Доказательство виновности

Тодд Чарльз

Ратлидж не стал его задерживать. Он еще постоял на берегу. Ветер трепал его брючины; до него доносился шелест волн. Море словно звало его. Он подошел к самой кромке воды. Подошвы хрустели на мелком гравии; ноги вязли в нем, почти как в песке. Приходилось напрягать мышцы. Скоро у него заболели икры. Был отлив; прилив ожидался еще не скоро.

Он представил себе человека, почти доплывшего до берега, усталого. А потом его добила борьба с камнями, и, прежде чем он успел добраться до безопасного места и свалиться мертвым сном, он упал на колени, и его сбила волна. Он утонул, потому что не сумел подняться в набежавшей волне.

Не самый лучший способ умереть, когда

уже надеешься выжить.

Ратлидж еще немного постоял у кромки воды, а затем развернулся и медленно, осторожно побрел назад, к машине.

Как говорится, все начинается с малого. Ратлидж убедился в том, что народная мудрость верна, когда переехал на другой берег Темзы и направился в Эссекс. У себя на столе он оставил записку, в которой объяснял, что хочет проверить несколько версий. Придется Маркему еще немного подождать.

Не останавливаясь в Дедхэме, он поехал дальше, в Сент-Хилари, к Френчам. На сей раз мисс Френч изъявила желание его принять.

Ратлидж сразу понял, ее что-то гнетет.

— Много лет, — сказала она, — мы во всем доверяли Гудингу. Из жалости приглашали поиграть его внучку, даже позволили ей обручиться с обоими моими братьями, но оказалось, что ему всего мало. Гудинг захотел прибрать к рукам всю фирму, и вот сколько горя он нам принес!

— Вы так уверены в том, что он виновен? — с интересом спросил Ратлидж, садясь на предложенный ею стул.

— Для меня достаточно того, что его считает виновным полиция.

— Какая выгода мистеру Гудингу убивать вашего брата?

— Наверное, он надеялся, что его не поймают. Он бы продолжал вести дела фирмы в надежде, что в конце концов у меня не останется другого выхода и я сделаю его своим компаньоном, потому что я во всем буду зависеть от него. Может быть, он хотел отомстить за внучку и удовлетворить свои амбиции… Теперь придется мне ехать в Лондон и спасать фирму. Я совершенно не разбираюсь в виноделии и торговле. Никто никогда не спрашивал, хочу ли я чему-то научиться. Если фирма обанкротится, виноваты будут отец и братья. Но я не могу себе позволить довести фирму до банкротства. Вы меня понимаете? В конце концов, на карту поставлена и моя жизнь. А потом, наверное, придется ехать на Мадейру, хотя… понятия не имею, с чем я там столкнусь. Ведь я даже не знаю языка, на котором там говорят. Меня никогда не учили и даже не спрашивали, не хочу ли я научиться.

— Зачем Гудингу желать зла Трейнору? Если он хотел отомстить за внучку…

— Откуда мне знать, какие мысли бродили у него в голове? Наверное, он боялся, что Мэтью поставит во главе лондонского отделения фирмы кого-нибудь помоложе, а его отправит в отставку. Клерк, пусть и старший, редко становится главой фирмы.

С таким доводом спорить не приходилось. Ратлидж подумал: если мисс Френч вызовут в суд свидетельницей, судья отнесется к ее словам всерьез.

— А я все гадала, почему от Мэтью нет вестей. Так странно, так на него не похоже! Он… всегда был таким заботливым и внимательным. А оказывается, Гудинг нарочно хранил дату его прибытия в тайне, потому что хотел лично встретить его в порту. Странно, как все вышло. По-моему, отец надеялся, что я выйду замуж за Мэтью, но он полюбил на Мадейре местную девушку. Может быть, если бы отец разрешил мне съездить в Фуншал, у меня тоже появилась бы надежда. Как недальновидно, правда? Что послужит ему хорошим уроком.

Обличительная речь закончилась. Ратлиджу показалось, что Агнес Френч вот-вот расплачется, но ей удалось подавить слезы. Она отрывисто продолжала:

— Но вы проделали такой путь не для того, чтобы выслушивать мои жалобы.

— Не

помните ли вы одно давнее происшествие? Вы тогда были еще девочкой. Много лет назад к вам в дом вломился человек и набросился на ваших деда и отца… Он поднял такой шум, что пришлось вызвать констебля, чтобы связать его.

— Это правда? Кто вам рассказал? Гудинг?

— Не знаю, известно ли об этом происшествии Гудингу. Скорее всего, ваш дед распорядился, чтобы о нем не знал никто, кроме членов семьи.

— Как странно! Луису в детстве часто снился один и тот же страшный сон: по его словам, он видел папу в окровавленной рубашке. Было лето, еще не совсем стемнело, хотя час был поздний. Папа стоял внизу, под окном детской, разговаривал с доктором и констеблем, и Луису показалось, что они собираются его увезти. Они все подталкивали его к двуколке доктора, а папа отказывался с ними ехать. На следующее утро в доме появился мистер Макфарланд, наставник Майкла. Познакомиться с нами его привела мама, а не папа, и Луис испугался, что с папой что-то случилось. Он заплакал и спросил, где папа. Мама велела ему не хныкать и обещала, что он увидит папу за чаем. После того как она спустилась вниз, Луис спросил мистера Макфарланда, не потому ли тот приехал, что папа умер. Мистер Макфарланд очень удивился. Он сказал Луису, что беседовал с папой за завтраком. Но мы не видели его до следующего дня, до чая. Луис в ту ночь и еще несколько ночей отказывался ложиться спать. Боялся, что снова увидит тот страшный сон. Я помню, потому что он все сидел в детской и мне тоже не давал спать. Больше такого не повторялось. Так, значит, это был не сон? Но кто к нам приходил? Кто-то из наших знакомых?

— Он… скажем, имеет отношение к виноделию и родом из Фуншала.

— Но ведь все было очень давно? Насколько мне известно, больше о том происшествии никогда не говорили. Даже если в Фуншале возникли какие-то затруднения. Уверена, что Мэтью все известно — точнее, он знал бы, если бы такие трудности возникли снова. — Агнес Френч снова заговорила о том, что ее беспокоило. — Я получила записку от мисс Таунсенд. Она спрашивает, нет ли у меня вестей от Луиса. Именно мне пришлось сообщить ей, что Луис, скорее всего, умер и что по обвинению в убийстве арестовали Гудинга. Если она в самом деле любила моего брата, ей следовало приехать, а не писать мне письмо. Объясняться на бумаге очень неприлично!

— А с мисс Уитмен вы больше не разговаривали? — спросил Ратлидж.

— Нет, и не собираюсь.

— Гудинг много лет прослужил старшим клерком в лондонском отделении вашей фирмы. Неужели он решил пожертвовать всем только потому, что ваш брат предпочел его внучке мисс Таунсенд?

— Он души не чает в Валери. Обожает ее. Ее обожали и все остальные… Даже мой отец.

Ратлиджу не в первый раз пришла в голову мысль: а если Луиса Френча убила его сестра Агнес, а потом подстроила все так, чтобы вину возложили на Гудинга и Валери Уитмен? В конце концов, забытый в машине платок явно указывал на женский след. Кому-то очень хотелось бросить тень на мисс Уитмен.

Тщательно все обдумав, Ратлидж пришел к выводу: горничная мисс Френч наверняка заметила бы, что ее хозяйка отсутствует продолжительное время. А кроме нее, в доме постоянно живут кухарка, несколько горничных… нет, невозможно!

— Давно ли ваша горничная служит у вас? — спросил он вслух.

— С тех пор, как мне исполнилось десять лет. Ей тогда было восемнадцать, и мама решила: мне пойдет только на пользу, если кто-нибудь будет присматривать за мной. Наверное, ей казалось, что Нэн не даст мне сбиться с пути. Но мы с ней скоро крепко сдружились.