Дочь огня
Шрифт:
— Не-ет, — протянул Нусратулло, — у бая нет таких людей. Один из них с рождения живет в его доме, сын раба и сам преданный раб… Он на такое не способен. Абдулле все доверено, он чувствует себя хозяином Где еще найдет он такое место! А Саиба Пьяницу убили.
— И это все? Я видел во время праздника, какой-то незнакомый человек хлопотал у очага, кто он, не знаете?
— Не знаю, не думаю… — нерешительно произнес аксакал. — Он в ту же ночь собрал всю посуду, помыл, почистил. Я ему и за работу заплатил, а рано утром он ушел.
— Куда?
— Говорил, будто идет в Вангозе…
— Его надо найти! Не откладывая, расспросите людей, выясните, кто его знает, и доложите мне.
Аксакал сокрушенно покачал головой:
— Досадно, что нет уже той, которая его знала.
— Кто это?
— Дилором-каниз. Я встретил этого человека у нее в доме. Она говорила, что он родственник Фирузы.
— Ну вот у Фирузы и узнайте.
— Так и Фирузы нет.
— Что? — взревел миршаб. — Куда же она пропала?
— Мы занялись похоронами, а когда вернулись с кладбища, ее и след простыл… Стараюсь, всюду ищу.
Ведь согласно шариату…
Миршаб вскочил, кипя от ярости.
— Вот глупец бестолковый! В вашем квартале крадут у вас под носом, а вы ни черта не видите! Кто мог увести девушку?
Нусратулло совсем растерялся, он был поражен: почему так разгневан миршаб, ему-то что до Фирузы? Неужели он имеет на нее виды?
— Я расспросил кое-кого, — осторожно заметил он, — тех, кто мне показался подозрительным, их ближайших соседей, водоноса Ахмед-джа-на, — говорят, знать не знают, ведать не ведают Ахмед-джан сам ко мне явился с требованиями да расспросами…
— Да, старость вас уж совсем одолела, работа не по плечу, — сказал миршаб, сел на место и о чем-то крепко задумался, собрав в горсть бороду.
— Ваша правда! — чистосердечно воскликнул аксакал. — Работал бы я получше, не выпустил бы из рук такой жемчужины, да еще среди бела дня. Но я приложу все усилия, из-под земли найду Фирузу! Согласно шариату…
— Заладили! Согласно шариату, она достанется не вам, а Гани-джан-баю! Но если отыщете, то и вы на этом деле не потеряете…
Вошел слуга и доложил о приходе человека от кушбеги.
— Зови, — сказал миршаб и обратился к аксакалу — А вы идите, обдумайте все, постарайтесь найти девушку и того повара!
Нусратулло вышел, кланяясь, встретившись в дверях с посланцем кушбеги, поклонился и ему.
Лекарь-индус осмотрел рану на груди Гани-джан-бая, смазал ее и крепко-накрепко перевязал чистой кисеей.
— Окажись другой на твоем месте, — сказал он, улыбаясь, — нескоро бы поправился. А ты, бай, крепок! Если будешь меня слушаться, через десять — пятнадцать дней рана заживет.
Бай кивнул головой, достал из-под подушки золотую пятерку и протянул ее лекарю. Взяв деньги и поблагодарив, тот собрал свои склянки с лекарствами и ушел. Тут же открылась дверца, ведущая в соседнюю комнатку, и из нее выпорхнула молодая жена Гани-джан-бая Магфираг. На ней было золотистое шелковое платье из легкой ткани, голову украшал налобник, вышитый золотыми нитями. Кокетливо покачивая бедрами, она подошла к постели бая, стоявшей посредине комнаты, и села.
— Еще пятнадцать дней! — капризно сказала она и отвернулась. Бай схватил ее руку, покрашенную хной, и крепко сжал.
Магфират отняла руку. — Знала бы я, что ваша болезнь надолго, не ушла бы из дому, в объятиях моей матери… А тут еще эти… ведьмы…
Гани-джан бай улыбнулся, сделал над собой усилие и заговорил, хотя ему, по-видимому, это было трудно: голос тихий, усталый, губы от жара запеклись, потрескались.
— Знал бы я, что из-за вас на меня нападут, вооружился бы.
— Почему это из-за меня? Глаза бая лукаво блеснули.
— А из-за кого же? Только поклонники невесты нападают в ночь свадьбы на жениха.
Магфират кисло улыбнулась и поцеловала мужа в лоб.
— Вот вы какой, даже болезнь не мешает вам шутить!
— Я не шучу, а горжусь тем, что отвоевал вас у своих соперников, пролил кровь за вас. А вы гордитесь, ведь это я из-за любви к вам чуть не пал жертвой…
— За меня уже была принесена жертва, довольно! Магфират горделиво подняла голову.
— Ну, пьянчуга Саиб не в счет! Он недостоин этого!
— Нет, не он! Дилором-каниз. Бай чуть не вскочил.
— Что? Дилором-каниз?
— Да, да, — ответила Магфират, придерживая его за плечо. — Что с вами? Успокойтесь? Ну умерла старая рабыня, пусть ее!
— Когда умерла? Отчего? Магфират беззаботно ответила:
— Как раз в ночь свадьбы и умерла. Больше я ничего не знаю…
— А Фируза? — вырвалось у бая. Но он тут же понял свою оплошность и заговорил о другом. — Абдулла просил домик старухи, обещал кому-то…
Магфират промолчала, обмахиваясь веером. В комнату вошла служанка и расстелила скатерть.
— Уж какой я вам куриный суп сварила!.. От одного запаха слюнки потекут, — сказала она баю. — Сам лекарь-индус попробовал, очень ему понравился.
Бай кивнул головой, — подавай, мол, — а когда служанка уже выходила из комнаты, подозвал ее к себе и спросил:
— Что, тетушка Дилором скончалась?
— Да… Бедняжка померла. Похоронили с почетом. На похороны народу собралось!.. Говорят, перед мечетью вся площадь была запружена.
— А где ее внучка Фируза? — нетерпеливо спросил бай, понизив голос.
— Пропала, исчезла неизвестно куда. — Служанка словно и забыла о супе. — Все оплакивают старуху, а тут новая напасть — одинокую, бездомную сиротку жалко. Аксакал хлопочет, разыскивает Фирузу. Хочет под свою опеку взять. Да вот никак не найдет.