Дочь мэра
Шрифт:
Настолько погружаюсь в процесс, забивая на окружающую среду, что не сразу догоняю, что в палате я давно уже не один.
— Бодечка, привет, — звучит надсадное и немного плаксивое. Я медленно поднимаю башку и сталкиваюсь с голубыми глазами своей бывшей. Притащилась, черт возьми.
— Жанна. Ты какого тут забыла?
Смотрит на меня так, будто бы я на тот свет собрался, сопли жует и тушь размазывает, дрожит вся. Раньше надо было плакать, когда на моем друге скакала, пока я в учебке был, пока по сборам мотался, пока думал, что у меня
А было сложно! Ой как сложно, учитывая, что я довольно активный мальчик.
Любил тебя, дуру, а не за что!
Смотрю на нее и ничего не екает, только острое желание поскорее отделаться от банного листа.
— Я только узнала. Боже, я чуть с ума не сошла, — продолжает и падает на стул возле кровати, ухватываясь за мою руку.
Черт. Аж передергивает. Такое отвращение рождается, что рыгать охота.
— А я говорила, говорила тебе, что не надо тебе эта служба проклятая! Не надо рисковать собой, никто не оценит и «спасибо» не скажет!
Старая песня по-новому. Кажется, именно это она мне сердцах и кричала. Мол, зачем оно тебе, опасно и все дела. А дальше ляпнула еще много чего интересного.
— Таааак. А ну-ка закончи свой словесный понос, я дышать не могу. И кажется, моя служба тебя больше не трогает. Ты мне сказала, что я со своей службой норм бабу не выцеплю, ни одна не сможет терпеть вылазки. Ты у нас же норм, так в чем проблемы? Что делаем тут? Жанночка? Где же твой Олежка? Он-то у нас пример для подражания? От армии отпетлял, в морское подался, бабла отстегнул и в рейс мотается себе — в хуй не дует. Или все-таки дует, раз ты здесь?
Распаляюсь, потому что вспоминаю дерьмо и снова обтекаю. Какого черта приперлась и от кого узнала? Там мама спала и видела нас женатыми и с тремя детьми.
Но она бы вряд ли посмела выдать инфу. Может по новостям увидела? Но мы в масках, имена не разглашают, и я очень сомневаюсь, что она меня по телу узнала бы.
Да и был ли репортаж? Хер его знает.
— Богдан, ну почему ты такой жестокий?
От неожиданности предъявы меня разрывает на части. Пялюсь на бывшую и не могу понять, она шутит или серьезно решила меня доконать?
— Жанна, у тебя амнезия, что ли? Я жестокий? Эт че такое из тебя выдавилось?
Но вместо ответа наманикюренная рука змеей ложится мне на щеку, и по закону подлости, ровно в этот момент открывается дверь. А там Облачко смотрит на меня как на предателя Родины, на Жанну, на руку ее и поза такая еще КОМПРОМЕТИРУЮЩАЯ.
А чтоб тебя!
В глазах у малышки такая смесь эмоций, что я одновременно радуюсь и очень злюсь. Сейчас бы встать и прижать к себе, а не вот это вот все. «ВСЬО»! И так она мастерски укладывает Жанку на лопатки — любо дорого посмотреть. Просто трехочковый.
Жанка уходит, явно недовольная итогом нашей встречи, а вот Яночка молча делает свое дело, пока я растекаюсь от наслаждения, впитывая ее хаотично-резковатые движения.
Ну посмотри же на меня, Облачко. Посмотри на меня, меня ж сейчас расплющит от радости. Волнуется и явно раздражена, характер пытается обуздать.
Давай мириться, Кудряшка? Я готов ссориться часто, если ты так реагировать будешь, если будешь так строга ко мне.
Ревнует. Губы дует, но ревнует. Значит, я для нее не просто пациент. В голове кричу «аее», бросаюсь конфетти в воздух.
Сейчас взорвусь от радости, малыш.
В руках разносится покалывание от желания прикоснуться. Укрывает с головой и накрывает эмоциями, бурлящими кипятком в душе, но пока облизываюсь на напряженную фигурку, подпрыгивая на месте.
От предвкушения уроков …нет, не полового воспитания, совсем других и более сдержанных. Наверное. Как пойдет, короче!
Посмотри на меня, Облачко. Хочу получить свой десерт в лице бушующего коктейля в твоих глазах. Ааааа, мне надо!
Ну же. Но она натянута как струна, и кажется, сейчас готова вспороть мне артерию самостоятельно. Ну и отлично, заодно потренируемся, я ради такого дела готов валяться тут с кровотечением.
Лыблюсь и медленно тянусь к белому халату рывками, словно у меня трясучка, а она у меня точно есть, самая настоящая трясучая зависимость.
Пальцы готовы прямо за халат притянуть ее к себе, но вместо этого слегка вожу подушечками, дорисовывая, что прямо под ним будет аппетитная задница, которая у меня перед глазами стоит перманентно, что бы я ни делал. Я ее ни разу не видел, но вот эти аппетитные формы заставляют рот переполняться слюной, а мозги плавиться от хлынувших картинок. Воображение работает на сто процентов.
Фантазия не дает мне продохнуть, даже сейчас только представляю, а уже дышать сложно. Ну и как тут дышать, это же Облачко, тут только искусственное дыхание надо применять. Рот в рот.
Много и часто, а еще желательно с языком и всеми сопутствующими жидкостями.
По спине легким перышком проскальзывает вездесущее желание перекинуть на себя и целовать-целовать, чтобы задыхаться от недостатка воздуха, но даже тогда не прекращать.
Держи себя в руках, Исаев! Девочка хорошая, давай красиво. А как, блять, красиво? Я в душе не …не это самое, даже мысленно не хочется к ней мат применять. Черт, я кажется все, совсем уже потерял мозги.
— Ян, посмотри на меня… — сиплю, прожигая ее прекрасный профиль. Малышка закусывает губу и роняет баночку со спиртом, он разливается по подносу, совсем как я сейчас перед ней.
Разливаюсь и стекаю на пол растаявшим льдом, пока она стоит и не смотри на меня. Наказывает.
— Ян, это вообще не то, что ты там подумала, — говорю самую примитивно-дебильную вещь в мире, слегка натягивая ткань халата в свою сторону.
Ну же, малыш, дай мне еще немного эмоций.
— Исаев, вы в праве делать то, что вам хочется. С кем хочется, но в отрыве от меня, — звучит грозно, и я понимаю, что меня от этого грозного с ноткой обиды голоса вставляет получше любых стонов.