Дом там, где твое сердце
Шрифт:
Марис злорадно ухмылялся.
– Болит? Это тебе за то, что ты пыталась сбежать от меня, – его губы остановились в сантиметре от плотно сжатого рта Элизы, дыхание щекотало её лицо. – Отныне я буду внимательнее. У тебя даже возможности не появится снова пойти на авантюру.
Девушка сморщилась:
– Какое у тебя право…
– Ну, прав жениха ты, по-видимому, за мною не признаёшь. Но этой ночью, несколько часов назад, я помог тебе родиться заново. Этими руками я сшивал кусочки Лиз Линтрем… а ведь, ты знаешь, обычно те, кто побывал в объятиях смерти и вернулся, получают новое имя. Я предлагаю назвать тебя Алис Лалие.
– Спасибо за то, что хоть не Стронберг, – пробормотала девушка. И уже громче добавила. – Прости, но Линтрем мне нравится куда больше.
– Ну, как пожелаешь, – с лёгким разочарованием на лице Марис сдался. – Но запомни: все наши дети будут носить только мою фамилию, даже если ты предпочтёшь жить со мною как любовница, не вступая в брак.
– Любовница?! – неведомая энергия стремительно подбросила её вверх. – Ещё чего не хватало!
– Тебе этого не хватало? – с привычной лёгкостью Марис перевернул смысл её фразы наоборот. Он вытянулся во весь рост на просторной кровати рядом, бережно обнимая Элизу за талию. – Что же ты мучалась, дорогая? Могла бы сказать мне об этом и…
Здоровой рукой Лиз закрыла его рот, чувствуя, как ласкает её ладонь кончик горячего языка.
– Лучше молчи, Стронберг. Для тебя нет ничего святого! Я не выдерживаю твоего темперамента и пяти минут, не говоря уже обо всей жизни. Тебе нужна в жёны совсем другая женщина – дерзкая, раскованная, остроумная…
– Может, порекомендуешь кого-нибудь? – невнятно пробормотал он из-под её руки. – Но только условие: чтобы она раздвигала перед мной ножки так же охотно, как и ты.
Элиза побагровела:
– Я не раздвигаю… охотно…
– В этом-то вся и проблема, – жених вздохнул. – Точнее, удовольствие, – попытался спасти он свою гордость. – Не знаю, каким будет наш брак, но, по крайней мере, ухаживать за тобой забавно.
– Ты это так называешь? – рука её демонстративно поползла к повязке на левом плече.
– Не дразни дикого зверя, – возвращая руку на место, Марис поцеловал её пальцы. – Это относится и к собакам, и ко мне.
– Да уж, по характеру вы похожи, – Лиз усмехнулась. – Пожалуйста, уходи. Я устала.
– Спи, дорогая, я не стану тебе мешать, – он обнял её покрепче, поцелуем прижавшись к изгибу плеча.
– И это ты называешь «не мешать»? – устраиваясь поудобнее, сонно пробормотала Лиз – усталость брала своё.
– Я буду вести себя, как котёнок, – подтвердил его вкрадчивый голос из белого моря женских волос, – до поры до времени…
Глава 17
Низель Лалие присела на край постели больной, участливо взяла её за руку.
– Не плачь, девушка. Довольно плакать. Если боль так сильна, позволь мне дать тебе опиум. Омар, правда, запретил облегчать твои страдания, но сейчас он не узнает.
Элиза судорожно икнула, высморкалась в мокрый платок и им же потёрла покрасневшие от непрекращающихся слёз глаза.
– Не надо опиума, Низель. Я почти уже не чувствую боли. Только шрамы чешутся.
– Почему же ты плачешь? – лицо Низель выразило искреннее недоумение.
– От жалости к себе! – простонала Элиза. – О, Низель, если бы ты знала, как мне себя жаль… Я не хочу быть красивой.
– Но… – француженка с усилием подбирала слова потактичнее, – как бы это сказать… ты уже сделала всё, что могла, для этого…
– Да, но он меня всё равно не отпускает!
– Ну и порадуйся этому, – разумно посоветовала ей Низель. – Милая, ты вся в шрамах и теперь тебе будет непросто подыскать себе достойного мужчину. А есть ли партия лучше, чем Омар Лалие? Так что будь счастлива, что Омар ощущает свою ответственность за то, что случилось с тобой, и хочет на тебе жениться.
Лицо Лиз странно сморщилось, а рот её приоткрылся совсем по-детски.
– Он хочет на мне жениться из чувства долга? – недоверчиво уточнила она.
– Конечно, – Низель выглядела удивлённой. – Почему же ещё?
– Я… он думал… я думала, что он влюблён в меня.
Низель снисходительно усмехнулась.
– Милая, не будь наивной! Кто может любить покрытую шрамами женщину?.. Что ты делаешь? – вскрикнула она.
Лиз решительно откинула край одеяла, поставила ноги на пол. Сморщилась, глядя на левую – ярко-розовые шрамы отчётливо выделялись на светлой коже. До сих пор она думала, что это её путь к свободе…
– Так вот почему он не появляется уже вторую неделю после того, как сняли швы, и исчез сразу после операции! Ему противно смотреть на меня, но он собирается выполнить свой долг! Ну, я не допущу такой жертвы. Я сама поговорю с ним – и немедленно! – она ринулась в коридор, как была, в ночной рубашке. Элизу слегка пошатывало, но ярость была лучшей подпиткой для её сил.
Сзади раздавались слабые крики Низель:
– Лиза! Что ты делаешь, Лиза? К нему сейчас нельзя!
– А мне плевать, – злобно и очень тихо, лишь для себя, пробормотала Лиз.
Низель была настроена очень серьёзно; нет сомнения, если бы она успела настигнуть Лиз, она бы её остановила. Но Низель Лалие осталась далеко позади к тому моменту, когда Лиз ворвалась в комнату Мариса на самом верху дома. Она изрыгала громы и молнии, несмотря на физическую слабость.
– Где ты, скотина?! Немедленно покажись! Я хочу…
Слова внезапно застряли в её горле при виде странной фигуры в самой середине комнаты. Да и комната, куда Лиз не входила раньше, выглядела необычной. Благодаря стеклянному потолку в виде сферы, она вся купалась в солнечном свете. А в самой сердцевине лучей на крохотном коврике сидел Марис. Нет, пожалуй, не Марис… Омар Лалие. Весь в белом, с покрытой головой, ногами, скрещёнными так, как не смогла бы и достаточно гибкая Элиза, он смотрел на нарушительницу его покоя и одновременно сквозь неё. Смуглое лицо было мрачным и замкнутым.