Домби и сын
Шрифт:
Усаживаясь въ карету, Павелъ еще разъ взглянулъ на многочисленную толпу, которая его провожала, и теперь вс предметы закружились и запрыгали передъ нимъ, какъ будто онъ смотрлъ черезъ стекла зрительной трубки, колебавшейся въ его рукахъ. Потомъ онъ забился въ темный уголъ кареты и крпко прижался къ Флоренс. Вся эта сцена трогательнаго прощанья представлялась ему какимъ-то сновидніемъ, тревожнымъ и вмст чрезвычайно пріятнымъ, и когда впослдствіи онъ думалъ о д-р Блимбер, онъ всегда воображалъ его не иначе, какъ стоявшимъ на крыльц при прощаньи съ своимъ маленькимъ другомъ.
Но, кром доктора, другая фигура рисовалась иередъ маленькимъ Павломъ, фигура м-ра Тутса, который совершенно неожиданно открылъ одно изъ оконъ кареты, просунулъ
Какъ Флоренса смялась! Павелъ часто вспоминалъ объ этой сцен и самъ смялся отъ всего сердца.
Но на другой и въ слдующіе дни произошло много такихъ вещей, которыя посл воображенію Павла представлялись въ самомъ тускломъ свт. Прежде всего онъ никакъ не могъ понять, зачмъ они продолжали жить y м-съ Пипчинъ вмсто того, чтобы хать домой, зачмъ онъ лежалъ въ постели, и Флоренса всегда сидла подл него. Приходилъ ли къ нему въ комнату отецъ, или онъ только видлъ на стн чью-то высокую тнь? Правда ли, что лкарь говорилъ — или это пригрезилось — что если бы взяли мальчика домой прежде дтскаго бала, на которомъ онъ испыталъ слишкомъ сильныя потрясенія, то, вроятно, онъ не завянулъ бы такъ скоро?
Ему казалось также, что онъ говаривалъ сестр: "Охъ, Флой, возьми меня домой; не покидай меня"! А, впрочемъ, можетъ быть, и это пригрезилось. Только кажется, будто онъ слышалъ свои собственныя слова: "Подемъ домой, Флой, подемъ"!
Но зато онъ очень хорошо помнилъ, какъ привезли его домой вмст съ Флоренсой, и какая была толкотня на лстниц, когда понесли его наверхъ. Онъ узналъ свою старую комнату и маленькую постель, гд его положили. Передъ нимъ, въ числ прочихъ, стояли: тетушка его, и миссъ Токсъ, и м-съ Пипчинъ, и Сусанна. Онъ всхъ ихъ угадалъ и привтствовалъ очень радушно. Но было, однако-жъ, и тутъ что-то такое, чего онъ никакъ не понималъ и что крайне его безпокоило.
— Мн надобно поговорить съ Флоренсой, — сказалъ онъ, — съ Флоренсой наедин. Оставьте насъ.
— Скажи мн, свтикъ мой, Флой, папенька не былъ на крыльц, когда меня вынесли изъ кареты?
— Былъ, мой милый.
— Кажется, онъ заплакалъ и ушелъ въ свою комнату, когда увидлъ меня; правда ли это, мой ангелъ?
Флоренса отрицательно покачала головой и прильнула губами къ его щек.
— Ну, я радъ, что онъ не плакалъ, — сказалъ маленькій Павелъ — это правда, мн померещилось. Не сказывай, о чемъ я тебя спрашивалъ.
Глава XV
Замысловатое лукавство капитана Куттля и новыя хлопоты Вальтера Гэя
Долго Вальтеръ не зналъ, что длать съ барбадосскимъ назначеніемъ, и даже лелялъ слабую надежду, что м-ръ Домби авось измнитъ роковую резолюцію. Быть можетъ, онъ одумается и прикажетъ старику Каркеру "оставить молодого Гэя въ лондонской контор". Но такъ какъ ничто не подтверждало этой, совершенно, впрочемъ, неосновательной надежды, бдный юноша увидлъ настоятельную необходимость дйствовать безъ замедленія, не обольщая себя пустыми мечтами.
Главная задача — какимъ образомъ подступиться къ дяд Соломону съ этой неожиданной встью, которая, нтъ сомннія, нанесетъ ему страшный ударъ? Старикъ только что начиналъ оправляться посл нападеній неумолимаго кредитора, его мичманъ и гостиная повеселли, значительная часть долга заплачена м-ромъ Домби, впереди рисовалась надежда окончательно устроить денежныя дла, — и вотъ все это вдругь опрокидывалось вверхъ дномъ по какому-то холодному разсчету или просто по безотчетному капризу всемогущаго негоціанта.
Но что бы ни случилось, дядя Соль, такъ или иначе, заране долженъ былъ ознакомиться съ угрожающей бдой. Между "хать или не хать" Вальтеръ не могъ выбирать.
Когда м-ръ Домби сказалъ: "вы молоды, a обстоятельства вашего дяди не блестящи", въ его физіономіи выразилось оскорбительное презрніе, какъ будто онъ обвинялъ молодого человка въ непростительной праздности, обременительной для старика-дяди, и эта мысль стрлою вонзилась въ чувствительное сердце бднаго юноши. Ршившись во что бы то ни стало разуврить м-ра Домби и по возможности самымъ дломъ доказать несправедливость оскорбительнаго мннія, Вальтеръ, посл poковoro назначенія въ Барбадосъ, удвоилъ свою дятельность въ контор и, скрпя сердце, казался веселымъ и совершенно довольнымъ. Благородный и неопытный юноша, разумется, никакъ не воображалъ, что эти-то именно свойства теперь всего мене могли понравиться м-ру Домби, который, напротивъ, разсчитывалъ, что его всесильная опала — заслуженная или незаслуженная, все равно — должна поражать страхомъ и трепетомъ его подчиненныхъ.
— Ну, — подумалъ Вальтеръ съ глубокимъ вздохомъ, — надо теперь раздлаться съ дядюшкой Соломономъ. Но такъ какъ молодой человкъ не надялся сохранить спокойствіе духа, если бы самъ извстилъ старика объ угрожающей бд и увидлъ первые слды отчаянія на его морщинистомъ лиц, то онъ ршился воспользоваться услугами могущественнаго посредника, капитана Куттля, и, дождавшись перваго воскресенья, отправился посл завтрака на корабельную площадь въ его квартиру.
На дорог Вальтеръ не безъ удовольствія припомнилъ, что м-съ Макъ Стингеръ каждое воскресеніе поутру отправлялась въ отдаленную капеллу слушать проповдь достопочтеннаго Мельхиседека Гоулера {Howler буквально значитъ р_е_в_у_н_ъ. Авторъ осмиваетъ здсь изступленныхъ фанатиковъ, слава которыхъ между простолюдинами основывается преимущественно на шарлатанскомъ искусств кричать во все горло и выдлывать арлекинскіе жесты во время своихъ поученій. Англія, какъ и Сверная Америка, при всей своей образованности, является привилегированной землей сектантовъ и фанатиковъ. Среди безчисленнаго множества сектъ особенно прославились своимъ сумасбродствомъ: Seekers (искатели), Tumdlers (кувыркатели) и Ranters (пустомели). Гоулеръ, какъ видно, принадчежалъ къ сект Реньтеровъ, и о нихъ-то говоритъ здсь Диккенсъ. Прим. переводчика.}, стяжавшаго громкую извстность между нкоторыми особами. Сей благочестивый иастырь служилъ первоначально на вестъ-индскихъ докахъ при винной контор, откуда его выгнали по ложному подозрнію, будто онъ завелъ гршное обыкновеніе просверливать буравчикомъ бочки съ ромомъ и прикладываться къ нимъ своими устами. Разумется, это была клевета, взведенная на него общимъ нашимъ врагомъ, человкоубійцею искони. Достопочтенный Мельхиседекъ недавно предсказалъ съ своей каедры, что ровно черезъ два года, въ этотъ самый день, въ десять часовъ утра, воспослдуетъ преставленіе свта, и по сей причин открылъ y себя на дому пріемъ благочестивыхъ слушателей и слушательницъ реньтерской секты, на которыхъ, въ первое собраніе, слова краснорчиваго проповдника произвели самое могущественное впечатлніе; и когда словесное стадо, осненное посл проповди вдохновеннымъ наитіемъ, принялось совершать священную пляску, восторжениые слушатели и слушательницы вдругъ вс до одного съ ужаснымъ трескомъ и шумомъ провалились въ кухню и опрокинули катокъ, принадлежавшій какой-то словесной овечк.