Дом из пепла и стекла
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, что ей опасно ездить на нём в таком состоянии? — от низкого голоса Нико, раздавшегося позади меня, у меня сжимается живот.
— Да, сэр, так и есть.
Сэр? Чёртов сэр?
Я издаю возмущённый вопль и устремляюсь к дому.
— Ты хочешь, чтобы я продолжил его седлать, или нет? — спрашивает Ли.
Я игнорирую его и всё, что говорит ему Нико.
Когда я вхожу в дом, один из идиотов Нико лезет передо мной, почти сбивая с ног.
— Смотри, чёрт возьми, куда идёшь, — я протискиваюсь мимо него и топаю вверх
Тяжёлые шаги преследуют меня.
Я иду не на чердак, а комнату, которая раньше была моей.
Рука обхватывает меня за талию, и Нико поднимает меня на руки.
— О, нет. Ты не сделаешь это дерьмо снова. Отпусти меня.
— Нет.
— Да.
— Синдерс… — в его голосе звучит опасная нотка предупреждения.
Он несёт меня на чердак и ставит на пол, запирая за собой дверь. Он убирает ключ в карман и смотрит на меня. В его взгляде есть что-то такое, чего я раньше не замечала. Он смотрит на меня так, словно только что загнал дикую кошку в тесную ловушку. Хорошо. Он должен волноваться, потому что я достигла своего предела.
— Зачем ты забрал ключ? — спрашиваю я, мой голос обманчиво спокоен.
— Потому что ты выглядишь так, будто собираешься сделать что-то безумное, и ты можешь навредить себе, или кому-то ещё.
— Это точное описание моего настроения.
— Я не могу тебе позволить сделать это.
Я насмехаюсь.
— О, потому что ты так сильно обо мне заботишься.
— Кажется, именно это я делаю.
Эти слова заставляют меня колебаться. Я хмурюсь, глядя в окно.
— Я бы точно не позволил никому другому разговаривать со мной таким образом, — он размышляет об этом как бы про себя. — Любого другого я бы вышвырнул отсюда.
— Хмм, это мой дом, — подчёркиваю я.
— Это бы меня не остановило, — холодно говорит он.
— Так что тебя останавливает?
— Я не знаю точно.
— Ты не заботишься обо мне. Я пешка в игре. Игрушка. Кто-то, кому тебе хочется и нравится причинять боль, но я никто, кроме этого.
— Мне нравится делать тебе больно… немного. Только потому что тебе это тоже нравится, и мой член твердеет, когда я вижу твою попку всю розовой.
— Ты больной, — я ухмыляюсь, но это удар ниже пояса, потому что если он болен, то и я тоже. — Спорим, тебе бы не понравилось, если бы туфля была на другой ноге, и я бы била тебя.
Он подходит ко мне и притягивает к себе.
— Я никогда не бил тебя, и никогда не буду. Я отшлёпал тебя, и, надо сказать, чертовски легко. Ты стала мокрой, я стал твёрдым, и в этом нет никакого преступления. Хочешь связать меня и заняться мной? Давай.
Я внимательно за ним наблюдаю.
— Ты позволишь мне связать тебя?
— Если ты захочешь.
Эта мысль имеет определённую привлекательность. Вся эта сила сдерживается, но на самом деле это не так, потому что я понимаю с ослепительной, ледяной ясностью, что не хочу, чтобы он сдерживался. Я хочу, чтобы его власть была надо мной, подо мной, во мне.
Его размеры, его сила и да, сила его личности — всё это возбуждает меня, и подайте на меня в суд, если это означает, что у меня что-то не в порядке с головой.
Он
Его пальцы сжимают мой подбородок.
— Не думаю, что ты хочешь связать меня, не так ли? На самом деле, Синдерс, я думаю, тебе нравится, что я садист, который делает с тобой плохие вещи, потому что тогда тебе не нужно признаваться даже самой себе в глубине души, как сильно ты меня хочешь. Я заставляю тебя это делать, не так ли? Я подкупаю тебя. Принуждаю тебя. В результате ты остаёшься чистенькой и всё ещё хорошей девочкой, которой ты всегда себя считала. Милой девочкой.
Он наклоняется ближе и лижет сбоку моё горло, оставляя стон на моей коже.
— Может быть, ты девушка, у которой по венам течёт кровь ведьмы. Девушка, которая в глубине души хочет быть, как её предок, которая любила пирата. Может быть, у женщин в твоей родословной есть свои пороки.
Я вздыхаю напротив него. Мои соски такие твёрдые, что болят, и мой клитор ноет от желания.
— Ты хочешь меня и мои тёмные соблазны, но не хочешь признавать это. Так что позволь мне отнять у тебя эту борьбу. Как насчёт того, чтобы с этого момента заставить тебя?
Дыхание сбивается, и я так возбуждена, что ноги дрожат.
— Заставить меня?
— Да, tesoro, — его голос стал хриплым.
— Заставить меня как?
— Заставить. Тебя.
Я едва могу дышать. Моё сердце бьётся слишком сильно. Я в ужасе, потому что то, что он говорит, кажется таким правильным. Я чувствую себя так, словно вернулась домой, в какое-то мрачное, развратное, прекрасное место, где я всегда была своей, но никогда не знала об этом.
— Я не знаю… — говорю я. Мой голос дрожит. Я имею в виду, что это действительно опасная игра. Что, если мне действительно понадобится, чтобы ты остановился?
Он задумчиво смотрит в окно, а затем снова притягивает меня к себе.
— Какие растения ты пытаешься выращивать? Те, которые не цветут долго?
— Орхидеи? — потерянно отвечаю я.
— Да, эти. Используй это слово. Если ты хочешь что-то прекратить, скажи «орхидея». Кроме этого, за этой дверью — я, блядь, главный.
Его глаза удерживают мой взгляд маяком желания и потребности, и я уверена, что мои глаза отражают это в ответ.
Позади меня комод, и без предупреждения Нико поворачивает меня и толкает на него.
Воздух покидает мои лёгкие с удивлённым «ооооох».
Он грубо стягивает с меня джинсы и оттягивает трусики в сторону, а его пальцы погружаются в мои мокрые складки.
— Я чист, — говорит он. Его слова не сразу доходят до меня.
— Я на таблетках, — признаюсь я. Я не говорила ему об этом раньше, потому что знала: как только он узнает, он захочет взять меня незащищённым, а я боялась стереть этот барьер между нами. Теперь не осталось никаких барьеров. Только тот, вокруг которого я установила колючую проволоку. Тот, что у моего сердца. Я не могу позволить этому мужчине перешагнуть через него, иначе мне конец.