Дом из пепла и стекла
Шрифт:
— Вы должны простить мою дочь, — говорит миссис Андретти. — Она упрямая девушка.
— Нико никогда не позволит ей контролировать бизнес, или быть в совете, — говорит мне одна из тётушек. — Это не безопасно. Наш мир. Не для женщин. Женщины не занимаются бизнесом.
— Значит в совете директоров одни мужчины? — спрашивает Кэрол.
— Нет, но женщины в управлении только часть законной компании, — миссис Андретти вздыхает. — Вы знаете кто мы, нет?
Кэрол смеётся.
— Конечно. Я полностью осведомлена об уникальной истории вашей семьи.
Миссис
— Конечно. Женщины в управлении компании не являются мишенью именно потому что они не Андретти. Любая женщина Андретти, которая занимается семейным бизнесом, подвергает себя реальной опасности. Они становятся мишенями. Женщины, жёны и дети находятся вне пределов досягаемости. Вы понимаете, о чём я говорю?
Кэрол кивает.
— Но, наверняка, если бы Ренате дали роль, связанную с исключительно законной стороной бизнеса, она была бы в безопасности.
Миссис Андретти вздыхает.
— В наши дни бизнес почти полностью легален. Нико и его отец позаботились об этом. Однако узы, связи, история, на которых мы построены — нет. Они никогда не могут быть очищены, и в старой стране есть сеть местных мужчин, которые обеспечивают нашу власть там. Несмотря на то, насколько чистыми мы становимся, наша история никогда не меняется. Некоторым правилам уже много веков, и на это есть причина. Женщины не работают в семейном бизнесе. Это не разрешено. Это небезопасно. Рената может делать всё, что захочет. Открыть магазин одежды. Разводить свиней. Стать дизайнером интерьеров. Мне всё равно. Одна вещь, которую она не может делать, для её собственной безопасности — заниматься семейным бизнесом.
Пока миссис Андретти говорит, у меня в груди застывает холодный комок. Её слова убеждают меня в том, как опасно любить Нико. Даже если мужчина полюбит меня в ответ, наша история не будет сказкой. Он не красивый, нравственный принц. Он тоже всегда будет мишенью. Я бы была замужем и любила человеком, которого когда-нибудь, в любое время, враги могут выбрать мишенью.
Кэрол, кажется, приходит к такому же выводу. Она сдвигается на своём месте и прочищает горло. Редко, когда моя крёстная чувствует себя неловко.
— Женщины и дети всегда в безопасности? — Кэрол прямо спрашивает у миссис Андретти. — Мне кажется, эти правила, о которых вы говорите, опираются лишь на самые хрупкие строительные блоки. Какой-то кодекс чести или что-то еще.
Миссис Андретти аккуратно ставит чашку на блюдце, и уделяет Кэрол всё своё внимание.
— Женщины и дети в безопасности. Кодекс чести — не хрупкая вещь. Кодекс чести — это основа всего в нашем мире. В любом случае, маловероятно, что кто-то придёт за нашей семьёй. Как я уже сказала, сейчас мы почти полностью легальны, и Нико делает нас настолько богатыми, что мы становимся могущественными только благодаря нашим деньгам. Не беспокойся о своей крестнице. Она будет в безопасности. Рената, скорее всего, тоже была бы в безопасности, если бы присоединилась к фирме, но это просто невозможно, и она не может нарушить вековые традиции. Если девушка хочет работать, ей нужно найти себе другое занятие.
Беседа
— Хотите посмотреть дом? — спрашиваю я дам. — Он наполнен удивительной историей.
— С удовольствием, — отвечает миссис Андретти. — Тётушки останутся здесь с твоей крёстной.
Затем она встаёт и протягивает мне руку. Не имея выбора, я тоже встаю, и беру её за руку. Потом мы выходим из комнаты.
После того, как мы осмотрели большую часть нижнего этажа, я веду её на кухню, где я была рабом раньше, но сейчас всю работу выполняет оплачиваемый персонал.
— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, выходя замуж за моего сына, — внезапно говорит миссис Андретти.
— Да. Как вы знаете, это в любом случае всего лишь договорённость. Он просто думает, что я лучший выбор, чем Иветта.
— Я не знаю о чём он думает, — она пожимает плечами. — Нико всегда был своего рода тайной, даже для меня — его матери. Мальчик скрывает свои мысли и чувства за стеной, которую построил много лет назад. Ты знаешь, откуда у него шрам?
Я киваю и обильно сглатываю.
— Я не знаю, какие у моего сына чувства к тебе, хотя я не верю, что они только деловые. Но ты? Я видела, как ты смотрела на Нико с Луной. С таким же успехом у тебя могли бы быть сердца вместо глаз.
Я останавливаюсь на месте. Она берёт меня за руку, и её хватка нежна.
— Ты из аристократов. Ты… защищена. Я переживаю, что жизнь с Нико, его людьми, покажется тебе сложной.
Я смеюсь, без всякого повода. Её глаза расширяются, но я веду её к потёртому столу.
— Этот стол был в нашей семье веками, — поясняю я. — У меня есть предки, которые влюблялись в конюхов. Которые были убиты за ведьмовство. Моя пра-пра-прабабушка влюбилась в пирата, и несмотря на всё, что сделала семья, чтобы остановить её, вышла за него замуж.
— Пират? Правда?
— Да. Правда. Так что, видите, — в моей родословной тоже есть немало жуликов и нарушителей правил. Что касается моего сердца. Да, я влюбилась в вашего сына. Не буду вам лгать. Для меня это не просто деловое соглашение. Если для него это так, то мне придётся иметь дело с последствиями, когда придёт время.
Её улыбка искренняя, и она согревает её прохладные черты лица, как солнце, выходящее из-за тяжёлой дождевой тучи.
— Я рада что у него есть кто-то, у кого есть чувства к нему. Не дай ему уничтожить их. Иногда люби его так сильно, как я. Знаю, что мой сын может быть трудным человеком. Как его отец. Он не слишком любвеобилен, и, возможно, в этом есть и моя вина, но нелегко быть мягким в нашей семье, в нашем мире. Я построила свои стены давным-давно, но я люблю своих детей. Даже мою упрямую дочь. Пойми, мы должны быть определёнными, а ты кажешься довольно мягкой. Податливой. Тебе придётся научиться держать себя в руках, если ты хочешь выжить как Андретти.