Доказательства сути
Шрифт:
– Читала, давно, еще в детстве, – рассмеялась Ника. – Звероферма у вас, «Мшага», песцов разводят.
– И дикие тоже попадаются, промышляют мужики-то наши. Песец-то наш не чета вашим огрызкам городским, как есть полотно серебряное! Погляди-ко…
Варвара проворно приподняла одеяло, укрывавшее ее культи, и достала что-то вроде гигантского ридикюля. Клацнула стальным замком, ридикюль раззявил пасть, и в этой пасти вмиг упруго вспухло серебряно-платиновое, дымно-морозное, дивное, невыразимое, что и шкурой-то меховой назвать кощунственно.
– Внучок мой, Колька, этого
Ника дрожа, потянула мех на себя, и он податливо, гладко пошел, и все длился и длился, будто песец, расставшийся с ним, был огромен, как какой-нибудь мифический Левиафан.
– Баб Варь, – прошептала Ника. – Да разве найдутся деньги за такую красоту!
– Тебе недорого отдам, – вздохнула Варвара. – Десять тыщ давай, и он твой.
Ника уголком сознания понимала, что опять завертел ее безумный вихрь приобретательства, что это неправильно, что дома ждут долги, которые не с чего отдавать, но руки сами полезли вглубь сумки, вынули конверт, отсчитали десятку, сунули конверт обратно, приняли пакет с песцовой шкурой (углом глаза Ника увидела отлично выделанную плоскую мордочку с отлакированным носом), а ноги уже несли на перрон, к тому самому моменту, когда поезд, на котором Ника должна была благополучно добраться в К., вовсю набрал ход и напоследок безжалостно свистнул.
Глава четвертая
Стакан наполовину пуст
Вокруг Ники, потерянно стоявшей на перроне и глядевшей вслед уходящему поезду, как-то сразу образовалось довольно много всякого люда. Люд этот молчаливо рассматривал толстую тетку в расстегнутой куртке, бледную, жалкую, опустившую на землю пакеты, из которых безнадежно выглядывали пирожково-огуречные трофеи. Казалось, люди ждут первой реакции этой неудачницы, опоздавшей на собственный поезд, и оттого, какой будет эта реакция, они и начнут выстраивать свое поведение.
– Песец, – прошептала Ника.
Она прошептала почти это самое слово.
– Какой песец? – опасливо спросила бабка Матрена.
– Полный, – пояснила Ника.
Среди обыденного народа оказался человек в форме.
– Здрасьте, я дежурный по вокзалу, вы только не волнуйтесь.
– А смысл? – подняла на него глаза Ника.
Разве вы не видите, что все рухнуло, спрашивали эти глаза с размазанной тушью; разве непонятно, что жизнь, эта подлая стерва, поманив блеском и пряником (в смысле, пирогом), теперь со сладострастьем садиста хлещет кнутом по Никиной спине и душе?
– Пройдемте в помещение, гражданочка. Вас как зовут?
– Ника. Вероника.
– А по отчеству?
– Валентиновна. Хотя меня можно называть просто дурой.
– Вероника Валентиновна, вы не переживайте. Сейчас посидите, успокоитесь, я дам сигнал на локомотив…
– И что, он вернется за мной?
– Нет, конечно…
– Ага. А когда следующий поезд до К.?
Дежурный замялся.
– Пройдемте в диспетчерскую. Там расписание посмотрим, опять же, сигнал…
Ника поудобнее ухватила ручки пакетов и побрела за дежурным.
– Одно хорошо, – сказала она ему в спину.
– А? – обернулся тот. Был он мужчиной невнятного вида и даже небритость его не украшала. – Чего?
– Хорошо, говорю, что пирогов накупила. В ближайшие сутки-двое с голоду не помру.
Диспетчерская оказалась комнаткой размером с колхозную уборную, но в нее ухитрились-таки втиснуться облупившийся письменный стол, два табурета, титан с горячей водой и алюминиевой кружкой на цепочке. На столе стоял допотопный телефонный аппарат и выключенный компьютер, чью клавиатуру облюбовала довольно-полосатая кошка. Кошка, как ей и положено, спала и на появление людей не отреагировала. Над столом висел портрет Путина, осеняющий президентской дланью пожелтевшие распечатки каких-то бесконечных колонок цифр. Ника поняла, что это и есть расписание поездов.
– Вы разденьтесь, жарко, – посоветовал дежурный. – Вон вода горячая, кофе хотите?
– Да, – Ника удивилась наличию кофе в этой девственной глуши, но потом подумала, что сеть супермаркетов «Billa» наверняка протянула и сюда хищные щупальца.
Из навесного шкафчика дежурный извлек две кружки и банку растворимого кофе. Ника в ответ механически выложила на стол пироги. Кошка, учуяв дивный аромат, приоткрыла глаз и чуть дернула кончиком хвоста.
– А ваша кошка ест пироги? – спросила Ника, удивляясь тому, что в такой момент ее интересуют столь ничтожные вопросы.
– Колбаса-то? Да она все ест, без разбору. Один раз в тормозке принес банку с тушеной капустой – сожрала, паразитка.
– Что ж вы ее держите?
– Дак мышей ловит отменно! Кстати, меня зовут Владимир.
– А по отчеству?
– Николаевич. Но можно без отчества.
Взболтав в кружках кофейный суррогат, они принялись поглощать его, заедая пирогами. Владимир одобрительно крякнул:
– Это хорошо.
– Что именно? Пироги?
– Нет, то, что вы в панику не ударились, хорошо. Я боялся, а вдруг у вас истерика начнется, сердце прихватит, давление там. Нервы всякие. А «скорую» ждать до морковкина заговенья…
Ника усмехнулась:
– Ничего, как-нибудь продержусь. Это же еще не конец света.
– Вот-вот, – обрадовался Владимир Николаевич. – Всегда можно найти выход, из любой ситуации. Вы американский фильм «Гравитация» смотрели? Там вообще космонавт в открытом космосе оказался, женщина к тому же. И ничего, выкрутилась.
Ника допила кофе и посмотрела на распечатки.
– Вы на них не смотрите, – поймал ее взгляд дежурный. – Это прошлогоднее расписание. Новое в компьютере. Сейчас включу. Старая, конечно, техника, но верная.
– А интернет есть? – загорелась Ника. – Я бы письмо отправила подруге в К. насчет опоздания…
– Интернета нету, – вздохнул Владимир Николаевич. – Сотовая связь – и та с перебоями, вышки далеко, кругом тайга. Попробуйте ей позвонить.
Ника достала из сумки мобильник, с надеждой взглянула на экран и тихо помянула песца – сети не было.
– А если через стационарный позвонить?
– Не получится, – развел руками дежурный. – Он не переводится в режим тонального набора. Брысь с клавиатуры, Колбаса!