Дорога под солнцем

Уважаемые читатели, в этой книге пойдёт рассказ о судьбе молодого человека, рождённого в Советском Союзе в конце шестидесятых, затем иммигрировавшего во второй половине девяностых в южноамериканскую страну, Аргентину. Сама идея написать эту книгу возникла у автора, когда ему в руки попал дневник, который долгие годы, начиная с детства, день за днём вёл герой этого романа. Этот молодой человек происходит из рядовой семьи, где родители были простые инженеры, и они не имели высокопоставленных или знаменитых родственников, не было, как принято говорить, нужных связей и больших возможностей. Очень много написано книг и снято ещё больше фильмов про судьбы выдающихся деятелей политики, науки, искусства, исторических личностей, в данной же книге речь пойдёт об обыкновенном человеке, одном из многих, который волею судьбы выбрал себе необычную дорогу. Как сложилась его судьба, сколько ему пришлось вынести и пережить – об этом расскажет эта книга, она покажет, что жизнь любого человека может быть очень интересна, непредсказуема и удивительна, к тому же написана она очень простым, народным, лёгким языком. Читателю самому предстоит разобраться, где правда, а где добавлен авторский вымысел, роман написан в смешанном, биографическом и приключенческом стиле, кое-где добавлены остросюжетные моменты, впрочем, очень близкие к реальности. Речь пойдёт о детстве героя, о том, как у него зародилась сама идея об отъезде, его первой школьной любви, мечтах и переживаниях, а также его сомнениях и метаниях в более зрелом возрасте. Служба в советском стройбате, ведение бизнеса в Москве в смутные девяностые, путешествия по Европе, особенности иммиграции в Аргентину и временами непростой, на первом этапе, и порой даже опасной жизни в удивительной Южной Америке. По ходу романа герой взрослеет, меняется и набирается жизненного опыта. Он встречается с разными людьми и разговаривает на всевозможные темы, размышляет и философствует о смысле и его предназначении в этом мире. Кто-то увидит себя в какие-то моменты своей жизни, кто-то узнает что-то новое и незнакомое, особенно молодёжь, а кто-то это уже всё знает, потому что через многое прошел сам. Я надеюсь, что каждый читатель, взявший в руки эту книгу, найдёт что-то интересное для себя и прекрасно проведёт время за чтением этого романа. Роман состоит из двух книг, это книга первая. От души желаю приятного и увлекательного чтения. Это первое и пока единственное, на данный момент, моё произведение.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – улыбнулась профессионально поставленной улыбкой стюардесса «Аэрофлота» и, быстро посмотрев посадочный талон, деловито добавила: – Ваше место в середине салона, по левой стороне возле окна. – Вместе со всеми в салон прошёл молодой человек, неся плащ, перекинутый через левую руку, а в другой руке он держал небольшую спортивную сумку серого цвета. Пассажиров было много, кто с багажом, кто без, все проходили, громко разговаривали, сновали по салону и возле своих кресел. Возле его места крутился какой-то толстяк, пытаясь устроиться на своём сиденье. Артём, так звали молодого человека, не спеша снял пиджак и вместе с плащом и сумкой положил его в верхнее отделение ручной клади багажа. Немного остановимся на внешнем облике этого молодого человека. На вид ему можно было дать 25–27 лет, среднего роста, нормального телосложения, подтянутый, что давало понять о нечуждости спортивным занятиям. Овальное лицо с некрупным подбородком, курносым носом, на котором сидели очки в пластиковой оправе, – по всему этому было видно, что оно принадлежит человеку, выросшему в интеллигентной семье и имеющему некоторое образование.

– Разрешите, вы не возражаете, если я пройду к своему месту? – обратился он к толстяку, который всё ещё ерзал на узком кресле, пытаясь поудобней устроиться.

– Й-я! – услышал он в ответ, и толстяк, улыбаясь, с готовностью встал и что-то ещё продолжал говорить, из чего Артём понял, что немец совсем не говорит по-русски и просто догадался, что от него требуется.

«Общение в дороге будет непростым, да и вообще его не будет, а ведь лететь часов 17. А с другой стороны, нужно ли мне общение? Думаю, что ответ “нет”», – подумал Артём, усаживаясь возле окна. Салон меж тем заполнялся людьми, была слышна речь на разных языках, и царила суета. Из иллюминатора были видны огни взлётно-посадочной полосы, белые хлопья мокрого снега, падающие в ярком луче прожектора, ведь на календаре было уже 17 ноября. Машины технического обслуживания сновали туда-сюда между самолётами, выполняя различного рода работы. Артём откинулся в кресле и попытался расслабиться, но не особенно получалось, в мыслях проносились события сегодняшнего вечера. Семейный ужин с родителями и женой, съёмки на полароид для семейного фотоальбома, фраза отца о том, что из всех присутствующих труднее всех ему, Артёму, а для всех остальных всё будет по-прежнему. Затем поездка в надвигающихся сумерках и первом снегу по Ленинградскому шоссе на «четвёрке» приятеля с прежней работы, который любезно согласился довезти его до Шереметьева-2. Объятия, поцелуи, напутствия родных, обещания жены как можно быстрее завершить все дела здесь и приехать затем к нему. Далее была длинная очередь на таможенный и паспортный контроль, где возле него оказалось семейство из семи человек, четверо взрослых и трое детей школьного возраста, которое перевозило, кроме огромного количества багажа на пяти тележках, ещё и собаку непонятной породы с хохолком на голове в золочёной клетке. Дама лет 50 из этой группы, одетая во всё пёстрое, как цыганка, в бусах и перстнях громко что-то обсуждала со своими спутниками, которые в основном слушали и кивали головами в знак одобрения. Потом всплыло лицо пограничника, который долго сравнивал фотографию в паспорте с оригиналом, видимо, сверяя нос, уши, расстояние между глаз и что-то ещё одному ему ведомое. В киоске после прохождения контроля был куплен журнал, который сейчас лежал рядом, и шоколад с орехами, так как очень любил сладкое. Несмотря на то, что молодой человек был внешне спокоен, на самом деле волновался, нет, не из-за самого перелёта или дальней дороги, он летал в своей жизни много-много раз и был заядлым путешественником, и не сама поездка его беспокоила. Артём уже бывал за границей в качестве туриста, посещал Италию, Францию, Венгрию, Чехию, Турцию, но никогда не уезжал насовсем, по крайней мере, он так думал, так как это была не рядовая туристическая поездка, это было не что иное, как иммиграция. Хотя он рассматривал это по-особенному и определил это как пробу сил и возможностей для реализации своей давней мечты, которая зародилась ещё в детстве и ради которой он был готов на многое. Он очень хотел уехать и мечтал жить и работать в какой-нибудь небольшой западной стране, желательно с тёплым климатом, в уютном городишке, предпочтительно расположенном на морском или океанском побережье, где он мог бы полноценно работать и хорошо себя чувствовать. У него с рождения была бронхиальная астма, которой никак не подходил московский климат. Нет, он не витал в облаках и не носил розовые очки. Он не мечтал о яхтах и особняках и не хотел стать миллионером, Артём был реалистом. Всё, что ему хотелось, это иметь небольшой собственный бизнес, который был бы ему по душе и давал бы средства к существованию, какой, пока не знал. Он опять взглянул в иллюминатор, и к нему на фоне его душевного состояния всплыли воспоминания, как он, будучи 12-летним подростком, вместе с родителями в самом начале восьмидесятых приезжал в выходные на недавно купленном отцом новом автомобиле «ИЖ комби» в Шереметьево-2. Они приезжали сюда, чтобы посидеть в кафе, выпить чай или кофе с пирожными в этот только что построенный немцами терминал к Московской олимпиаде 1980 года, с удовольствием наслаждаясь атмосферой, царившей вокруг, так отличавшейся от обычной их повседневной жизни советского человека. Слушая, как объявляют рейсы, отправляющиеся или прилетающие из Парижа, Лондона, Дели, Нью-Йорка и других городов, по всему миру, маленький Артём представлял себя на месте пассажира какого-нибудь рейса. Иногда можно было здесь увидеть знаменитость, как, например, Елена Образцова, Муслим Магомаев или кто-то ещё.

– Дамы и господа, – раздалось в динамике салона, – экипаж Ил-96 приветствует вас на борту нашего лайнера, мы совершаем рейс по маршруту Москва – Острова Зелёного Мыса – Буэнос-Айрес. Время в пути 16 часов 35 минут, во время полёта вам будут предложены трёхразовое питание и прохладительные напитки, просим всех занять свои места и пристегнуть ремни. – После этого самолёт начал медленно маневрировать по полю, пока не остановился в начале взлётной полосы. В салоне наступила тишина, двигатели натужно взревели, и салон охватила небольшая вибрация. После чего они начали разгон, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, всех мягко вдавило в кресла, и затем они резко стали набирать высоту. Когда самолёт наклонился, делая разворот, в иллюминаторе была видна полоска огней Ленинградского шоссе и вдалеке огни Москвы, свет которых окрасил в желтоватый оттенок всё небо над городом. Артём установил удобный наклон кресла, отстегнул ремень и, прикрыв глаза, подумал о том, что вот и наступил тот миг, о котором он мечтал, о котором, может быть, будут говорить будущие дети и внуки, хотя, может, этого и не будет или им будет всё равно, кто его знает. Немец в соседнем кресле сидел в наушниках и, судя по доносившимся звукам, слушал классическую музыку.

– Что будете пить? – отвлекая Артёма от мыслей, приветливо и почти ласково спросила стюардесса, неожиданно для него появившаяся в проёме между креслами. – Минеральной воды два стаканчика, один с газом, второй без. – Один стаканчик с газом он выпил сразу, второй оставил на столике на потом. Немец взял себе томатного сока. За окном было темно, гул голосов в салоне заметно поубавился, немец, продолжавший слушать музыку, стал изучать какие-то документы, которые он вынул, целую толстую папку. Артём тем временем занялся просмотром журнала, который он себе купил, спать совсем не хотелось.

Светало, тоненький солнечный лучик проник сквозь неплотно задёрнутую занавеску и осветил дальний угол комнаты, индийский ковёр, висевший на стене, и полку с книгами. В противоположном углу стояла кровать, туда луч ещё не проник. – Артём, пора вставать, просыпайся, соня, а то в школу опоздаешь, – раздался мамин голос из соседней комнаты. – Уже без пятнадцати восемь.

Артём сладко потянулся, затем свернулся калачиком, натянув поглубже тёплое мягкое одеяло на голову, вылезать из-под которого никак не хотелось.

– Так ты встаёшь или нет?

Осознав, что вставать всё-таки придётся, он отозвался:

– Ща, мам, уже встаю.

Он сел в кровати и, посидев с минуту ещё в полудрёме, не торопясь встал и пошлёпал босиком в ванную, которая находилась у кухни, из которой пахло приготовленной яичницей.

«Солнце красит ярким светом стены древнего Кремля, просыпайтесь, пионеры, вам вставать давно пора» – слышалось из радиоприёмника, стоявшего на кухне. «Как актуально», – подумал Артём, он умылся быстро и шумно, фыркая и сморкаясь, выскочил из ванной и метнулся к столу, где его ждал завтрак – кружка кефира, яичница, хлеб с маслом и вареньем. Проглотив всё это без особого удовольствия, глянув на будильник, на котором было уже 8.15, спешно стал одеваться. Рубашку, школьную форму и босоножки он одел мгновенно, а вот с пионерским галстуком пришлось повозиться, но всё равно подушечка на нём вышла неровно, да и концы получились разной длины. Схватив портфель и мешок со сменной обувью, щёлкнул замком на входной двери и уже из холла крикнул:

– Ма, я ушёл.

– Ключи взял?

– Да, взял, – прокричал Артём уже на бегу.

Сбежав, как метеор, по лестнице, он выскочил во двор, благо школа находилась в тридцати метрах от его дома, школьный двор был прямо под окном квартиры, в которой Артём жил с родителями. Преодолев данное расстояние секунд за 20, он влетел в двери школы, бросил мешок со сменкой в гардеробе, так как было тепло, а босоножки он надел заранее. Скача по лестнице ступеньки через две на третий этаж, он догнал Вовку из 5 Б параллельного класса.

– Здорово, Вован, вроде успеваем, у тебя часы есть?

– Привет, есть, сейчас 27 минут девятого.

– Отлично, у вас сейчас что?

– Рисование.

– А у нас английский, – невесело протянул Артём. Достигнув нужного кабинета на третьем этаже, Артём влился в галдящую, шумящую массу одноклассников, толпой входящих в двери.

– Глядите-ка, а вот и Репкин пожаловал, ну надо же, успел, однако, репка-сурепка, – поддели девчонки из его дома.

– Очень смешно, – отпарировал Артём и показал им язык. Далее он, влекомый потоком, пробрался к своей второй парте и занял место у окна, он всегда здесь сидел.

– Привет, Колян, – сказал он подошедшему соседу по парте.

После 3-го класса все сидели с кем хотели, а не мальчик с девочкой, как было раньше, хотя это не поощрялось учителями. Сосед Колька Федосов был неулыбчивым пацаном с задумчивым лицом, ходил, немного сгорбившись, хотя не был высокого роста и обладал аналитическим складом ума, что отражалось на учёбе, он был отличником и очень злился, когда получал четвёрку, а для Артёма, наоборот, это являлось хорошей оценкой. Учёба воспринималась им как неизбежная обязанность и тяжёлая ноша, которую ему нужно было нести. Он прекрасно понимал, что она нужна, но всегда с огромным трудом заставлял себя учиться. Это не касалось всех предметов, например, на истории, географии он с интересом слушал преподавателей. А на таких предметах, как физика, математика или английский, он просто многого не понимал и не стремился понять, они давались ему крайне сложно. Про Артёма сложилось мнение, особенно у учителей, что это хулиганистый мальчик, озорник, драчун и проказник, не вписывающийся в стандартные рамки примерного ученика. Когда где-то что-то происходило, то всегда сначала думали на Артёма, а когда в конце года подводили итоги, то намекали, глядя на него, что нужно кое-кому подтянуть много предметов, имея в виду его весьма среднюю успеваемость. На самом деле вся причина была в том, что у него было очень много энергии, что, кстати, сильно поубавилось с годами, но направлена она была не на учёбу. У него всегда была потребность её реализовать и дать ей выход, и он не мог долго сидеть на одном месте, тем более 45 минут, сколько длился урок. Эта энергия выражалась в потасовках на переменах, ломке инвентаря и даже поджоге школы, неумышленном и случайном, закончившемся благополучно, без последствий, но за ним закрепилось с тех пор прозвище Поджигатель. Неудивительно, что учителя Артёма недолюбливали, а некоторые и совсем невзлюбили. Ребёнок-юла, так его с самого детства называли родственники. Он старался всё время что-то схватить в руки или вдруг мог резко побежать, когда только научился ходить, что доставляло немало хлопот его маме. Бабушки не могли с ним долго находиться, они просто уставали от него, ведь его любимое занятие было делать всё наоборот. В общем, там, где был маленький Артём, про спокойствие можно было забыть, и взрослым нужен был глаз да глаз за его проделками. Лет в пять на даче под Истрой, пока дед ремонтировал крышу, забил все гвозди, приготовленные для кровли, в землю, чем очень рассердил деда, посчитавшего, что внук сделал это нарочно. Дед не переставал говорить родителям: смотрите, какой сын у вас растёт, бандит будет. В следующий сезон на этой же даче он свалился с самодельного турника и сильно поцарапал себе голову, напугав родителей, войдя в летнюю кухню с ладонью, полной крови, показывая, как идёт кровь из раны на голове. Тогда он проходил две недели с забинтованной головой, а в довершение ко всему там же на даче соседская такса укусила его за живот, когда он её дразнил. Из взрослых никто не мог понять, почему именно за живот, ведь таких укусов не бывает и как так получилось. Благо собака была здорова, и уколов делать не пришлось. Уже на другой даче в другое время Артём тоже с пользой проводил время. Бабушка Артёма, мамина мама, купила в 1971 году дом в деревне Алексеенки, в 100 километрах от Москвы, с большим участком, в деревне жили местные, и у каждого двора была своя живность. Артём пробовал с дерева оседлать сначала быка и покататься на нём, потом гонял соседских гусей и овец, причём овцы были на привязи и бегали по кругу. После, впрочем, вынужден был бежать сам в лес от разозлённой хозяйки, бежавшей за ним с кнутом, можно добавить, что кнут не был последним, и Артёмка ещё много-много натворил мелких проказ. Когда он бывал с родителями на море, целыми часами не вылезал из воды, барахтался, бегал по кромке воды, по пляжу, нырял, чем всегда волновал родителей. В общем, всем людям, каким-либо образом связанным с его обучением или воспитанием, он доставлял немало хлопот. Возвращаясь к учёбе, оценки за четверть действительно не радовали, но совсем не потому, что он был балбесом. Как-то, разговорившись с новой учительницей литературы, он сообщил ей, что его отец работает старшим инженером-конструктором на крупном заводе, а мама преподавателем экономики в МАИ, учительница сильно этому удивилась, она думала, что Артём из неблагополучной семьи. Объяснить такую ситуацию можно следующим образом – он почти не учился, он не мог долго вдумываться в то, что рассказывали на уроке, его хватало максимум минут на 15, далее всё остальное пролетало мимо ушей. Выполнение домашних заданий протекало следующим образом: прочитав какой-либо параграф по предмету, для него не особо интересному, раза три-четыре, он не мог повторить даже вкратце прочитанное, для запоминания ему требовалось, сосредоточившись, прочитать намного больше, на что у него, естественно, не хватало терпения. А два-три раза читать было равносильно тому же, что не читать, то он вообще не открывал учебник, и вся эта учёба его тяготила в какой-то мере, до определённого момента. В итоге он частенько получал за это двойку, но продолжал в том же духе, нередко было, что двойку ставили после того, как он читал и готовился, родители его ругали, а отец иногда применял даже ремень, но это не действовало результативно. Одноклассникам, судя по разговорам, достаточно было прочитать один-два раза что-либо, и всё запоминалось. Нет, у него не была плохая память, у него была неважная усидчивость, а память, скорее всего, была избирательной, и он запоминал только то, что было для него действительно интересно. Много лет спустя, когда он занимался на индивидуальных занятиях французским языком и запнулся на секунду при пересказе многолистового текста, учительница сказала: «Вспоминайте, вспоминайте, Артём, у вас прекрасная память». Также превосходно было у него со зрительной памятью: раз где-то что-то, увидев мельком, он мог это вспомнить в нужный момент. Но сейчас он относился ко всей этой учёбе по-детски, не совсем понимая, чего от него хотят, и не думая об этом, зато всё время проводил во дворе, читал дома сказки и даже писал собственные, ходил в спортивную конькобежную секцию на «Водном стадионе». А ещё больше всего на свете он любил путешествовать, естественно, с родителями. И этому было несколько причин. Случилось так, что когда маленькому Артёму не исполнился ещё годик, он заболел воспалением лёгких. Врачи спасли его, но то ли при лечении была повреждена иммунная система организма, то ли сам организм был очень слабенький, но это дало целый букет заболеваний, таких как бронхиальная астма и аллергия на весеннее цветение растений и особенно трав, которая у него продолжалась с мая по середину июля. Он плохо переносил сырую, холодную погоду, часто простужался, а в период цветения не мог надолго выезжать за город на природу, где у него случались приступы удушья. И вот именно поэтому с наступлением весны родители старались вывезти его на юг к морю, где цветение уже закончено, а воздух тёплый, морской и полезный. Они старались его там держать целое лето, благо у мамы, как у преподавателя, был отпуск 60 дней, а у папы 30. Он ездил на юг каждый год, начиная с 1973-го, для него это был праздник души и тела, он забывал про все недуги и все эти месяцы прекрасно себя чувствовал и открывал всё время что-то новое, так как они каждый год были в разных местах. Весь учебный год, а особенно весной, Артём думал и мечтал о предстоящих каникулах, о поездках, о том, как опять мерно застучат колёса вагона поезда по рельсам – туду-туду, туду-туду, а он прильнёт, как обычно, к окну, и будет с удовольствием смотреть, как замелькают дома, поля, леса, изменится пейзаж, и через двое суток он снова будет бултыхаться в тёплом море. Позапрошлым летом, например, он провёл целый месяц с папой под Одессой, в местечке Коблево, в пансионате, как обычно, не вылезал из моря и ловил рыбу с берега на самодельную удочку. Затем, когда папа уехал, приехала мама, и они поехали в Молдавию к родственникам в село Страшены, что недалеко от Кишинёва, где они и пробыли остальную часть лета. Озорной Тёма, играя во дворе сельского дома, где они жили у родственников, выпустил двух нутрий из клетки, и одна из них упала в выгребную яму туалета, и дядя Павлуша, так звали родственника, долго и с трудом её оттуда доставал, ругаясь на чём свет стоит. Артёма, естественно, отругали за этот поступок и наказали, запретив прогулки по двору на два дня. Основным воспоминанием после Молдавии для него осталось совсем не происшествие с нутриями, а огромное количество разнообразного винограда, которого он там объелся, как он думал, на всю жизнь. А также посещение, опять же с помощью родственников, винных погребов с огромными многотонными бочками на винном заводе, где работала мамина троюродная сестра.