Дорога войны
Шрифт:
– Можно, – буркнул Гета, – если хотим клеймо получить на лоб.
– Доверьтесь мне! – твердо сказал Гай.
– А с чего бы это?
– А с того, что я патриций и сын сенатора и не позволю клеймить ни себя, ни двух своих юных слуг!
– То есть нас? – повеселел Сасса.
– Ну да!
Мальчишки переглянулись и кивнули друг другу.
– Работать! – завопил надсмотрщик, и свистнувшая плеть огрела худую спину подвернувшегося подносчика руды.
Сасса и Гета мигом впряглись в салазки и порысили к штольне.
Начало смеркаться, и вдоль всего берега реки запылали костры. Готовясь к побегу, мальчишки и Гай берегли силы – легат вращал жернова впустую, а пацаны сваливали руду не в бункер, а рядом. Все равно темно, не видно.
И вот издалека донесся долгожданный звон бронзового била – работе объявлялся конец до раннего утра.
Переваливаясь, приплелся коренастый Адномат. Засопев при виде ремней, стянувших руки Гаю, он перерезал их и отступил в сторону.
– Шагай, – буркнул бастарн.
– О-ох… – простонал легат, наклоняясь, и подхватил нож Геты, воткнутый в снег.
Адномат не ожидал нападения и умер сразу, пораженный в сердце. Заклекотав, он рухнул на колени и упал лицом на обод сколоченного из деревянных плах маховика. Короткий гул возник и угас.
Из темноты вынырнули мальчишки. Они споро раздели и разули надсмотрщика, а потом Гета скомандовал Гаю:
– Раздевайся!
– Зачем?!
– А как ты хочешь смыться отсюда? Тут путь один – через полынью!
– Юпитер Всеблагой! Да ты никак рехнулся!
– Слушай сюда! – сказал Гета с силой и показал на темнеющий неподалеку частокол. – По берегу мимо не пройдешь, а то место, где ты проехал, всегда охраняется. Хочешь на волю? Тогда ныряй в прорубь и плыви по течению подо льдом!
– Плыть недолго, – утешил Гая Сасса, – за частоколом ручей вливается, с правого берега, там большая полынья. Как выйдем, сразу переоденемся.
– В мокрое?!
Гета подал легату два кожаных мешка из-под зерна.
– Одежду суй сюда! И ты тоже, – обратился он к Сассе, – и быстрее, быстрее давайте!
Гай Антоний живо разделся и, ежась от холода, стал запихивать штаны и куртку в мешок. Рядом разоблачался Сасса. И тут Гай выпучил глаза – товарищ белобрысого Геты был девочкой! Вернее, девушкой – груди ее едва выдавались, а темные волосики на лобке прятали маленькую розовую щелочку.
– Т-ты… – еле выговорил легат. – Ты… не мальчик?!
– А то ты не видишь! – огрызнулся Гета. – Хватаем мешки, и пошли! Чем быстрее уйдем, тем быстрее будем в тепле!
Босиком по снегу, пригибаясь за желобами для промывки золота, они добрались до обширной проруби.
– Сасса, сигай первой! – скомандовал Гета. – Ты за нею!
Девушка погрузилась, тихо ойкнув, и Гай прыгнул следом. Ледяная вода обожгла его, сжала, как клещами, – не дохнуть, не охнуть, аж в глазах полыхнуло красным. Изо всех сил держась за мешок с одеждой, Гай погреб в полной темноте, с ужасом думая о ледовом панцире над головой. А если он пропустит полынью?!
Но нет, впереди-вверху показался свет – это луна отражалась в чистой воде полыньи. Гай вынырнул и тут же ощутил под коленками галечное дно. Выпрямившись, он пошагал к берегу, белевшему снегом. На фоне темного леса мелькало светлое пятно – это одевалась Сасса.
Легат тоже принялся развязывать горлышко мешка, но пальцы его совершенно задубели. Помог Гета. Он молча перерезал завязки.
Колотясь от холода, Гай оделся. Лучше ему не стало – река забрала всё тепло тела.
– Бегом в лес, – скомандовал Гета, – пока они собак не пустили по следу! На ходу согреемся, а потом разожжем костер. Ты кресало сняла с Андабата?
Сасса энергично покивала.
– Тогда бегом! И они побежали.
Ночью повалил снег, и сразу похолодало, поднялся ветер. Но беглецы были рады – пороша заметет все следы, перекроет все запахи!
В глухом лесу Гета развел большой костер. Гай сразу согрелся, а вот Сасса, как ни куталась в свою дырявую куртку, продолжала дрожать. Безрукавка Андабата спасала плохо. Легата резануло жалостью.
Он решительно снял с себя меховую куртку и поменялся с Сассой, взяв себе одежку бастарна. Вымолвить слова благодарности у девушки не получилось, но признательный взгляд ее, брошенный на Гая, говорил яснее, чем на любом языке. Сасса закуталась в куртку и скоро перестала трястись.
– Надо малость поспать, – сказал Гета подобревшим голосом.
Суковатой палкой он сгреб уголья в сторону, а на горячее место кострища набросал еловых веток.
– Ложитесь!
Беглецы легли, уложив Сассу в середку, и скорчились, слушая, как завывает ветер, теребящий верхушки сосен. Изредка до их лиц добирались снежинки, но тепло прогретой земли перебарывало зиму. Гай осторожно приобнял Сассу, доверчиво приткнувшуюся к нему, и закрыл глаза. Непомерная усталость последних дней погрузила его в сон, как в черную воду.
Проснулся он от холода и увидел Гету, раздувающего угли.
– Погреемся чуток, – проворчал он, – и двинем дальше.
Уложив в разгоревшийся костер смолистые сучья, юноша закутался, обнял себя руками и нахохлился, впитывая жар всем телом.
– Как вы оказались на руднике? – спросил Гай. Гета пожал плечами:
– Как все. Отца еще на войне убили, мать пошла в лес и пропала. Налетели язиги, схватили нас. Продали эллинам. Те спихнули Диурпанею.
– Так Сасса – твоя сестра?
– Можно подумать, ты еще не догадался.
– Ну-у. Как тебе сказать. А лет-то вам сколько?