Долгий фиалковый взгляд
Шрифт:
С таким грузом я передвигался мелкими шажками, потея от усилий и жары позднего утра. Путь к впадине казался очень длинным. Я сбросил его на краю, наступил на конец простыни, перекатил тело в яму. Если его обнаружат, что маловероятно, в полицейской лаборатории могут сделать спектроскопический анализ краски на старой простыне, сравнить с какой-нибудь краской в коттедже Бетси и признать идентичной.
Я шагнул в яму, нагнулся, схватил его за пояс, протолкнул в дыру головой вперед. И стал слушать. Послышался далекий мягкий удар. Тот же самый эффект, что при падении с крыши тридцатиэтажного здания, если верны математические
— Никогда не смогу сюда снова вернуться, — сказала Бетси.
Я поднял голову и увидел ее на самом краю впадины, на фоне голубого неба и белых облачков. Широкие поля шляпы затеняли лицо, а большие зеркальные стекла очков напоминали глаза огромного насекомого.
— Тебе не следовало смотреть.
— Это как бы нечестно. Участвовать только в хорошем и отказываться от плохого.
Мы пошли назад к пруду и машинам. Я собрал ветки, сухую траву, сучья, развел небольшой жаркий костер. Сжег простыню, нарисованную Бетси карту, фрагмент ее старой записки к Арнстеду. Вытащил из «бьюика» ручку, отчистил в грязи на краю пруда, сунул окровавленный конец в огонь, подержал там какое-то время. Положил ручку в «фольксваген», напомнив, чтобы она ее сунула снова под дом, точно туда, где она лежала раньше.
— Можно побыть тут несколько минут, Трев? Можешь остаться со мной ненадолго?
— Если хочешь. Все равно еще надо отчистить заднее сиденье.
— Совсем забыла. Я вычищу.
Я возразил, но она настояла. Достала бутылку хорошего очистителя, которую захватила с собой, жесткую щетку, рулон бумажных полотенец. Отскребла несколько небольших пятен, вычистила все сиденье и коврик на полу, распространив смешанный запах нашатырного спирта и керосина. Угольев осталось достаточно для уничтожения бумажных полотенец. Бетси бросила в «фольксваген» очки и шляпу, побрела обратно к бревну, села, глядя в пруд. Я присел рядом, перед бревном, прислонившись к нему спиной. Ринулся зимородок, трепеща крыльями, как слишком большая колибри, упал, плеснулся, вновь взмыл с серебристой рыбкой в клюве.
— Тут лещи в пруду. Донни их ловил. Тревис, мы как бы убили Лью.
— Знаю.
Я точно знал, что она чувствует. План и исполнение. Ужас и уничтожение тела, вялое, тошнотворное облегчение.
— Мы все так устроили, что убийц никогда не поймают.
— Поймают, но, может быть, не за это. Их возьмут за убийство Фрэнка Бейтера.
— Разве это те же самые люди? Тот же человек?
— Похоже на то.
Она долго молчала. Я запрокинул голову, посмотрел на нее, на секунду поймав выражение тайной муки, сразу сменившееся натужной улыбкой.
— Бетси, по-моему, он чересчур далеко зашел по кривой дороге…
— Да я не про Лью. Я… Донни вспомнила. Я служила официанткой, была на работе, когда мне сообщили. Он возвращался со стройки, где работал тем летом, и погиб. Мы деньги копили. Он хотел поехать во Флориду. Родным не нравилось, что он так рано женился, и мы перебрались в Джорджию. Всего десять месяцев были женаты. Я уронила поднос, полный посуды. В конце концов мне сделали укол. Наверное, я как бы помешалась.
— Бывает.
— Мы были страшно глупыми, сумасшедшими детьми, отправлялись сюда, всю дорогу на велосипедах, валяли дурака, все время подначивали друг друга и все время становились ближе. В какой-то песенке или присказке говорится, «она ее лишилась
Мы пошли к машинам. Бетси стала какой-то другой, и на идентификацию у меня ушло несколько минут. Очередная роль. Героиня фильма, полного интриг, подозрений, внезапной смерти. Отважная и дерзкая пред лицом опасности. Готовая помочь в разработке схем и планов.
— Наверное, нам надо теперь позаботиться о черном джипе, Тревис.
— Не при дневном свете. Теперь он не так опасен, как раньше.
— Хочешь, чтобы я ехала прямо домой в своей машине?
— Я видел открытые магазины в том торговом центре…
— В «Вудсгейте».
— Остановись и купи что-нибудь. У тебя деньги есть?
Деньги у нее были. Она вопросительно посмотрела на меня.
— Миссис Капп, — продекламировал я, — сегодня, в воскресенье, вы покинули свой дом в полдень или чуть раньше. Прошу сообщить суду, куда вы направились.
— Ох. Ну да. Ясно. Мне надо оглядываться, найти кого-то из знакомых, обязательно поздороваться, сказать что-то, что он непременно запомнит… казаться веселой, нормальной и все такое.
— Точно. А я вернусь в мотель.
— Тревис, милый. Пожалуйста, не оставляй меня слишком надолго одну. Какое-то время все будет в порядке, а потом я, наверное, начну воображать и слышать всякую всячину. Кто-то привел туда Лью и убил там, пока мы лежали в постели. Кто-то знал, чем его можно убить. Это, должно быть, какие-то сумасшедшие, которые почему-то меня ненавидят.
Я взял ее за руки:
— Слушай. Никто тебе зла не желает. Это деталь общей картины. Кто-то зациклился на заметании следов. Напускает туман, прокладывает ложный след. К кому-то попала твоя записка. Поэтому, пока ты была на работе, он тихонько осмотрелся вокруг твоего дома и выдумал, как все подстроить наилучшим способом. Я не думаю, что Лью там убили. Это было бы слишком неловко и трудно. По-моему, взяли ручку, убили, а потом привезли тело назад вместе с орудием убийства. Тут увидели мою машину. Знали, что я связан со всем этим делом, и, наверное, немножко задергались, сообразив, что я у тебя.
— Почему?
— Ты могла что-то мне рассказать и прояснить дело.
— Что именно?
— Неизвестно. Может, ты мне уже рассказала, только мы оба этого еще не поняли. По крайней мере, пока.
— А… почему они просто не отыскали какое-то место, где тело никто не найдет? Как это сделали мы.
— Могу только строить догадки. По-моему, если бы Арнстед исчез внезапно и навсегда, шериф Хайзер немножко ясней разглядел бы картину и вышел бы на какого-то гораздо более вероятного подозреваемого, чем ты.