Дочь Озара
Шрифт:
— Э, я не понял. Ты же привел дикарок? Зачем тебе еще 'леопардихи'?
— Дикарки — не жамы. Они не говорят по-нашему, грязные и вообще… людоедки, — возразил Вирон.
— Ну и что? Подумаешь, людоедки! — и Овус с намеком покосился на вождя: сам-то, мол, забыл, когда в последний раз человечиной питался? — И не грязные они вовсе, просто черные. А разговаривать научатся, если что. Твоя Чуми, вон уже как лопочет. Кстати, кто она тебе получается? Разве не жама? Каждую ночь с ней трешься.
— Жама, это жама. А Чуми… — Вирон замялся, — это так. Она Рами по хозяйству помогает. А остальные глотки — просто жаби. Нет, моим парням настоящие жамы нужны. Что им, всю жизнь к жабям бегать? Да и среди твоих мухилы есть. Им тоже негде жам брать. Разве они от 'леопардих' откажутся?
— Откажутся, — уверенно заявил Овус, брезгливо поджав губы. И ошибся! Предложение Вирона о брачном союзе с 'леопардами' вынесли на общий сход, и его одобрило большинство 'волков'. Овус терял поддержку даже среди членов своего рода.
Вирон же воодушевился. Его планы начали реализовываться, а наметил он очень много.
Когда в конце весны удалось привести четырех жам из племени 'леопарда', авторитет Вирона вознесся на невиданную высоту. У него все получалось, все его действия шли на пользу племени, даже 'длинноносые' начали величать его 'мудрым вождем'. Казалось, оставался какой-то шажок до решительной победы. Но Вирон не торопил события, требовалось еще кое-что подготовить.
И тут дурацкое происшествие из-за мерзавца Олука, приведшее к смерти Рами. Вирон был вне себя. Жалел несчастную сестру, но еще больше жалел о крушении планов, связанных с нею. Он лишился поддержки 'своей' колдуньи, и теперь верховодить при проведении обрядов будет Кула. А Кула и Овус, что один человек. Считай, враги. Хуже глотов.
Вирон аж задохнулся, когда понял, что омана умирающей Рами уйдет в акуд. Словно под дых ударили копьем. Он ведь задумывал все наоборот: убрать Кулу и сделать Рами единственной колдуньей. А теперь? Дочь у Рами маленькая, правда, есть еще младшая сестра, но у нее в племени никакого авторитета. Обряд толком провести не сможет, зубы от боли заговаривать не умеет. Разве это колдунья?
Вождь занервничал. Чашу терпения переполнил фарс с наказанием Олука. Этого засранца убить было мало за то, что он натворил, а Кула с Овусом устроили потеху при всем народе. И Вирон сорвался.
Ему бы выждать, обдумать все как следует, внести изменения в планы. Но он полез на рожон. Потребовал собрать сход. Там напомнил о своих заслугах в противовес ничегонеделанью Овуса, попытался снова объяснить, как важно единство племени, единое управление… Но момент выбрал неудачный. Лето, тепло, еды полно, глоты давным-давно не нападали. Даже частичное решение 'женского вопроса' сейчас сыграло против Вирона. Когда люди сытые и довольные, они не хотят перемен. Вот когда голодные и злые, тогда они на многое готовы, и на обычаи наплюют, не поморщатся. Лишь бы накормили мясом.
В итоге племя его снова не поддержало.
— Ну, что ты, Вирон, успокойся, — утешали сородичи. — Ты и так сейчас вождь. До весны. А там пусть опять побудет Овус. Он тоже хороший человек. Мы вас обоих уважаем. У тебя сейчас горе, Рами умерла. Тебе бы настоящую жаму найти, а не эту черномазую Чуми. Разве такая утешит на ложе? А на Олука ты не сердись. Молодой он еще, глупый. Не убивать же его.
Вирон в гневе ушел в шалаш вождя, выгнал всех. Побыть вождем до весны? А потом в какой уже раз передать власть Овусу? Ну, нет, хватит! Больше власть он не отдаст.
Пришла Чуми, попробовала ластиться, но вождь, еще не остыв, выгнал и ее. Чего она понимает, дикарка бестолковая! И тут вспомнил о Ваде. Да, вот кто ему нужен. Но и здесь так неудачно получилось. А ведь здорово бы она сейчас пригодилась.
Вирон не умел долго унывать. В голове снова завертелись хитрые мысли.
— Солама калама, вождь!
Вздрогнул. В проеме шалаша голова Симона. Его не было сегодня на сходе. Глядишь, и помог бы. Хотя говорить он не мастак. Симон специалист по другим делам, особо важным и тайным. Самый надежный помощник.
— Заходи, Симон. Какие вести?
'Волк' пролез внутрь, скромно присел у входа:
— Важные вести, вождь. И странные.
Он всегда называл Вирона вождем. Знал, что тому нравится.
— Что случилось? Неужели… Ваду нашли?
Про девчонку вырвалось неожиданно для самого. Совсем мысли в голове не держатся. Плохо. Так и лишнего сказать можно.
— Нет, не нашли, вождь, — Симон с сожалением покачал головой. — Но дела странные, даже не знаю…
И Симон, передвинувшись поближе к вождю, пересказал последние слухи из стана 'леопардов', полученные от лазутчика. Про смерть Похуна от укуса змеи, загадочное убийство Оры, и про совсем уж невероятный побег дикаря Дула вместе с Сиуком.
От таких новостей Вирон задумался надолго. Совсем не то он ожидал услышать.
— Устал? — спросил неожиданно.
Симон оторвал голову от колен:
— Совсем немного. Бежал, думал, надо срочно передать. И есть хочется.
— Поешь. Сходи к Рами, — споткнулся и после паузы поправился. — В шалаш Рами. У младшей сестры спросишь, она накормит. Лала осталась там?
Лалу, женщину из племени Леопарда, Симон взял в жамы вместе с ее детьми. Несколько дней назад, по разрешению Вирона, Лала отправилась погостить к родне в стойбище 'леопардов'. Симон ее сопровождал, чтобы в пути не напали звери. По крайней мере, так думали в племени Леопарда. Пусть думают.
— Да.
— Правильно. Пусть еще погостит. Как она, кстати, тебе?
На вопрос вождя Симон осторожно раздвинул губы:
— Ничего, хорошая женщина. Только (показал пальцем на рот) язык сильно быстрый.
Вирон хмыкнул. О разговорчивости Лалы он уже был наслышан. Этого ему и требовалось. Побудет сейчас в общине 'леопардов' — новостей принесет, что сорока блох на хвосте.
— Болтливая, значит? Надо потерпеть. Зато ты молчун. Это хорошо, — последнюю фразу Вирон пробормотал под нос. — Значит, Зукун не хочет искать Ваду? И даже решил убить дикаря?