединений. Весь день я просидела над заляпанными реактивами бумагами, пытаясь разобраться, что в них написано. Надо признаться, что такие слова, как «хлористоводородный» или «альгинат натрия», равно как и названия трав вроде «мышьяка» и «недотроги мелкоцветковой», мне не всегда удавалось напечатать правильно с первого раза.
Вернувшись домой измученной, с затекшей шеей и головной болью, я обнаружила, что Ирен все еще нет, а в гостиной сидит какой-то странный человек, который явно чувствует себя в нашей квартире как дома.
– Вы, наверное, из агентства Пинкертона, ищете Ирен, – достаточно грубо сказала я, застыв на пороге. – Я так понимаю, миссис Минуччи впустила вас по ошибке.
Молодой человек в простеньком клетчатом костюме кивнул и пожал плечами.
– Я допускаю, что, возможно, у вас важное и срочное дело, однако это нисколько не оправдывает вашего поведения. Почему вы себе позволяете сидеть у нас в квартире в головном уборе и перемазанных грязью ботинках?
– Прошу прощения, – равнодушно буркнул он. Вытащив из одного кармана портсигар, а из другого спички, он закурил папиросу.
Я с многозначительным видом принялась махать руками, разгоняя дым, но тут мне в голову пришла жуткая мысль. А вдруг передо мной не гость, а преступник?
– Я требую, чтобы вы немедленно ушли, сэр, – заявила я. – Это моя квартира, и я желаю знать, по какому праву вы здесь так вольготно устроились! Ну же! Смотрите, вот позову хозяина мистера Минуччи, и он выставит вас вон.
Незнакомец встал. Наконец-то его проняло.
– Никуда
– Тогда уйду я. – В голосе мужчины я почувствовала завуалированную угрозу. Попятившись в коридор, я мысленно себя обругала. Зачем я полезла в квартиру, когда видела, что там чужак?
– Пожалуйста, не уходите, мисс Хаксли, – ласково промолвил молодой человек, видимо опасаясь, что я убегу. – Моя добрая подруга Ирен Адлер очень лестно о вас отзывалась. Я и не думал, что вы запаникуете.
– Я и не паникую! – остановилась я на лестничной площадке, чтобы опровергнуть обвинение в трусости. Свою ошибку я поняла слишком поздно.
Мужчина тихо рассмеялся и подошел ко мне, ступая грациозной, уверенной львиной походкой. В тусклом свете одного-единственного газового фонаря я с ужасом поняла, что, если меня кто-нибудь попросит описать незнакомца, я ничего не смогу толком сказать. Рыжие бакенбарды, усы, неброский клетчатый костюм, на удивление невинные черты лица – и больше к этому добавить нечего.
– По крайней мере, сэр, снимите шляпу в присутствии дамы, – резко сказала я, пытаясь воскресить иллюзию обычной беседы.
Честно говоря, я опасалась, что в следующий момент незнакомец проломит мне голову ударом черной трости, а потом ограбит квартиру. Хотя на что у нас с Ирен можно позариться?
Я живо представила, как кубарем качусь вниз по лестнице, ударяясь головой о ступеньки. А потом обо мне опубликуют в газетах скромную заметку: «Трагическое несчастье с пасторской дочкой. Загадочный свидетель скрылся в неизвестном направлении». Воображение услужливо нарисовало Ирен Адлер, горестно заламывающую руки на моих похоронах и клянущуюся пойти на край света, чтобы отыскать злодея.
– Ну ладно, мисс, – несколько грубовато ответил молодой человек. Одной рукой он вытащил папиросу изо рта, а другой одновременно стащил с головы котелок.
На плечи незнакомца обрушился водопад густых каштановых волос.
– Ирен! Ах ты чудовище! Ты представляешь, как меня напугала? – Теперь мы стояли лицом к лицу. Табачный дым клубился подобно туману. – Что этот маскарад означает? Надеюсь, ты не станешь меня уверять, что тебе дали мужскую роль?
– Не стану, – успокоила меня подруга уже своим нормальным голосом и крутанулась на месте, демонстрируя свой наряд. – Ну как, мне удалось тебя провести?
– Да я чуть не померла! Как у тебя получилось так похоже изобразить мужчину?
– Долгие тренировки. Ты просто не представляешь, сколько всего можно добиться, когда на тебе вместо чулок брюки. Плечи такие широкие благодаря специальным мягким вставкам. Мужские руки? С этим посложнее. Тут мне помог театральный клей, на который я насадила волоски. Кстати, как тебе мои накладные бакенбарды? Котелок прикрывает уши, причем его можно натянуть чуть ли не до кашне, благодаря которому шея выглядит толще. Кроме того, это, – она показала дымящуюся папиросу, мастерски зажатую между указательным и средним пальцами, – способно развеять последние сомнения. На людях курят только мужчины.