Дорога китов
Шрифт:
– А тебе теперь и закрывать незачем!
– крикнул кто-то сзади, и послышался смех. Стейнтор сплюнул и снова потрогал глаз.
– Будь это лезвие, не стоял бы я тут с вами. Но мне врезали рукоятью. Сбили с мостков прямо в грязь и дерьмо. Я вынырнул, гляжу, они волокут Ульфа прочь, а он и не дергается, висит промеж двоих. Наверное, уже неживой.
Все примолкли.
– Что ты делал дальше?
– спросил наконец Эйнар.
– Так и стоял, пока не обсох?
– Нет, не стоял, - с жаром возразил Стейнтор.
– Я пошел за ними, решил,
– Точно, - кивнул Эйнар, и его поддержали общим хриплым гоготом.
– Однако они его не бросили, иначе сейчас мы врачевали бы его синяки.
– Ага, - кивнул Стейнтор.
– Они приволокли его к одному из складов в главной гавани. Там было много народу и два корабля с высокими носами, вызолоченные, побольше «Сохатого», а еще вчера их там не было.
Услышав это, все зашептались. Иллуги Годи посмотрел на Эйнара, а Скапти хмыкнул, а потом сказал:
– Два драккара? У кого из варягов может быть два таких корабля?
– Ни у кого, - пробормотал Эйнар, поглаживая усы.
– И не могут варяги заставить купцов Бирки отказаться от правила насчет оружия. Такое под силу только настоящей власти.
– Вроде той, что правит двумя странами?
– спокойно заметил Иллуги Годи, волосы которого теребил ветер.
– Синезубый, - вымолвил Эйнар, и это имя запрыгало из уст в уста и умчалось с ветром, провожаемое бормотанием и мрачными взглядами. Эйнар посмотрел на меня.
– Ты оказался прав. Это кто-то поважнее Брондольва Ламбиссона, и притом иноземец.
Синезубый, ныне конунг данов и норвежцев, прослышал об Эйнаре, его Обетном Братстве и «Сохатом» и о поисках каких-то сокровищ. Я подумал - и знал, что Эйнар думает о том же, - что Синезубому известно больше, чем нам, коль скоро он схватил одного из наших для допроса. На самом деле это означает, решил я, что к сокровищам Атли следует относиться серьезно, ибо кто же отправится в такую даль из-за какой-то глупой байки? Неужто он приплыл за нами не из-за этого?
Кое-кто посмеивался, пока я рассуждал вслух - с глазами дикими, с волосьями, летящими по ветру Бирки.
Но Эйнар нахмурился - выходит, чуть ли не всякий знает о предполагаемой тайне сокровищ Атли. А раз так, выходит, Эйнар пустился в такую даль из-за побасенки - и ему не понравилось, что кто-то об этом сказал.
– Может, и так, - проворчал он.
– Мне бы хотелось знать, кого послал конунг. И что этот кто-то хочет от Ульф-Агара?
– Мы должны вернуть его, - сказал Иллуги.
Послышался одобрительный ропот.
Эйнар кивнул.
– Мы дали клятву друг другу, - сказал он.
– Ульф-Агару не повезло - ничего полезного для Синезубого он не знает, а стало быть, нам надо поспешить, пока его ненароком не убили.
– Угу, - пробормотал Иллуги, - только ты ведь не знаешь, что именно ведомо Ульфу-Агару. У него лисий слух.
– Да, пожалуй, так, - проворчал Эйнар, а потом прибавил, громче: - Орм, ступай со Стейнтором, он укажет тебе тот склад. Следи в оба. После этого, Стейнтор, отправляйся в гостевой дом и займись своими ранами. А ты, Гейр Нос Мешком, ступай к крепостным воротам. Выйдет человек в плаще, может быть, с капюшоном. У него морда пронырливая, как у ласки, и он будет спешить, как крыса из норы. Я хочу знать, куда он пойдет, да так, чтобы он не заметил, что за ним следят.
Затем повернулся и повел остальных к гостевому дому.
И вот остались только я и Стейнтор на темной улице из скользких бревенчатых стен, в городе, теперь затихшем, - лишь далекие крики и лай собак. Темными грудами стояли дома с заостренными коньками, между которыми хлестал ветер.
Дрожа, я шел за Стейнтором, который с трудом брел между домами в одну сторону, потом в другую. Потом остановился и указал рукой. Я увидел - чуть в стороне от остальных, над черным морем, плещущим в дубовую пристань - дом. Фонарь бешено раскачивался, отбрасывая слабый желтый свет на дверь. Две тени расхаживали на ветру, притопывая и кутаясь в плащи.
Хлопнув меня по плечу, Стейнтор поспешил сквозь ночь к огню и элю. С горечью поглядев ему вслед, я поплотнее закутался в плащ и присел на корточки под защитой изгороди, чувствуя, как от сырой земли промокают мои сапоги.
Дом за изгородью оказался мазанкой с небольшим огородом - пока вместо грядок сплошная грязь. Я слышал, как внутри квохчут куры и как переговариваются два человека, но слишком тихо, слов не разобрать. Слышно только, что один голос низкий, а другой повыше. От этого мне стало еще хуже, дождь плевал в лицо, а ветер набрасывался и кружил. На черной воде плясали носы кораблей.
Голоса стихли. Кто-то захрапел. В отдалении неистово заливалась собака.
Но вот из склада раздался вопль. Я испугался. Огляделся. Никого нет. Если Эйнар и другие не придут...
Еще один вопль, наполовину унесенный ветром. Я стиснул зубы. По-прежнему никого не видно.
Третьего вопля я не выдержал. Двинулся к складу, держась все время в тени, что увело меня от двери, болтающегося фонаря и сторожей, к глухому торцу дома, и дальше вдоль стены, туда, где кривая задняя стена сползала к кромке воды.
Там пришлось пробираться по грудам мусора: среди выброшенных сгнивших бочек, кусков мокрой шерсти, когда-то бывшей парусами, и обломков мачт, изъеденных древоточцами. Мне чудилось, что шума от меня - как от колокола; всякий раз, споткнувшись, я застывал на месте и ждал. Но ничего не случалось.
Опять крик, на сей раз громче.
Я обнаружил дверь - косяк выступал наружу - и потихоньку развязал старую веревку, на которую она была заперта; стало быть, дверью не пользуются.
Гнилые доски - с глазками от выпавших сучков, так что можно заглянуть внутрь. Слабый свет, как бы от фонаря, но никакого движения. Я налег на дверь... Ничего. Я налег снова, сильнее, и дверь поддалась - зашуршали, осыпаясь, гнилушки и скорлупы насекомых.