Догоняя рассвет
Шрифт:
Сорвавшееся с ее губ возражение надвинуло на Клайда пасмурность. Внутри проснулась досада от того, что он говорил много, поучительно и с чувством, но из раза в раз оставался неуслышанным.
— Бог — не волшебник, он стоит выше любой магии. Он будет на вашей стороне и направит на верный путь, создавая возможности, когда вы начнете бороться за здоровье сестры. — Учтиво объяснял Клайд. — Не бойтесь вступить в эту борьбу, срочно бегите к лекарю.
Процедив что-то нелестное в духе: «И зачем я только сюда прихожу?», женщина сердитой походкой направилась прочь, чем заронила в душу Клайда внутреннее
— Вы говорите, что бог призван защищать нас, содействовать нам, — старик произнес слова с напором, как если бы пытался уличить Клайда во лжи. — В таком случае, где он был этой ночью?
— А что случилось ночью? — Клайд заинтересовано склонил голову вбок.
— Моя дочь погибла. От клыков убийцы, господин Моретт.
Пастор изумленно вытянулся, точно в позвоночник вонзили копье, и подавляя дрожь паники, надтреснуто переспросил:
— Клыков?
— Вампиры снова в городе.
— Скорее всего, вы ошибаетесь. Это невозможно.
— Взгляните на покойную. — Человек встал со скамьи и поволок свое дряблое тело в сторону выхода, по всей видимости, не рассчитывая получить от Клайда ответ на свой вопрос. — Это не первое убийство.
Клайд вылетел из храма Святого Зазриела с лихорадочной торопливостью, словно за ним гнались. Словно каждая потерянная минута, проведенная вблизи невероятной белизны мраморного фасада, лишала его опоры и возможности разобраться в этом скверном деле. Упоминание вампиров навело на Клайда ужас, смешанный с какой-то совершенно не свойственной пастору рассеянностью. Он не мог поверить в возвращение зла.
Клайд бежал через оживленную базарную площадь, гремевшую наперебой множеством голосов, и ловил на ходу бегло доносящиеся споры горожан:
— Фу, яблоки, терпеть не могу яблоки.
— А зачем тогда целую корзину набрали?
— Так вы же продаете.
В большей степени движущей силой Иристэда являлась банальная глупость и невежество.
Клайд застал брата возле мясной стойки, где тот выяснял с торговцем денежные вопросы, поскольку прилавок съестным товаром снабжал именно Рю Моретт — охотился он гораздо лучше, нежели сбывал.
Высокий ростом, атлетически сложен, с задумчивым, хмурым лицом — Рю нередко создавал ложное впечатление человека недружелюбных намерений. Возраст его близился к тридцати годам, но благодаря поблескивающей седине в тусклых волосах выглядел он старше своих лет. Клайд вменял это в вину отца, приобщавшему сыновей к жизни истребителей монстров слишком рано. Богатые на кровавые подробности рассказы, травмирующие детское воображение, и впоследствии настоящая встреча с вампиром не могли положительно сказаться на здоровье Рю.
Рю не только постарел, ему в целом пришлось рано повзрослеть.
— У меня плохие вести, — негромко произнес Клайд, поравнявшись с братом.
— Я только что осмотрел тело, — приглушенно отозвался Рю, уставив взгляд вниз, изображая заинтересованность грязью на сапогах.
— Так это правда?
Рю кивнул головой, подтвердив худшие опасения.
— Становится неспокойно, — начал резюмировать Клайд,
— Тише, — внезапно прервал его Рю. — Не здесь.
— Нужно проверить охранные печати.
Придя к безмолвному согласию, братья ушли с площади, единодушно двинувшись в сторону главных городских ворот.
Клайд все не мог отпустить из мыслей тревожную обстановку. Соседнее королевство Балисарда давно провоцировало территориальный спор с империей Аклэртон, коей принадлежал Иристэд. Как только король Балисарды — Бардалф XII заявил претензии на некогда завоеванные Аклэртоном плодородные земли, ко всему прочему представляющие стратегический интерес, война стала вопросом времени. Час беды висел над государствами натянутой истонченной нитью, готовой непредвиденно порваться в любое мгновение.
Для таких могущественных империй, как Аклэртон, терпеть конфликты — участь неизбежная. Поводов для волнений маячило в перспективе предостаточно.
А теперь еще и вампиры в Иристэде.
— Ума не приложу, как это могло произойти, — размышлял по дороге Клайд. Он никак не мог унять волнения. — Демоны научились обходить печати или…
Рю выжидающе молчал, грозно поглядывая на брата, но Клайд не спешил закончить предположение.
— Или?
— Или кто-то впустил их.
— На что ты намекаешь? — в низком голосе Рю возникли ноты раздражения.
Только трое могли снять заклятье охранных печатей, Клайду предстояло взять на себя смелость, чтобы обвинить кого-то из братьев. Он решил не взваливать на душу грех и воздержаться от голословного навета, но в итоге не смог стерпеть, чтобы не осведомиться:
— Лироя видел сегодня?
Рю насупил брови и издал недовольный рык. В отношения Рю и Лироя давно вторглось что-то едкое, жгучее, как у людей чуждых эмпатии и взаимного уважения. Даже тот факт, что у Рю и Лироя на всем свете не осталось никого роднее друг друга, не смягчал их неприязни.
Ведь Клайд приходился названным братом. Не скрепленным узами крови.
— Прости, — наблюдая за мрачными переменами в лице Рю, он посчитал нужным извиниться за высказанное подозрение.
— Проезжал мимо. Судя по всему, торопился на виселицу.
— Мне помолиться за него? — пошутил Клайд, попытавшись сгладить углы.
— Если читать молитву каждый раз, когда Лирой попадает в передрягу, можно язык до мозолей стереть.
Охранная печать на пыльной брусчатке смотрелась выжженным кругом с начертанными внутри символами, содержание которых Клайд при всем упорстве не находил в книгах, так или иначе затрагивающих природу магии. Недоступность колдовства ограничивала соответствующие знания, что во многом усложняло положение и самого Клайда, и нуждающегося в защите Иристэда. Даже сложно сказать, что именно стало причиной густеющей тайны вокруг чародеев, о существовании магии знали многие обыватели, но немногие видели ее проявление воочию. По наружному виду владеющие азами колдовства ничем не отличались от простых людей и не демонстрировали признаков владения сокрытыми талантами. Только редкий скиталец самой заурядной внешности порой осмеливался выдать причастность к чему-то большему.