Домби и сын
Шрифт:
Соломонъ Гильсъ, уже воротившійся домой, встртилъ гостей y дверей и немедленно повелъ ихъ въ свою маленькую гостиную, которая теперь была уже не то, что въ былыя времена. По всмъ направленіямъ комнаты валялись морскія карты, по которымъ грустный хозяинъ, съ компасомъ въ рукахъ, слдилъ за отплывшимъ кораблемъ, разсчитывая, какъ далеко занесли его бури, и стараясь убдиться, что еще не скоро наступитъ время, когда должно будетъ покинуть всякую надежду.
— Вотъ куда сдрейфовало его, — говорилъ дядя Соль, разсматривая карту, — но нтъ, это невозможно. A пожалуй, не занесло ли, напримръ… предположимъ, что въ тогдашнюю
И съ такими противорчащими предположеніями бдный дядя Соль разъзжалъ по огромнымъ листамъ, безнадежно отыскивая врный пунктъ, гд бы утвердить румбы своего компаса.
Флоренса тотчасъ же замтила, да и мудрено было не замтить, какъ ужасно измнился несчастный старикъ въ отсутствіи племянника. Кром безпокойства и грусти, обыкновенныхъ чувствъ въ его положеніи, на его лиц пробивалась какая-то загадочная, противорчащая ршимость, которая особенно тревожила чувствительную двушку. Старикъ выражался какъ-то дико и наобумъ. Когда Флоренса изъявила сожалніе, что не видла его сегодня поутру, онъ сказалъ сначала, что заходилъ къ ней, но потомъ одумался и какъ будто хотлъ назадъ взять отвтъ.
— Вы заходили ко мн? — сказала Флоренса. — Сегодня?
— Да, моя любезная миссъ, — отвчалъ дядя Соломонъ, посмотрвъ на нее съ явнымъ смущеніемъ. — Я хотлъ увидть васъ собственными глазами, услышать собственными ушами, увидть и услышать еще разъ, прежде чмъ…
— Прежде чего? прежде чего? — сказала Флоренса, положивъ руку на его плечо.
— Разв я сказалъ — прежде? — Ну, такъ я думалъ, прежде чмъ придутъ всти отъ моего милаго Вальтера.
— Вы нездоровы, — сказала Флоренса съ нжностью. — У васъ такъ много было безпокойства. Я уврена, вы нездоровы.
— Я здоровъ и крпокъ такъ, какъ только можетъ быть человкъ моихъ лтъ — съ жаромъ заговорилъ старикъ. — Посмотрите на эту руку: она не дрожитъ, и разв владлецъ ея не можетъ быть столь же отважнымъ и ршительнымъ, какъ юноша въ полномъ цвт силъ? Увидимъ, увидимъ.
Въ движеніяхъ, сопровождавшихъ эти слова, выражалось слншкомъ очевидное разстройство, и Флоренса, тронутая до глубины души, хотла сообщить свои опасенія Куттлю; но тотъ въ эту самую минуту излагалъ, со всми подробностями, обстоятельства дла, насчетъ котораго требовалось положительное мнніе мудреца.
Бенсби, старавшійся, по-видимому, разглядть какой-то замчательный пунктъ между Лондономъ и Грэвзендомъ, два или три раза пробовалъ протянуть свою косматую руку, чтобы обвить ее вокругъ воздушнаго стана миссъ Нипперъ; но молодая двушка, съ крайнимъ негодованіемъ, отскочила на противоположный конецъ стола, и чувствительное сердце командира "Осторожной Клары" не встртило вожделннаго отвта. Наконецъ, посл нкоторыхъ соображеній, могучій гопосъ изъ внутренностей командира, не обращенный ни къ кому въ особенности и управляемый, независимо отъ воли самого владльца, какимъ-то фантастическимъ духомъ, забасилъ такимъ образомъ:
— Меня зовутъ Джономъ Бенсби.
— Его окрестили Джономъ, — воскликнулъ восторженный капитанъ Куттль. — Слушайте, слушайте!
— И что я говорю, на томъ стою.
Капитанъ выразительно мигнулъ слушателямъ и, пожимая руку Флоренсы, какъ будто говорилъ:
— Теперь-то онъ расходится! Слушайте его, слушайте! Вотъ зачмъ я его привелъ!
— Поэтому, — продолжалъ голосъ, —
Посл этой аргументаціи голосъ остановился и отдыхалъ. Слушатели безмолвствовали. Черезъ минуту таинственный голосъ забасилъ опять такимъ образомъ:
— Полагаете ли вы, ребята, что "Сынъ и Наслдникъ" пошелъ ко дну? Можетъ быть. A я какъ думаю? о чемъ? Пусть будетъ такъ. Шкиперъ идетъ къ каналу Святого Георгія, къ Даунсамъ. Что y него передъ носомъ? Гудвинскія отмели. Кто это сказалъ? никто. Онъ можетъ наскочить на Гудвинсы, можетъ и не наскочить. Разумй. Въ зашеекъ не толкаютъ. Баста! Не звать на рул и счастливо оставаться.
Затмъ таинственный голосъ вышелъ на улицу, уведя съ собой командира "Осторожной Клары" и сопутствуя ему до самой каюты, гд онъ немедленно погрузился въ койку и освжился крпкимъ сномъ.
Внимательные слушатели изреченій мудреца съ крайнимъ недоумніемъ смотрли друтъ на друга, стараясь каждый иосвоему вникнуть въ загадочныя слова Бенсби, который, какъ оракулъ, поставленный на треножникъ, ни на шагъ не отступилъ отъ существенныхъ правилъ, свойственныхъ всмъ вообще оракуламъ древыихъ и новыхъ временъ. Еще въ большемъ недоразумніи находился Благотворительный Точильщикъ, видвшій всю сцену съ чердака изъ потолочнаго окна: маленькая и очень невинная хитрость, которую шпіонъ м-ра Каркера уже не разъ позволялъ себ при разныхъ случаяхъ и обстоятельствахъ. Куттль, съ своей стороны, убжденный еще больше въ высочайшей премудрости командира Бенсби, въ жизнь не дававшаго никакихъ промаховъ, вывелъ изь его словъ положительное заключеніе, чго "Сынъ и Наслдникъ" бросаетъ якорь надежды, за который съ помошью божьею и должна уцпиться вся компанія. Флоренса старалась уврить себя, что капитанъ былъ правъ; но Сусанна Нипперъ Выжига, энергически замотавъ головой, обънвила прямо и ршительно, что командиръ Бенсби такой же дуракъ, какъ Перчъ разсыльный.
Дядя Соль, посл торжественнаго совщанія, остался въ такомъ же расположеніи духа, какъ и прежде и тотчасъ по уход Бенсби принялся разъзжать по географическимъ картамъ, отмривая циркулемъ безнадежныя разстоянія. Когда, такимъ образомъ, онъ погруженъ былъ въ свое путешествіе, Флоренса шепнула о чемъ-то Куттлю, и тотъ немедленно подошелъ къ старику.
— Ну что, дядя Соль? — заговорилъ капитанъ, дружески положивъ свою тяжелую руку на плечо инструментальнаго мастера. — Что новенькаго?
— Ничего, Недъ, такъ себ, — отвчалъ Соломонъ Гильсъ. — Мн пришло теперь въ голову, что въ этотъ самый день мой бдный мальчикъ поступилъ въ контору Домби и Сына. Тогда онъ поздно воротился къ обду и слъ тамъ, гд ты теперь стоишь. Мы заговорили тогда о кораблекрушеніяхъ, и я насилу могъ отвлечь его отъ этого предмета.
Глаза Флоренсы съ живйшимъ любопытствомъ обратились на старика. Онъ остановился.
— Держись, крпче, старый другъ! — возопилъ капитанъ. — Будь веселъ и смотри на все очертя голову. A знаешь, что? Я провожу теперь наше сокровище, — здсь капитанъ поцловалъ руку Флоренсы, — и потомъ, на возвратномъ пути, завербую тебя на цлый день. Мы отобдаемъ вмст y меня или въ трактир.
— Нтъ, нтъ, — съ живостью возразилъ старикъ, видимо смущенный этимъ предложеніемъ. — Отобдаемъ, пожалуй, только не сегодня. Сегодня я не могу.