Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Когда сказано ему было о посщеніяхъ г. Ловеласа, то онъ объявилъ безъ всякой закрышки, что для него они чрезвычайно противны, по тому что свойствы его весьма порочны. А посл того сказалъ, что не можетъ понять, какимъ образомъ дядья его могли предлагать для сестръ его такого человка; потомъ обратясь къ моему отцу благодарилъ его, что умдлилъ онъ своимъ ршеніемъ до его прізда. Сіе произносилъ онъ такимъ голосомъ, которой имлъ въ себ гораздо больше повелительности, нежели почтительности сыновней. Ненависть свою оправдывалъ общимъ мнніемъ и собственнымъ свои свденіемъ о его нрав. При томъ признался, что всегда его ненавидлъ, и впредь ненавидть будетъ вчно; и ежели я за него выду, то не будетъ его признавать своимъ зятемъ, ни меня своею сестрою.
Ссора сія и ненависть произошла у нихъ еще въ училищ. Г. Ловеласъ отличался всегда какъ своею живностію
Братъ мой былъ въ числ его непріятелей и завистниковъ. Врожденное въ немъ высокомріе не могло снести никакого примтнаго надъ собою преимущества. Кого не боятся не любить, къ тому весьма скоро раждается ненависть. Онъ не могши обладать своими страстями, длалъ часто надъ нимъ неблагопристойныя насмшки; однимъ словомъ, не встрчались они ни одного раза безъ ссоры и брани; и какъ вс ихъ сотоварищи принимали по большей части сторону Ловеласа, то ненависть его умножалася тмъ еще боле. И такъ нечему дивиться, что молодой человкъ имя злобной и пылкой нравъ, возобновилъ древнюю въ себ ненависть, которая укоренилась въ немъ очень глубоко.
Пришелъ онъ къ моей сестр, которая съ нетерпливостію ожидала случая соединиться съ нимъ въ чувствованіяхъ своего негодованія противъ ненавидимаго ею человка. Клялась ему, что "не имла никогда къ г. Ловеласу нималйшаго уваженія и склонности; извстно ей, что имніе его почти все въ заклад, и что онъ утопая всегда въ роскошахъ и веселостяхъ, находится въ долгахъ по самыя уши, и не иметъ у себя ни дому, ни екипажа." При сихъ словахъ хвалилась тмъ, что ему отказала, и братъ мой превозносилъ ее похвалами. Они совокупясь вмст, старались всячески его унизить и опорочить, и не пропускали ни одного случая вредить ему во всхъ своихъ разговорахъ, которыя хотя иногда начинались совсмъ не о немъ, но всегда оканчивались къ его предосужденію.
Я не старалась никакъ противорчить имъ въ его оправданіе, а особливо, когда не была замшана въ ихъ разговор. Говорила имъ, что для него не намрена произвесть никакой фамильной ссоры; и какъ вс полагаютъ въ немъ великіе пороки, то и я думаю, что имютъ о немъ такія мысли не безъ причины. Когда же не въ силахъ уже была слышать доле ихъ ругательствы, то удалялась отъ нихъ къ моимъ клавикордамъ или въ мою горницу.
Однакожъ со всмъ тмъ сколь ни холодны были ихъ противъ его поступки; однакожъ не имли въ себ ничего язвительнаго. Ласкали они себя надеждою, что отецъ мой запретитъ ему продолжать свои посщенія. Но какъ его поступки, знатность и богатство не подавали ни малой къ тому причины, то въ надяніи своемъ они обманулись, и обратились прямо ко мн. Я спрашивала ихъ: какую можно мн имть власть, поступать такимъ образомъ въ дом моего отца, а особливо, когда поведніе мое содержитъ г. Ловеласа отъ меня въ отдаленности, и когда посщенія его относятся ко мн, равно какъ и ко всей моей фамиліи, кром только однихъ ихъ? На конецъ страсть ихъ такую взяла надъ ними власть, что вдругъ {Причину такой перемны можно будетъ замтить въ письм XIII.} вмсто того, чтобы по обыкновенію своему отъ него удаляться, начали они искать случая съ нимъ встртиться, въ намреніи чинить ему язвительнйшіе обиды.
Г. Ловеласъ примтя то, приносилъ мн о томъ жалобы чувствительнйшими выраженіями, давая мн разумть, что естьли бы не имлъ онъ уваженія ко мн, то такія поступки моего брата не оставилъ бы безъ наказанія. отличность сія была очень досадна; однакожъ я сказала, что не смотря на вс брата моего поступки, не намрена я никакъ начинать съ нимъ ссоры; и естьли они не могутъ терпть другъ друга, то весьма бы я была рада, естьли бы они ни гд не могли встрчаться. Отвтъ сей былъ ему весьма чувствителенъ, и онъ сказалъ мн, что соглашается охотно переносить всякія ругательствы и обиды, когда то мн угодно. Его обвиняютъ въ спыльчивости, но онъ покажетъ, что иметъ въ себ довольно умренности и воздержанія.
Не за долго передъ тмъ, братъ мой съ согласія дядей моихъ употребилъ одного стариннаго дворецкаго милорда М ***, согнаннаго господиномъ своимъ со двора, и бывшаго потомъ управителемъ Г. Ловеласа, которой также его выгналъ, на освдомленіе о его долгахъ, вечеринкахъ, знакомств, волокитств и о всемъ томъ, что касалось до его поведнія. Тетка моя Гервей сообщила мн потаеннымъ образомъ полученныя симъ посредствомъ извстія. Дворецкой признавался, что "онъ былъ господинъ великодушной, не щадилъ ни чего для исправленія своихъ земель, не полагался въ томъ на другаго, разумлъ все то порядочно самъ, въ путешествіяхъ своихъ учинилъ онъ великія издержки, и вошелъ въ великія долги; по возвращеніи своемъ опредлилъ себ для расходовъ годовую сумму, и уменьшилъ гораздо роскошь, дабы не быть ничемъ обязану своему дяд и теткамъ, которыя дали бы ему охотно и безъ всякаго прекословія столько денегъ, сколько ему было нужно; однакожъ не хотлъ того, чтобы они въ его дла и поступки мшались; а особливо имлъ съ ними частыя ссоры; обходился съ ними очень свободно, такъ что они его боялись; что вотчины его не были никогда въ заклад, какъ то утверждалъ прежде мой братъ; что кредитъ его нимало не уменьшился, и теперь почти уже расплатился онъ со всми своими должниками.
"Въ разсужденіи женщинъ, не щадили его нимало. Онъ былъ человкъ странной. Когда у старостъ его или откупщиковъ были хорошія дочери, то остерегались они ему ихъ показывать. Не было у него ни какой особливой на содержаніи любовницы; больше всего любилъ онъ новость. Сумнительно, чтобы дядя его и тетки могли принудить начать думать о женидьб. Не видно было, чтобы онъ былъ охотникъ до вина. Любилъ чрезвычайно всякія происки, и почти безпрестанно лежалъ на пер. По возвращеніи своемъ, велъ онъ въ Лондон жизнь самую невоздержную. Было у него шесть или семь сотоварищей столько же злобныхъ, какъ и онъ, которые зжали съ нимъ часто въ деревню, гд при отъзд ихъ всегда были крестьяне въ великой радости. Хотя было въ немъ и много пристрастія; однакожъ признаться должно, что онъ имлъ нравъ преизрядной; всякую шутку сносилъ равнодушно; любилъ шутить и надъ другими, и часто въ разговорахъ своихъ не щадилъ и самъ себя; однимъ словомъ, по словамъ дворецкаго, былъ онъ въ поступкахъ своихъ человкъ самой своевольной.
Описаніе сіе происходило отъ недруга; ибо по примчанію моей тетки, всякое слово клонящееся къ его польз сопровождаемо было: Признаться должно, не льзя я отнять у него сей справедливости, и пр; а все прочее говорено было отъ чистаго сердца. Также свойство сіе хотя было и не очень хорошо; однакожъ не довольно еще было для тхъ, которые его развдывали; по тому что хотли бы слышать о немъ еще гораздо того хуже. Братъ мои и сестра боялись того, чтобы г. Ловеласъ не имлъ въ исканіи своемъ успха; по тому что большая часть самыхъ хуждшихъ ихъ развдываній учинилась уже извстна тогда, когда представленъ онъ былъ съ начала моей сестр. Чтожъ касается до меня, то не взирая на все то, что онъ во угожденіе мн сносилъ терпливо вс чинимыя ему братомъ моимъ досады, не старалась я никакъ побуждать его къ примиренію. Къ брату моему и сестр оказывалъ онъ совершенное презрніе, и я не сумнвалась, что онъ по честолюбію своему и самолюбію, не видя у насъ ни отъ кого себ привтствія, прекратитъ посщенія свои самъ собою, и подетъ въ Лондонъ, гд жилъ до знакомства съ нашимъ домомъ.
Но ненависть брата моего не дала мн дождаться сей перемны. Посл многихъ язвительныхъ насмшекъ, на которыя г. Ловеласъ отвчалъ только однимъ презрніемъ, братъ мой дошелъ на конецъ до такого бешенства, что не хотлъ его впустить въ нашъ домъ; услыша, что говорилъ онъ съ приворотникомъ обо мн, спросилъ его, какое ему до сестры его дло; на что тотъ отвчалъ ему, что проситъ его вспомнить то, что теперь онъ уже не въ университет, и готовъ отвчать ему на все, какъ ему угодно. По счастію подошелъ къ нимъ тогда идучи отъ меня докторъ Левинъ, которой слыша такіе разговоры сталъ между ими въ самое то время, какъ они уже хотли вынимать шпаги. Г. Ловеласъ прошелъ мимо моего брата не смотря на вс его супротивленія, и оставилъ его подобнаго разъяренному зврю, остервенившемуся посл великой гоньбы.
Сіе произшествіе привело насъ всхъ въ великую тревогу. Отецъ мой далъ разумть г. Ловеласу, и по приказанію его, сказала ему и я, чтобы онъ для спокойствія нашей фамиліи прекратилъ свои посщенія. Но г. Ловеласъ былъ не изъ такихъ людей, чтобы такъ легко оставить свои намренія, а особливо, гд участвуетъ его сердце. Не получа настоящаго отказа, не переставалъ онъ учащать къ намъ своими посщеніями. Я разсуждала, что естьли откажу ему напрямо приходъ въ нашъ домъ, то доведу ихъ обихъ до какого нибудь отчаяннаго дйствія. И такимъ образомъ дерзостной поступокъ моего брата, приводилъ меня въ великое замшательство и недоумніе.