Домби и сын
Шрифт:
Это были: сэръ Барнетъ Скеттльзъ, леди Скеттльзъ и сынокъ ихъ, еще мальчикъ, который посл каникулъ готовился поступить въ учебное заведеніе д-ра Блимбера. Отецъ былъ членомъ нижняго парламента, и м-ръ Фидеръ, разговаривая о немъ съ молодыми джентльменами, сказалъ между прочимъ, что г. Барнетъ Скеттльзъ непремнно свернетъ голову отчаянной партіи радикаловъ, только бы уловить ему взоръ президента {Когда членъ нижняго парламента встаетъ съ своего мста для произнесенія рчи, онъ не можетъ начать ее прежде, чмъ на него іи взглянетъ президентъ. Отсюда выраженіе: уловить взоръ
— Какая это комната? — спросила леди Скеттльзъ y Павловой пріятельницы.
— Кабинетъ д-ра Блимбера, — отвчала Мелія.
— Хорошая, очень хорошая комната, — проговорила леди Скеттльзъ, обращаясь къ своему мужу.
— Очень хорошая комната, — повторилъ почтенный супругъ.
— A кто малютка? — сказала леди Скеттльзъ, обращаясь къ Павлу. — Не одинъ ли…
— Изъ молодыхъ джентльменовъ? — подхватила Мелія. — Точно такъ, сударыня.
— Какъ васъ зовутъ, душенька? — спросила леди Скеттльзъ.
— Домби, — отвчалъ Павелъ.
При этомъ имени сэръ Барнетъ Скеттльзъ немедленно вмшался въ разговоръ и объявилъ, что имлъ честь встрчаться съ Павловымъ отцомъ на публичныхъ обдахъ, и теперь ему очень пріятно слышать о драгоцннйшемъ здоровьи м-ра Домби. Затмъ Павелъ разслышалъ слова, обращенныя къ леди Скеттльзъ: "Сити… богачъ… извстнйшій… докторъ говорилъ"…
— Потрудитесь передать папеньк мое глубокое почтеніе, — сказалъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ, обращаясь къ Павлу.
— Очень хорошо, — отвчалъ Павелъ.
— Какой умненькій мальчикъ! — воскликнулъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ. — Сынъ, — продолжалъ онъ, обращаясь къ молодому Скеттльзу, который между тмъ съ величайшимъ аппетитомъ изволилъ кушать сладкій пирогъ съ изюмомъ, въ вознагражденіе за будущія лишенія въ докторскомъ пансіон, — сынъ, познакомься съ молодымъ джентльменомъ. Это такой джентльменъ, съ которымъ ты можешь и долженъ познакомиться.
— Какое милое личико! Что за глазки! Что за локончики! — восклицала леди Скеттльзъ, лорнируя Флоренсу съ ногъ до головы.
— Сестра моя, Флоренса Домби, — сказалъ Павелъ, рекомендуя.
Скеттльзы ощущали теперь неизреченное наслажденіе, и такъ какъ леди Скеттльзъ, съ перваго взгляда почувствовала къ Павлу материнскую привязанность, то вся компанія поспшила отправиться въ залу. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ велъ Флоренсу, a молодой Скеттльзъ шелъ позади.
Молодой Скеттльзъ недолго оставался въ неизвстности, потому что д-ръ Блимберъ вывелъ его изъ-за угла и заставилъ танцовать съ Флоренсой. Павлу показалось, что дикій мальчикъ вовсе не чувствовалъ себя счастливымъ отъ этой компаніи и даже будто бы на что-то сердился; но когда леди Скеттльзъ, играя веромъ, сообщила миссъ Корнеліи Блимберъ, что сынокъ ея просто безъ ума отъ этого ангельчика, миссъ Домби, Павелъ заключилъ, что молодой Скеттльзъ, упоенный блаженствомъ, не могъ выразить своихъ впечатлній вншними знаками.
Удивительнымъ показалось Павлу, отчего никто не хотлъ занимать его мста на соф между подушками, и отчего молодые джентльмены, при
Флоренса съ большой охотой вовсе оставила бы танцы, чтобы весь вечеръ просидть подл брата, но Павелъ непремнно хотлъ, чтобы она танцовала, говоря, что это ему очень пріятно. И онъ говорилъ правду: его сердце трепетало отъ радости, и личико пылало яркимъ румянцемъ, когда онъ видлъ, какъ вс любуются Флоренсой и приходятъ отъ нея въ восторгь.
Обложенный подушками на своемъ высокомъ сдалищ, Павелъ могъ видть и слышать почти все, что вокругъ него происходило, какъ будто весь этотъ праздникъ былъ устроенъ исключительно для его забавы. Между прочимъ, онъ замтилъ, какъ м-ръ Бапсъ, танцмейстеръ, подошелъ къ г. члену нижняго парламента и спросилъ его точь въ точь, какъ м-ра Тутса:
— A какъ вы думаете, сэръ, насчетъ сырыхъ матеріаловъ, которые привозятъ изъ-за границы въ обмнъ за наше золото: что съ ними длать?
Павелъ дивился и очень хотлъ знать, почему этотъ предметъ такъ сильно занималъ м-ра Бапса. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ очень много и очень мудрено разсуждалъ о предложенной матеріи, но, казалось, не удовлетворилъ м-ра Бапса.
— Все это такъ, — сказалъ м-ръ Бапсъ, — я совершенно согласенъ съ вами сэръ, однако-жъ, если предположить, что Россія запрудитъ наши гавани своимъ саломъ, тогда что?
Сэръ Барнетъ Скеттльзъ былъ совершенно озадаченъ этимъ неопредленнымъ возраженіемъ, однако-жъ, скоро опомнился и, покачавъ головой, сказалъ:
— Ну, тогда, конечно, намъ придется усилить производство хлопчатой бумаги.
М-ръ Бапсъ не сдлалъ боле никакихъ замчаній и поспшилъ къ своей супруг, которая между тмъ съ большимъ вниманіемъ разсматривала нотную книгу джентльмена, игравшаго на арф. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ, не сомнваясь, что бывшій его собесдникъ — очень замчательная особа, обратился къ д-ру Блимберу съ вопросомъ:
— Скажите, пожалуйста, докторъ, господинъ этотъ, вроятно, служитъ въ департамент вншней торговли?
— О, нтъ, — отвчалъ д-ръ Блимберъ, — нтъ, это нашъ профессоръ…
— Статистики или политической экономіи? — замтилъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ.
— Не совсмъ такъ, — сказалъ докторъ Блимберъ, подпирая рукою подбородокъ.
— Ну, такъ нтъ сомннія, онъ занимается вычисленіемъ математическихъ фигуръ или чего-нибудь въ этомъ род?
— Именно фигуръ, — сказалъ д-ръ Блимберъ, — да только не въ этомъ род. М-ръ Бапсъ, смю доложить вамъ, нашъ профессоръ танцевъ, превосходнйшій человкъ въ своемъ род.