Дорога к счастью
Шрифт:
Через некоторое время, сытые и счастливые, измазанные сажей, взявшись за руки, ребята стали весело хороводить вокруг костра. Степка подошел к новой знакомой, она посмотрела на него большими синими глазами. У мальчика что-то екнуло внутри. Набравшись смелости, он взял ее за руку и повел в хоровод. Христе было неловко, она стеснялась незнакомых ребят, но возражать не стала.
И тут Ольга звонким девчоночьим голосом запела:
– Ах вы, сени мои, сени,СениОна легонько ткнула в бок сестру, и Аксинья продолжила:
Выходила молодаЗа новые ворота,Выпускала соколаИз правого рукава.Пелагея, взглянув на Андрея, засмеялась и подхватила:
На полетике соколикуНаказывала:«Ты лети, лети, соколик,Высоко и далеко,И все трое в один голос затянули:И высоко, и далеко,На родиму сторону;На родимой на сторонкеГрозен батюшка живет.Он грозен, сударь, грозен,Он не милостивой:Не пускает молодуПоздно вечером одну».Потом пели про пивовара, что пиво варил, зелено вино курил, красных девушек манил.
Христя все это время кружила с широко открытыми глазами и наблюдала, как весело живут в селе ее ровесники.
– Эх, гармонь бы сейчас, – задорно блеснула глазами Ольга.
– Да где ж ее взять? – ухмыльнулся Андрей.
– Ну все, давайте расходиться по домам, – взглянув на потухшие сельские окна, сказал Гришка, – а то тятя осерчать может.
Аксинья взяла его за руку, и они медленно пошли, о чем-то разговаривая между собой.
Андрей с Пелагеей и Ольга отправились следом.
– Давай подсоблю тебе хворост дотащить до хаты, – спохватился Степка и закинул вязанку за спину. Они с Христей направились в дальний конец улицы, освещенной полной луной. Неожиданно девочка повеселела:
– Я не знаю песен, а ваши девушки – молодчаги – ладно поют.
– Ольга с Аксиньей – мои двоюродные сестры, мы с ними в одной хате живем, чего греха таить, любят такое дело.
– Где тебя нелегкая носит? – отворив калитку, заворчала Луана.
– Да вот с девчатами на вечере была.
– Какая вечера? Я вся извелась! А это кто?
– Я Степка, Моисеев сын.
– Знаю твою семью, – прохрипела колдунья. – Занеси хворост в хату и ступай.
Когда Степка пришел к дому и осторожно, на цыпочках, чтобы не скрипнули петли, открыл дверь и шмыгнул на топчан, все уже спали.
– Пришел, полуночник? – тихо спросила мать.
– Пришел, – негромко ответил Степка.
Он лежал с закрытыми глазами, по хате разносился громкий храп отца, а в своем воображении он видел, как Христя, улыбаясь, смотрела на него синими бездонными глазами.
Начинался новый день. Над селом поднималось яркое весеннее солнце. Крестьяне занимались своими делами.
Прасковья помыла посуду. Выплеснула таз с грязной водой под вишню и застыла, словно закостенела, потом вдруг побледнела, схватившись за живот, проковыляла в хату и со стоном повалилась на топчан.
Первым опомнился Моисей.
– Степка! – крикнул он. – Беги к бабке Ефросинье, скажи, что мамка рожает. А ты, Ванька, иди в сарай, да там и оставайся, пока не позовут. Нечего тут глазеть!
Моисей снял лапти и поправил подушку в изголовье жены.
Меланья схватила тряпку и стала спешно протирать пол.
В сенях зашаркали старушечьи ноги, дверь открылась, и на пороге появилась бабка Ефросинья. Сгорбленная, худая, после смерти Федора она одевалась во все черное. Подошла к киоту, не спеша перекрестилась, поправила платок на голове и, не обращая ни на кого внимания, пошла к топчану. Моисей подставил ей табурет, но повитуха не села.
– Воды нагрел? – тихо спросила она. – Полотенца где?
– Сейчас сообразим. Степка, тащи воды! – громко крикнул он и полез в сундук, что стоял у стены.
Степан с Андреем принесли со двора ушат, полный воды.
– Поставьте на лавку, – распорядилась Меланья.
Повитуха прошла к печи, посмотрела на чугунки, открыла самовар. Он был полон.
– Надобно бы всем выйти, – строго сказала она.
Мужики пошли на крыльцо. Ярко светило солнце, дул небольшой ветерок.
– Чего, тятя, сейчас будет? – недоуменно спросил Андрей.
– Поживем, увидим, – гладя по курчавой голове сына, ласково проговорил отец.
Вроде и не первого рожает, а все равно какое-то беспокойство испытывал Моисей. Он развязал и потуже затянул на себе веревочную опояску. Потом с сыновьями присел на лавку под раскидистой грушей во дворе и стал терпеливо ждать.
Вскоре из хаты донесся слабый детский плач.
– Ну, заходи уже! – крикнула Меланья. – Принимай подарок.
В руках она держала завернутого в полотенце мальчика.
Так у Моисея и Прасковьи родился третий сын Ермолай.
5
Ханенко возвращался домой с винокуренного завода. Петр в сером картузе управлял лошадью. На закрайке леса босоногие крестьяне докашивали позднюю траву, на выгоне пастушки пасли скот. Вдруг лошадь неожиданно встала, перед бричкой выскочил дикий кабан и, растерявшись от неожиданной встречи, побежал через выгон вниз к ручью. Его увидели пастушки и со свистом и гиканьем проводили мимо себя. Косари, бросив косы, побежали следом за ним. Кабан остановился перед зарослями тальника и, взглянув на преследователей, быстро скрылся. Пастухи и косари размахивали руками и громко разговаривали, обсуждая неожиданную встречу.