Дорога китов
Шрифт:
Шарканье ног оторвало меня от этих мыслей. Кетиль Ворона привел Мартина-монаха, который спокойно улыбнулся Эйнару - к великому нашему удивлению.
– Великолепно, - заявил он.
– Как вы собираетесь вывести меня отсюда?
– Откуда ты знаешь, что мы собираемся вывести тебя отсюда, а не просто взять и прикончить?
– нахмурился Кетиль Ворона.
Эйнар указал на носилки, которые втащил Хринг, и улыбка Мартина стала еще шире.
– Умно, - сказал он, а потом бодро прибавил: - Тут есть одна женщина.
– Стой, стой, - перебил Эйнар, скребя свой щетинистый подбородок.
– Что все это значит? Какая женщина?
Мартин уже стягивал плащ с моего плеча, а когда я отпихнул его - попытался снять кожаный шлем.
– Ламбиссон не уважает меня. Он скоро вернется, поняв, что женщина, которую я привез, ценнее всего, что он ищет.
– Женщина?
– переспросил Эйнар.
– Она знает дорогу к великому сокровищу, - ответил Мартин, дергая мой плащ, потом сердито повернулся ко мне.
– Отпусти же, глупый малый.
В этот миг, разозлившись, как никогда в жизни, я махнул мечом. Это произошло непроизвольно, и удар был, как сказал позже Скапти, совсем никудышный. Меч угодил монаху прямо в темечко, однако плашмя, а не острием. Монах упал, как жертвенный конь - и вот, вместо маленького человечка с лицом куницы на пол легла груда тряпья.
Эйнар наклонился, мгновение рассматривал его, потом огладил усы и кивнул в мою сторону.
– Хороший удар. Хринг, приведи этого маленького ублюдка в сознание. Давайте найдем женщину...
Мы пошли к двери, открыли ее как можно осторожнее, и Кетиль Ворона вошел первым, за ним Гуннар Рыжий и я. Эйнар и Скапти остались снаружи.
Темно. Тлеет один только рог-светильник. И вонь - странный, резкий запах, который я со временем стал распознавать как смесь страха и дерьма в равных мерах. Кетиль Ворона хорошо знал этот запах - он ощетинился и присел на корточки, низко держа меч в левой руке. Гуннар Рыжий встал позади него слева. А я, простак, прошлепал мимо Кетиля и дальше на середину комнаты, к единственному предмету обстановки - низкой кровати с грудой тряпья.
Только когда тряпье зашевелилось, я понял, что это человек... или был таковым раньше, по крайней мере. Послышалось невнятное бормотание, потом всхлип - такие звуки разбивают сердце. Я попятился. А вдруг это призрак-двойник умершей...
Гуннар ткнул в тряпье тупым концом меча, и оно быстро задвигалось, как убегающий зверек, добралось до цепи и замерло. Появилась голова, обрамленная спутанными грязными волосами, лицо, бледное, как луна, с дикими яркими шарами глаз, уставившимися на нас. Женщина - если это была женщина - продолжала что-то бормотать. Кетиль Ворона приблизился, и тут от двери раздалось нетерпеливое ворчание Эйнара, мол, хватайте проклятую бабу и покончим с этим делом.
– Она на цепи, - сказал Кетиль Ворона.
– От нее воняет, - добавил Гуннар.
– И она прикована за ногу.
– Тогда разруби цепь, - прошипел Эйнар.
За его спиной слышались шлепки и тихие стоны - это Мартина возвращали к жизни.
– За ногу?
– Я задохнулся от отвращения, одновременно понимая, что любой из викингов способен на такое.
Гуннар презрительно глянул на меня.
– Цепь, лошадиная ты задница.
– И он кивнул Кетилю Вороне, но ответом ему был сердитый взгляд.
– Руби своим мечом. А мне лезвие моего дорого.
– Клянусь волосатой задницей Локи!
– взревел Скапти, врываясь в комнату с Щитодробителем в руках.
Женщина вскрикнула и рухнула навзничь. Меч ударил; цепь раскололась в том месте, где звенья соединял замок.
Скапти резко повернулся - глаза, как у кабана, налитые кровью. Кетиль и Гуннар невольно попятились.
– Теперь вы, два куска дерьма, можете унести ее, - бросил он.
На мгновение Кетиль угрожающе прищурился. Я смотрел на него и думал, что если он и ударит Скапти, то только сзади. Ни один человек в здравом уме не подойдет спереди к вооруженному Скапти в закрытом помещении.
Но Кетиль лишь оскалился, как волк при виде жертвы, и направился к женщине. А я вышел вслед за Скапти в другую комнату, где тряс головой Мартин. С него текло, Хринг не пожалел целого кувшина воды. Сам Хринг, ухмыляясь, пытался засунуть расплющенный оловянный кувшин себе под рубаху.
Эйнар поставил монаха на ноги и игриво хлопнул по плечу.
– Голова болит, а? Теперь будешь тихим и смирным, не то я опять напущу на тебя Убийцу Медведя.
Все прыснули со смеху - кроме меня и Мартина.
– Мне надобно узнать обо всем побольше, монах, - продолжал Эйнар.
– Но покамест мы примем твой план. Орм, отдай ему плащ и шлем, потому как не думаю, чтобы Брондольву Ламбиссону хотелось выпустить Мартина отсюда, а стало быть, он вполне мог оставить на сей счет указания. Положите женщину на носилки и прикройте. И уходим.
Они подняли носилки и двинулись было прочь из разгромленной палаты, как вдруг дверь отворилась и вошел сам Брондольв Ламбиссон. К груди он прижимал маленький ларец.
То-то была ему неожиданность. Шел-то он в опрятное теплое жилье в крепости - на ногах шлепанцы, славная шапка на голове, а оказался в комнате, воняющей кровью и дерьмом, с трупами, лицом к лицу с шестерыми вооруженными людьми, встретиться с которыми ему хотелось меньше всего на свете.
Он издал сдавленный крик, повернулся и выскочил за дверь, успев, однако, швырнуть ларец в ближайших из нас: ими оказались Эйнар и Скапти. Ларец ударил Скапти в плечо, а Эйнара - в лоб. Скапти взревел, бросил свой конец носилок, загородив проход.