Дом из пепла и стекла

Уэбб Силла

— Я купил тебе грёбаное платье для сегодняшнего вечера. Я дал его тебе как подарок, а ты надела это, чтобы плюнуть мне в лицо.

Когда платье спадает с меня, я освобождаюсь из его объятий и поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты купил мне это платье как оружие в своих дурацких играх. Не как подарок. Почему тебя так заботит, что я надеваю?

— Как они все смотрели на тебя. Как они, блядь, прикасались к тебе, когда вальсировали с тобой по полу бального зала.

Я понимаю, что он ревнует.

Боже, Кэрол не ошиблась в этом платье.

Она дала мне его, чтобы Нико увидел во мне нечто большее, и это произошло, но, возможно, я не была готова к тому, чтобы справиться со всем, что это повлечет за собой.

— Ты моя, ты понимаешь это? Ты будешь моей женой. Я должен вернуться туда и отрубить им их грёбаные руки, — он мрачно смеётся. Ты знаешь, что один из твоих самовлюблённых партнёров по танцам отправится домой с разбитой губой из-за твоего шоу этим вечером?

Господи.

— Нико, — говорю я с растущим страхом.

— Твоему мягкому сердцу это не нравится, да? Значит больше не перечь мне, просто, чтобы что-то доказать.

Я смотрю вниз на моё испорченное платье. Нико рвёт ещё больше ткани.

— Ты никогда не наденешь его снова.

— Оно мне нравится, — я слабо спорю.

— Я его ненавижу, — он спускает его с моего тела, оставляя меня в одних стрингах и чулках, одетых под ним.

— Иисус, — говорит он. — Посмотри на себя.

Мои волосы всё ещё уложены на голове. Единственное украшение на мне — длинные серьги, свисающие вниз с прядями светлых волос, вьющихся по плечам.

Он сжимает мою челюсть.

— Ты гораздо смелее, чем я думал. Интересно, что ты так упорно борешься со мной, как ни с кем другим.

Я не отвечаю ему, потому что он — битва, которую я отказываюсь проигрывать.

— Я хочу приручить тебя, — рычит он, нежно покусывая моё плечо. — И в то же время я никогда не хочу, чтобы ты потеряла свой огонь.

— Не потеряю, — вздыхаю я, когда он прижимает мои груди друг к другу. — Только не с тобой.

Он выдвигает ящик и достаёт что-то. Когда он берет меня за запястья, я понимаю, что в руках у него шёлковый галстук. Осознание приходит быстро, но прежде чем я успеваю освободить руки, он связывает их за моей спиной. Он делает это мастерски и быстро.

Холодные мурашки бегут вниз по моей спине, когда я думаю о всех людях, которых он связывал раньше. О людях, которые, возможно не дожили до освобождения.

Его грубые мозолистые ладони, пробирающиеся по моим рукам, заставляющие меня дрожать от нужды, — это руки убийцы. Мне следует отбиваться. Вместо этого я возбуждена так, как никогда в жизни.

Это ты? Спрашиваю я пра-пра-прабабушку, которая влюбилась в пирата. Твои гены — это те самые дефектные гены, которые заставляют меня желать этого отвратительного мужчину?

— Раздвинь свои ноги, — грубо приказывает Нико.

Я делаю, как он сказал, и он оседает на колени передо мной. Он медленно сдвигает мои стринги в одну сторону, и стонет, глядя на мою киску.

Потом

он ест меня, будто я самая вкусная вещь, которую он когда-либо пробовал. Но он не даёт мне кончить. Трижды я подхожу к краю, и каждый раз он отказывает мне в освобождении.

Я дрожу от нужды, мои ноги едва держат меня.

Нико встаёт, поднимает меня и несёт к кровати. Он ставит меня на колени и развязывает запястья. Однако он не дает мне долго наслаждаться свободой, прежде чем поднимает их спереди над головой и, используя шелковистую ткань, привязывает к железному столбику кровати. Он проверяет мои крепления, чтобы убедиться, что я крепко привязана, и движется вниз по моему телу.

— Знаешь ли ты, что происходит с маленькими девочками, которые упорно бросают вызов своему хозяину? — спрашивает он.

— Ты не мой хозяин, — отвечаю я.

— В этой кровати — да.

Я дрожу, потому что в постели? Только в постели? Мне слишком нравится, как это звучит.

— Что с ними происходит? — спрашиваю я. — С девушками, которые непокорны.

— Они получают наказание, — его рука опускается на мою задницу, и жжение вырывает из моей груди придушенный крик. Иисус. Он шлёпнул меня?

— Какого чёрта? — я оборачиваюсь к нему, и он усмехается мне, нераскаявшийся.

Он шлёпает другую ягодицу, и я вздрагиваю, но жар, который распространяется во мне, — это больше, чем просто боль.

Чередуя ягодицы, он задаёт ритм, шлёпая меня по заднице, пока моя кожа не становится горячей и сверхчувствительной. Я понимаю, что он не бьёт меня с настоящей силой. Мужчина его размера и силы мог бы причинить настоящую, глубокую боль, но это лишь поверхностное жжение и покалывание, и это заставляет мою киску гореть от потребности.

— Посмотри на свою великолепную задницу, всю красную и болезненную. Твоя киска следующая.

Он собирается отшлёпать мою киску? Он делает один, два, три шлепка, и я стону и отодвигаюсь от его прикосновений. Он посмеивается.

— Ты горячая, нуждающаяся, маленькая шлюшка, не так ли, Синдерс? Ты королева перед своими подданными, но здесь, со мной, ты только нуждающаяся.

Он не ошибается.

Он грубо стягивает с меня стринги, снимая их через туфли, и бросает их на пол. Я прекрасно понимаю, что сейчас на мне каблуки, чулки и больше ничего. Я стою на коленях, верхняя часть тела выдвинута вперёд благодаря галстуку, прижимающему меня к кровати. Я должно быть выгляжу развратно.

— Христос, я никогда не видел ничего красивее тебя сейчас, — Нико целует мою спину и снова спускается к моей киске.

Боже, этот мужчина обожает пробовать меня на вкус, и я люблю, когда он это делает. Он добавляет два толстых пальца и находит эту точку глубоко внутри меня. Это слишком интенсивно, как он работает с ней, давит на неё, а его язык щёлкает мой клитор, и я стону и вскрикиваю, издавая звуки скорее животные, чем человеческие.

Мне нужно кончить.

— Нико, — говорю я с придыханием.