Дом одиноких сердец
Шрифт:
Она умолкла и уже собиралась полностью признать свое поражение, когда Раева заговорила, по-прежнему не глядя на нее:
— Если так хотел Боровицкий, то не вижу причин вам отказывать. Но хочу вас предупредить: если я замечу, что ваши визиты приносят моим подопечным вред, они будут немедленно прекращены.
— Разумеется! — обрадованно закивала Даша. — Спасибо вам большое!
Раева постояла еще некоторое время, словно собиралась сказать что-то, но просто отошла к будке охранника. Два негромких слова ему, кивок в сторону Даши — и она быстрой походкой двинулась по направлению к корпусу.
Даша
Уже стоя около аккуратной скамейки под навесом, она сообразила, что у нее нет никакого плана. То есть общие его очертания имелись — побеседовать с теми людьми, с которыми общался Боровицкий, но она понятия не имела, с чего начать. Даша оглядывалась по сторонам в надежде заметить хоть одно знакомое лицо, но вдоль дорожек бродили безучастные старики, не обращавшие на нее ни малейшего внимания, а около здания никого не было видно. «Нужно обойти пансионат. Может быть, кто-нибудь гуляет на заднем дворе…» — решила Даша, обернулась и вздрогнула — по посыпанной гравием дорожке к ней быстро приближалась, размахивая руками, крупная женщина, в которой Даша узнала Ирину Федотовну Уденич, оставленную в доме престарелых усыновленными детьми.
Желание разговаривать с кем-либо, вспоминать Петра Васильевича улетучивалось у Даши тем быстрее, чем ближе к ней подходила эта пугающая ее женщина. Но когда Уденич приблизилась, она, вопреки опасениям Даши, не стала кидаться с кулаками, а, запыхавшись, задала вопрос:
— Вы что, кого-то ищете?
— Вообще-то ищу, — осторожно ответила Даша.
— Меня? — напрямую спросила Уденич, тяжело опускаясь на скамейку и силой усаживая Дашу рядом с собой. — Я так и думала, что вы меня будете искать. Как звать-то вас, я забыла…
— Даша, — ответила Даша, внимательно глядя Уденич в лицо. — Дарья Андреевна.
— Вы вот что, Дарья Андреевна, вы меня за сумасшедшую не держите, — попросила Уденич, и голос ее был голосом совершенно здорового человека. — Вам ведь Боровицкий велел со мной поговорить, правда?
Ответа Даша сразу не нашла, поэтому промолчала, внутренне вся напрягшись.
— Знаю, знаю, можете не отвечать. Он только мне здесь доверял, а больше никому, и правильно делал. Они здесь все заодно! — Женщина наклонилась вплотную к Даше, понизив голос до глухого шепота: — И даже те, на кого никогда не подумаешь, тоже.
— Что значит — заодно? — тоже тихо спросила Даша, которой стало не по себе.
— Дурой-то не притворяйся, — вполголоса произнесла Уденич, оглядываясь. — Петр Васильевич много чего узнал — люди ему все рассказать хотели, ну чисто как исповеднику. Многие и рассказывали, а потом как поняли, что наделали, так и… Ты осторожно тут ходи! И не разговаривай ни с кем, кроме меня, поняла?
— Ирина Федотовна, расскажите мне, пожалуйста, все, что знаете, — попросила Даша.
— Да что рассказывать-то? — удивилась Уденич. — Ты и сама все знаешь. Убивают нас здесь, голубушка моя, вот и весь рассказ. Петр Васильевич как про то узнал, так и сел свою книжку писать — хотел преступление века раскрыть. А оно вон как обернулось… Теперь тебе нужно все вместо него закончить. Вот и заканчивай. А я чем смогу помогу. Раз уж эти отродья решили меня до смерти здесь
Позади Даши раздалось покашливание, и ехидный старческий голос произнес:
— Ваше хорошее дело, Ирина Федотовна, вас в медицинском кабинете ждет.
Даша с Уденич вздрогнули и обернулись — прямо за скамейкой, в зарослях золотых шаров стояла Виктория Ильинична Окунева, престарелая балерина, и с нежной улыбкой смотрела на Уденич.
— Ах ты, господи! — захлопотала Уденич. — Мне ж на укол пора, а я и забыла!
— Там Сонечка про вас уже два раза спрашивала, — медовым голосом сообщила Окунева, посматривая на Дашу.
— Бегу, бегу уже…
Ирина Федотовна неловко оторвала от скамейки свое грузное тело и правда почти бегом, переваливаясь с ноги на ногу, заковыляла к пансионату.
— Простите, деточка, я с вами даже не поздоровалась, — мило улыбнулась Виктория Ильинична, покачивая в такт словам белокурой головкой.
На долю секунды Даше показалось, что перед ней стоит ожившая фигурка из часов и что сейчас Окунева, не переставая улыбаться, сделает книксен и под бой часов скроется в тех же зарослях, из которых появилась так неожиданно. Но вместо этого бывшая балерина грациозно присела на краешек скамейки рядом с Дашей, так прямо держа сухощавую спину, что Даша тоже распрямила плечи.
— Виктория Ильинична, простите за нескромный вопрос, а кто были ваши родители? — внезапно спросила она у собиравшейся что-то сказать Окуневой.
— Мои родители? — слегка удивилась та, вздернув тонкие, в ниточку, брови. — Они, к сожалению, были далеки от искусства. Мама всю жизнь преподавала основы кройки и шитья, а отец работал на заводе.
— А ваш муж? — аккуратно спросила Даша.
— Я, деточка моя, не любила связывать себя всяческими узами, — пожала плечами Окунева. — Все-таки в них есть что-то очень мещанское. В моей жизни была большая любовь, но, увы, мой избранник не был свободен. И он так и не смог преодолеть предрассудки.
— Преодолеть предрассудки — значит бросить жену и детей и стать вашим любовником? Или стать им, не бросая жену? — полюбопытствовала Даша, внезапно почувствовав, что ее бросает в дрожь от холодноватой, насквозь фальшивой собеседницы. Как она могла так ошибиться в ней при первой встрече? Или это слова Боровицкого, рассказавшего про сына Окуневой, так подействовали на нее?
— Вы еще очень юны, Дашенька, и многого не понимаете, — снисходительно заметила Виктория Ильинична, совершенно не обидевшись. — Есть много вещей, которые для обывателя выглядят странно, даже неприемлемо, но для людей искусства…
Она не закончила, мечтательно уставившись на клумбы. На бледных щеках появился легкий нежный румянец, и профиль бывшей балерины стал похож на камею.
— А ваш сын тоже человек искусства? — тихо спросила Даша.
Превращение, в одну секунду произошедшее с камеей, ошеломило ее. Окунева молниеносно повернула к Даше лицо, из бледно-розового ставшее пунцовым, и прошипела:
— Мой сын сдохнет в яме под забором, понятно вам? Под забором! А вы… — Она отстранилась от Даши и теперь стала похожа на змею, изготовившуюся к броску. — Вы что, с ними заодно, да? Это он вас прислал сюда?