Дорогая агония
Шрифт:
Она опускает вилку.
– Я рада, что мы делаем это. У меня есть кое-что, что я хочу обсудить с тобой.
Надеюсь, она не попытается вернуться к теме переезда. Этого не произойдет.
– Я хочу, чтобы у него было твое имя.
Это не проблема.
– Он мой сын. Паскаль. Конечно, я хочу, чтобы у него было мое имя.
– Я хочу, чтобы у него было твое полное имя. Бастьен Огюст Паскаль. И я хочу назвать его Гас.
Дерьмо.
Она хочет дать нашему сыну мое имя? Несмотря на то, что я сказал ей избавиться
Мое сердце вот-вот вырвется из груди.
– Гас. Моей матери бы это понравилось, - задыхаюсь я.
Роза не могла знать, что маминым прозвищем для меня в детстве было Гас.
Боже, я чувствую себя таким ублюдком. Таким эгоистичным и дерьмовым человеком.
– Тебе нравится имя Гас?
– Мне нравится. Оно прекрасно.
У меня будет сын, и он будет носить мое имя. Это так незаслуженно. Она больше не улыбается. Едва даже смотрит на меня, и все же я знаю, что она все еще любит меня. Мое тело болит от ее потери. Не только физически. Моя Роза. Моя детка.
Время идет, беременность протекает, я даже представить не могу, как будет тяжело после того, как родится Гас. Я даже думать об этом не хочу. Не буду. Слишком больно.
Три недели спустя
Глава 25
Роза Миддлтон
– Малыш. Мама.
Я сонно открываю глаза, все еще находясь в стадии между сном и бодрствованием.
– Малыш. Малыш. Мама.
Мои глаза расширяются, и мое сердце начинает бешено стучать, когда я понимаю, что крик, который я слышу, это не сон. И похоже, что он идет снизу. Внутри дома. И это не голос Бастьена.
Я встаю с кровати, надевая халат на ходу.
– Баш?
– Малышка малышка мама.
Кто это, черт возьми?
– Прекрати называть ее так, мудак. Я говорил тебе, что ее зовут Роза.
Темп голоса Баша вялый. Может быть даже немного невнятный. Боже. Надеюсь, у него не произошло никакого эпизода, пока он обедал со своим другом из колледжа.
Я обворачиваю тело халатом, завязывая пояс на талии, и спускаюсь по лестнице.
– Что с ним случилось?
Бастьен сидит на третьей ступеньке снизу, предплечьями опираясь на бедра.
– Джек Дэниелс случился.
Зачем ему это делать? Даже идиот знает, что смешивание большого количества алкоголя с болезнью, ослабляющей мышцы, принесет неприятности.
– Ты пьян?
– Может быть немного.
– Немного, черт возьми. Да Паскаль в хлам.
Его друг хлопает его по плечу.
– Говорю тебе. Как в старые добрые времена.
Нет, это не просто как в старые добрые времена. Лучше бы этому мудаку убраться отсюда.
–
– Ты беременна. Тебе не кажется, что тебе нужна помощь, чтобы поднять его по лестнице?
Ни за что этот парень не станет помогать Бастьену подниматься по лестнице. В конечном итоге они оба упадут.
– Мы справимся.
Он протягивает руки, защищаясь, как будто я его обидела.
– Хорошо. Как скажешь. Ты здесь босс.
– Позвони мне в следующий раз, когда будешь в городе. Повторим.
Этого не будет, если я что-нибудь с этим сделаю. Я стою над Бастьеном, скрестив руки, ожидая, когда его пьяный приятель уйдет. Я не буду упоминать его болезнь перед его другом или как безответственны его действия, но ему это так с рук не сойдёт.
Бастьен не дает мне времени и говорит:
– Я знаю, о чем ты думаешь, но не злись на меня. Я выпил всего лишь пару стаканчиков. Я не настолько пьян.
– Тогда почему ты сидишь внизу лестницы и нуждаешься в моей помощи, чтобы добраться до своей кровати?
– Виски с колой быстро ударили в голову. Я не ожидал этого. Мое тело немного неустойчиво, но мой разум в основном с ним.
– Тебе тридцать семь лет, Бастьен. Взрослый человек. Я не собираюсь отчитывать тебя. В этом нет смысла. Ты всё равно будешь делать все, что захочешь, независимо от того, что я скажу.
– Неправда.
Я не собираюсь стоять здесь и обсуждать это. Он вряд ли вспомнит, что я скажу.
– Уже поздно, и я устала. Я просто хочу вернуться в кровать.
– Прости. Я не специально тебя разбудил. Я собирался лечь на диване, но Уэсли не переставал кричать. Этот придурок хотел вытащить тебя из постели, чтобы увидеть, что ты именно такая горячая, как я и сказал.
Я была бы польщена этим, если бы не середина ночи.
– Диван - неплохая идея.
Бастьен использует поручень для поддержки, подтягивая себя вверх. Он поднимает одну ногу, а затем другую, проверяя их силу.
– Всё в порядке, я поднимусь сам.
Он может говорить что угодно, но я не позволю ему подниматься по лестнице одному.
– Я не разделяю этого мнения и не хочу выяснять, кто из нас прав.
Я знаю, что он хочет отложить это как можно дольше, но скоро он будет вынужден переместить свою спальню вниз.
– Я пойду возьму подушку и одеяло. Ты сегодня спишь на диване.
Он не спорит. Вероятно, потому что он пьянее, чем он готов признать, и менее чем уверен, что доберется до конца лестницы.
Когда я возвращаюсь, Бастьен сидит на диване, сняв рубашку и брюки, руки на голове.
– Голова уже болит?
– Нет. Просто думаю.
– О чем?
Он забирает у меня подушку и одеяло и бросает их на пол. Он сжимает переднюю часть моего халата и ночной рубашки, притягивая меня ближе, так что я становлюсь между его ног.