Дочь огня
Шрифт:
— Хорошо, хорошо, потерпите еще недельку, — успокаивающе сказал бай.
— Нет! — отрезала Магфират. — Вы ведь знаете, что ваша жизнь в руках моего отца. Если не исполните моего требования, уйду от вас немедленно…
В это время за дверью со стороны двора кто-то легко кашлянул, Это экономка, предупредив таким образом о себе, вошла в комнату и обратилась к баю:
— Хозяин, госпожа Танбур шлет вам привет и просит вашего разрешения взять Фирузу к себе.
— Пусть забирает! — воскликнула Магфират. — Навсегда может взять ее к себе.
Экономка пропустила эти слова мимо ушей, почтительно ожидая ответа бая.
— Хорошо, — подумав, сказал бай. — Согласен, пусть вылечит, да получше. Расходы за мой счет.
— Никаких расходов! — властно сказала Магфират. — И чтобы ноги ее здесь не было!
Служанка поклонилась и ушла.
Все были поражены: что происходит с баем? Какими чарами околдовала его Магфират? Ведь нагайка бая по любому поводу хлещет всех домочадцев, а тут Магфират исполосовала ножом его любимую рабыню, а он ее пальцем не тронул. Мало того, подчинился ей, убрал Фирузу из дома… Правда, в конце концов в дом госпожи Танбур бай Фирузу не отдал. Одумавшись, он приказал экономке и Асо отнести девушку в квартал Абдуллоходжи, в домик, где она жила вместе с бабушкой, — он так с тех пор и не был заселен.
Бай распорядился также, чтобы туда отнесли палас, одеяло и все необходимые вещи. А когда Магфират запротестовала, он просительно, чуть ли не извиняясь и как бы спрашивая совета, сказал:
— Пусть Фируза скорее поправляется, и мы ее выдадим за Асо… Это был ловкий ход: бай сразу бил в две цели: Магфират убедится, что он не собирается жениться на Фирузе, и Асо успокоится, поверив, что Фируза станет его женой.
К тому же и людские толки приутихнут. Магфират милостиво приняла решение бая и распорядилась, чтобы позвали Асо; пусть бай в ее присутствии пообещает отдать ему Фирузу. Бай согласился и на это. Асо подвели к двери ее комнаты, и Магфират услышала, как бай ему сказал:
— Младшая госпожа прощает Фирузу. Как только Фируза выздоровеет, ты женишься на ней.
Это поразило всех еще больше. Ну и взнуздала его Магфират, взяла над ним власть!
По всей видимости, бай действительно собирался поженить Асо и Фирузу, он даже советовался со всеми женами, какой устроить той, не очень шумный, но веселый… Что же случилось? Может, в нем заговорила совесть? Приснилась старая рабыня Дилором, и он испугался духа покойной, решил проявить человечность, вспомнил о справедливости?
Все терялись в догадках. А дело было вот в чем. Наезжая по делам и Каган и Мары, Гани-джан-бай завел там знакомство с перекупщиками мехов и другими русскими купцами. Он подумал, что не худо при их помощи расширить торговлю, добраться до России. Начало было удачным. Русские купцы и агенты помогли ему развернуться и сами на этом не проиграли. Бай вошел во вкус. Он стал общаться с русскими, ходил к ним в гости, угощался, а затем и сам угощал русских и татарских купцов. Постепенно Гани-джан-бай стал среди них своим человеком, и однажды ему предложили сделаться почетным членом благотворительного просветительского общества Туркестана. Не мешало бы при этом пожертвовать деньги на организацию русско-туземных школ, сказали ему. Их собирались открыть в Кагане и Мары. Бай дал согласие. Ему нужны были грамотные люди, знающие русский язык агенты для сношений с русскими купцами. Из денег, полученных при продаже мехов, он выделил кругленькую сумму и внес в кассу общества. Его приняли с помпой и даже выдали тисненную золотом грамоту.
Как-то после одной из пирушек в обществе русских купцов он вернулся домой пьяным. Магфират стала допрашивать, где он был. У бая развязался язык, и он расхвастался, сказал, что в его руках не только воротилы Бухары, но что с ним ведут дела купцы из Мары, Кзыл-Орды, Оренбурга и даже самой Москвы. Потом он показал тисненную золотом грамоту, доказательство его принадлежности к русско-туркестанскому обществу, попросил спрятать подальше и никому не показывать.
Магфират смекнула, что надо делать, — хитрости у нее хватало. Она отнесла грамоту отцу. И когда бай попрекнул ее за что-то, она довольно прозрачно намекнула, что у нее есть козырь против него — пусть не очень-то позволяет себе командовать ею. У нее в руках документ, доказывающий его связи с русскими. Представляет ли он, что с ним сделает казикалон, если узнает о том, что он дал деньги на русско-туземные школы?!
Да его просто повесят! Магфират, конечно, не сошла еще с ума, она отнюдь не собирается разбить свое счастье, лишиться богатства и роскоши и никому ничего не расскажет. Но лишь при условии, что бай будет ей подчиняться.
Бай понял, что его перехитрили, он в ловушке, скован но рукам и по ногам. Ничего не поделаешь, до поры до времени нужно покориться, ждать подходящего случая.
Вот так и получилось, что по приказу Магфират бай решил поженить Асо и Фирузу.
Около двух месяцев проболела Фируза после нанесенных ей увечий. Госпожа Танбур не отходила от нее, вместе со служанкой смазывала раны, перевязывала их, готовила для нее вкусные блюда.
Асо был поражен поведением бая. Он уже потерял к нему всякое доверие — и вдруг такой поворот!
— Неужели бай сдержит свое обещание? — сказал как-то Асо, оставшись наедине с Фирузой. — Что случилось? Почему он стал вдруг таким добрым?
— Его принуждает Магфират. Она боится, что бай женится на мне. А его, назло ей, подстрекают к этому другие жены.
Фируза чувствовала себя намного лучше, раны на руках и плечах зажили, она могла даже сидеть, только подбородок еще болел.
— Пусть их там, лишь бы нас они оставили в покое! — с сердцем сказал Асо. — Ради тебя я буду работать сколько потребуют, но если бай задумает что-нибудь дурное — не останется в живых!
Казалось, все обошлось хорошо. Бай вызвал к себе Оймулло Танбур, предложил ей быть вместо матери Фирузе и приготовить все к тою.
Радость Асо и Фирузы была безгранична. Бедная маленькая лачужка казалась им райским садом, Оймулло сшила Фирузе шелковое и бархатное платья, повела ее в баню. От бая принесли в подарок мешок с рисом, сахар и живого барана. Его блеяние возвещало о приближении свадьбы — скоро, скоро наступит радостная жизнь с любимым человеком…
Кончилась трудная холодная зима, пришла весна. В ночь, о которой пойдет речь, на небе с самого раннего вечера стояла полная луна. Так и не смогла погасить ее черная пелена ночи. С минаретов прокричали уже призыв на последнюю молитву, а ребятишки все еще бегали и играли на улице. Заглянула луна и в темный домик покойной Дилором. В комнате горела десятилинейная лампа, освещая ее убранство; подаренные Фирузе учительницей и баем домотканые коврики, одеяла и курпачи, хоть и не новые, очень украсили скромное жилье.
Фируза поужинала с жившей у нее старой служанкой бая; потом они еще долго сидели, разговаривали, пока старуха не спохватилась:
— Спать надо ложиться, а завтра пораньше встать… Ведь через два дня свадьба, а столько еще работы!
Дни пролетят — и не заметишь…
Они легли и погасили лампу. Но Фирузе не спалось, одолевали противоречивые мысли, тревожили, волновали… Да, Асо хороший человек, он ей нравится, а уж он как ее любит!.. Вот через два дня они поженятся. Но если бы позволили поступить как ей хочется, то она еще ходила бы в школу, училась, читала книги, набиралась знаний… А сейчас иного пути нет… Асо к ней так ласков и добр… Господи, хоть бы коварный бай не придумал еще какую-нибудь гадость! И ведь после свадьбы опять придется на него работать! Нет, ни за что она больше не войдет в этот страшный дом! Может, удастся умолить бая, чтобы он послал ее работать в поле или в саду, — только не в дом, только не в дом… Конечно, придется возместить баю все расходы по свадьбе. У него все записано на нее и Асо. Может, всю жизнь придется отрабатывать… А если родится ребенок, и он станет рабом бая! Неужели так, из поколения в поколение, суждено им быть покорными рабами? За что, почему? Чем они отличаются от других людей?..