Дорога войны
Шрифт:
– Вот! Вот! – кричал Регебал, задыхаясь. – Видал?!
– Ух ты сколько! – завопил Эдик, вылезая из прохода.
А золото падало и падало, брякалось и раскатывалось по льду, складываясь в одну груду, тускло сияющую цветом воплощенного богатства.
– Грузим! – приказал Сергий, равнодушно загребая сокровища ногой.
Рабы кинулись совать золотые вещи по кожаным сумкам. Преторианцы трудились рядом, захватывая сокровища жменями и затаривая.
Подобрав роскошное, тяжелое ожерелье, Лобанов представил, как бы оно переливалась на шее Тзаны, и тоскливо вздохнул.
День еще не пошел под уклон, когда преторианцы покинули сокровищницу горы Когайнон и спустились по долине вниз.
Две когорты уже выступили в поход, но догнать их было несложным делом. Легионеры воспользовались наличием табуна и двинулись в путь верхом – строго на юг, до Траянова вала.
Сергий ехал на сменном гнедом, труся рядом с санями, где лежала Тзана, закутанная в теплые шкуры. На стоянках он не отходил от нее, постоянно прислушиваясь: дышит ли? Не оборвалась ли тоненькая ниточка жизни? Но, кажется, крепкий организм степнячки перебарывал лихорадку. Рана затягивалась, и душа Сергея наполнялась невыразимым блаженством.
– Я теперь буду некрасивая, – лепетала Тзана, – и ты меня разлюбишь.
– Ты у меня самая красивая! – убеждал ее Сергий.
– Ага, с дыркой.
– Ничего, под грудью не видно.
– Ага, а на спине?
– Глупенькая ты.
Тзана счастливо вздыхала и засыпала – разговор исчерпывал все ее силы.
Неделю спустя обе когорты и караван с золотом добрались до Диногенции, порта на Данувии. Одна из когорт осталась на месте, другую услали в Пироборидаву, а караван проследовал по льду Данувия в Новиодун, главную базу Отдельного Мезийского Флавиева флота. Боевые триремы, выкрашенные в синий цвет, зимовали под крышами доков, а мореходы грелись в казармах.
Тзану определили во флотский госпиталь, с нею остался Искандер, а Сергию с друзьями снова досталась возня с золотом.
Вечерело. Солнце село, и равнину Нижнего Данувия затянули синие тени.
– Побудьте пока здесь, – сказал Сергий, спрыгивая с коня, – в порту, а мы с Гефестаем поищем тутошних аргентариев.
– Так точно! – отчеканил Эдик.
Лобанов с сыном Ярная миновали причалы, прошли между приземистыми пакгаузами, выбеленными мелом и крытыми черепицей. На фоне белых стен, отсвечивавших голубым в лунном сиянии, маячили личности самого подозрительного вида – оборванцы с ножами за поясом, а между штабелями бревен, кладками пустых ивовых корзин и пустых амфор, воняющих протухшим оливковым маслом, крутились проститутки. К Сергию с Гефестаем не приставали – уверенные движения обоих плюс ясно видимые мечи останавливали шпану.
Поселок при крепости Новиодун был заселен в основном фабрами – плотниками, кузнецами, ткачами, канатных дел мастерами – всеми теми, кто строил новые корабли и чинил старые. Хватало, однако, и купцов, и менял. Проживали они все на Кардо Максимус, туда и отправились друзья.
Удивительно, но почти во всех конторах горел свет – бизнес прежде всего.
– Вот! – остановился Сергий и указал на вывеску ростовщической конторы Колония Виндициана. – То что надо.
Отворив дверь, он вошел в небольшой зал, надвое разделенный дубовой стойкой. При свете ярких люкносов агенты-ростовщики портили себе глаза, заполняя столбиками цифр свитки папируса, скребя стильями вощеные дощечки-церы, подсчитывая доходы и расходы.
– Чем могу? – подошел, часто кланяясь, хозяин конторы, худой, словно высохший эллин.
– Прежде всего, – начал Сергий не без надменности в голосе, – мы хотели бы узнать, туда ли попали. Имеет ли ваша контора отделения в Риме?
– Конечно! – оскорбился эллин. – Господин Виндициан ведет дела и в Риме, и в Антиохии, и в Александрии, и в Пергаме, и…
– Достаточно, – поднял руку Лобанов, – я удовлетворен. Следовательно, вы сможете выдать мне векселя за сданное золото?
– Конечно!
– Сколько берете в уплату за услуги?
– О, совсем немного! Два денария с сотни!
– Нас это устраивает, – кивнул Роксолан. – Тогда, пожалуйста, погодите закрываться, мы привезем вам золото.
– Сколько? – деловито спросил эллин.
– Точно не знаю, – задумался Сергий, – приблизительно тридцать пять талантов. Или все сорок.
У эллина из рук церы выпали. Он открыл рот в попытке осознать названную сумму и выпучил глаза.
– Сколько-сколько?!
– Тридцать пять талантов. Ну, может, сорок. Так что, везти?
– Да-да, конечно! – лихорадочно заспешил эллин. – Может, вам найти телегу? Мы и охрану сыщем! Возьмем совсем недорого, сущие пустяки!
– Давайте! – согласился Сергий. – Нам же меньше мороки.
Недавно полусонные, служащие забегали, как наскипидаренные. Лучшие писцы бросились заполнять кожаные учетные векселя, помощники кинулись отливать оловянные печати и нарезать для них шнурки.
Заржали лошади, загрохотала повозка, защелкал кнут. Тяжело печатая шаг, подошла полукентурия преторской стражи. Седовласый воин отсалютовал Лобанову:
– Марк Сальвий Прант слушает твои приказы!
– Слушай сюда, – сказал Сергий. – Я выполняю задание префекта претории Марция Турбона! – При этих словах опцион вытянулся во фрунт. – Будешь сопровождать важный груз от порта до этой конторы. Если все пройдет без заминки, каждый из стражников получит по десять денариев, ты – два золотых!
Марк истово ударил себя в грудь и заступил на защиту подводы.
Пьяный извозчик так и не узнал, какой груз переместила его телега. Три раза пришлось ему мотаться туда и обратно, из порта на задний двор конторы. Там тяжеленные мешочки принимали, взвешивали на больших медных весах, а писцы, обильно потея, составляли расписки на получение.
Сергий с Гефестаем внимательно следили за процессом превращения золотой груды в листочки пергамента с оловянными печатями.
К полуночи всё золото было взвешено и учтено. Роксолан занял у обалдевшего ростовщика холщовый кошель из-под монет и сложил в него учетные векселя.
Дрожащей рукой эллин вывел окончательную сумму – девяносто семь тысяч ауреусов.
– Ну вот, сразу полегчало! – усмехнулся Сергий, цепляя кошель к поясу.
– Премного благодарны, – тараторил эллин-ростовщик, всё еще находясь под впечатлением, – заходите еще!