Дон Жуан

Байрон Джордж Гордон

114

Иных ценили дорого: однаЧеркешенка, с ручательством бесспорнымНевинности, была оцененаВ пятнадцать сотен долларов. ПроворноЕй цену набавляли, и ценаРосла; купец накидывал упорно,Входя в азарт, пока не угадал,Что сам султан девицу покупал.

115

Двенадцать негритянок помоложеДовольно высоко ценились тут.Увы, освобожденных чернокожих,На горе Уилберфорсу продают,Притом теперь значительно дороже!(С пороком воевать — напрасный труд!Порок больших расходов не боится.А

добродетель чахнет — и скупится!)

116

У каждого особая судьба:Кого купил паша, кого — евреи,Кто примирился с участью раба,Кто утвердился в должности лакея,А женщины — ведь женщина слабаНадеялись достаться поскорееНестарому визирю и мечтатьЕго женой или рабыней стать!

117

Но позже все подробно расскажу я,Все приключенья точно передам.Пока перо на время отложу я;Глава длинна, я понимаю сам;Я сам на многословье негодую,Но докучаю вежливым друзьям.Теперь пора: оставим Дон-Жуана,Как Оссиан, «до пятого дуана».

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

1

Когда прелестно и медоточивоПоют поэты о любви своейИ спаривают рифмы прихотливо,Как лентами Киприда — голубей,Не спорю я, они красноречивы;Но чем творенье лучше, тем вредней:Назон и сам Петрарка, без сомнений,Ввели в соблазн десятки поколений.

2

Но я и не хочу изображатьЛюбовные дела в приятном свете,Я буду строго факты излагать,Имея поучение в предмете;Моралью буду я опровергатьМечты и страсти пагубные эти,И (только бы не выдал мой Пегас!)Я критиков порадую не раз.

3

Реки морской живые берега,Дворцами испещренные богато,Софии купол, гордые снегаОлимпа, и военные фрегаты,И рощи кипарисов, и лугаЯ эти страны пел уже когда — то:Они уже пленяли, не таю,Пленительную Мэри Монтегю.

4

Ax, я пристрастен к имени «Мария»!Мне был когда — то дорог этот звук;Я снова вижу дали золотыеВ тумане элегических разлук,Оно живит мои мечты былые,Оно меня печалит, милый друг,А я пишу рассказ весьма холодный,От всяческой патетики свободный.

5

Играли волны, ветер пробегал,Торжественно вдали синели горы,От Азии Европу отделялПоток могучий пенного Босфора,И открывалась за грядою скалСедая даль эвксинского простораИ злой прибой. Из всех морских пучинОпаснейшая — все — таки Эвксин!

6

Стояла осень; ночи нарастаютВ такую пору и темнеют дни,И беспощадно Парки обрываютРыбачьи жизни. О, не мы одни,Когда нас буря в море настигает,Исправиться клянемся искони!Но мертвый клятвы выполнить не в силахА спасшийся, глядишь, — и позабыл их.

7

На рынке было множество рабовРазличных наций. Сумрачно стоялиПродрогшие бедняги у столбов,Друзей, родных, свободу вспоминали,Кляли свой плен со скрежетом зубов,Лишь негры, как философы, молчалиИ огорчались меньше

всех других:Семь шкур уж, не раз спускали с них

8

Мой Дон-Жуан, по молодости лет,Превратности встречать бы должен смело,Но грустно он глядел на белый светИ смахивал слезинки то и дело.Он ослабел от раны, спору нет,А может быть, душа его болела:Объятья милой на ярмо рабаСменить — едва ль завидная судьба!

9

Такое бы и стоика сломало,А он держался твердо как — никак,И вся его осанка подтверждала,Что он и дворянин и не бедняк.Притом его одежда привлекалаБарышников и попросту зевак:Прикидывали опытные люди,Что выкуп за него хороший будет.

10

Итак, базар невольничий пестрелТо белыми, то черными телами,И, выбирая кто и что хотел,Купцы как будто рылись в старом хламе.Герой мой молча в сторону смотрел,Но тут мужчина с серыми глазами,Лет тридцати, еще в расцвете сил,Его вниманье — вдруг остановил.

11

Имел он статный рост и крупный нос,Румянец свежий при отличной коже,Красивый отблеск вьющихся волос,Хороший лоб, и рот, и зубы тоже.Он, видимо, немало перенесИ ранен был, но не утратил все жеТого sang-froid, [32] с которым истый бриттБесстрастно на вселенную глядит.

12

Он тоже сразу обратил вниманьеНа юношу, прекрасного собой,И, ощутив подобье состраданья,Чужой тотчас же занялся судьбой.Он пригляделся к этому созданью,Еще не искушенному борьбой,И угадал живых страстей кипеньеИ полнее отсутствие терпенья.

32

Хладнокровие (франц.).

13

«Послушайте-ка, юноша! СейчасВ толпе рабов, несчастной и презренной,Куда судьба забросила и нас,Одни лишь мы, пожалуй, джентльмены!А потому в такой опасный часДолжны мы быть знакомы непременно.Я буду вам полезен, может быть.Вы кто по крови, я хотел спросить?»

14

Жуан сказал: «Испанец!» Тот ответил:«Я так и знал, что вы не жалкий грек,Ваш гордый взгляд я сразу же заметил.Что ж! На фортуну жаловаться грех,Причудница играет всем на свете:Сейчас — удар, а через час — успех.Она со мной не лучше поступила,Но, признаюсь, меня не удивила!»

15

«Простите, сэр, — Жуан его спросил,Что привело вас в это состоянье?»«Шесть турок, цепь и превосходство сил!»«Простите мне нескромное желаньеУзнать, откуда вы?» — «О, я служилВ войсках у русских: получил заданьеСуворова взять Видин, а взамен,Как видите, был взят врагами в плен».

16

«А есть у вас друзья?» — «Помилуй бог!Они меня покамест не тревожат!Ну вот, я рассказал вам все, что мог,Теперь и вы расскажете, быть может?»«Увы, исполнен горестных тревогРассказ мой долгий! Боль мне сердце гложет!»«Тогда молчите: горестный рассказ,Коль долог он, печальней во сто раз.