Доверенное лицо

Грин Грэм

И в суд она не пришла — ни на первое, ни на второе заседание, — он бы ее наверняка заметил. Может быть, тогда и он вел бы себя на суде иначе. Если любят, стараются блеснуть умом и отвагой. Если, конечно, он любит.

То и дело пожилой джентльмен с носом, похожим на клюв попугая, вставал и задавал вопросы полицейскому. Д. решил, что это и есть сэр Теренс Хиллман. Разбирательство затягивалось до бесконечности. Затем внезапно все кончилось. Сэр Теренс попросил отсрочить судебное заседание: у его клиента не было времени

подготовить защиту должным образом, в деле обнаружилось много неясных обстоятельств. Неясностей действительно много, но зачем требовать отсрочки? Это уже было неясно и самому Д. Ему еще не предъявили обвинений в убийстве, уж лучше бы, конечно, оставить полиции поменьше времени для этого.

Представитель полиции, маленький, нахохленный человечек, заявил, что у него нет возражений. Он саркастически ухмыльнулся в сторону королевского адвоката, как будто подловил сэра Хиллмана на глупости и набрал важное очко. А тот снова вскочил, требуя освобождения под залог.

Начались продолжительные препирательства, смысл которых ускользал от Д. Он бы предпочел оставаться в камере, чем переселяться в отель. Да и, кроме того, кто внесет залог за такого подозрительного и нежелательного иностранца, как он?

Сэр Теренс заявил судье:

— Ваша милость, я возражаю против поведения полиции. Какие-то намеки на более серьезные обвинения. Если так, пусть представят нам эти обвинения, чтобы мы могли их рассмотреть. А пока что они цепляются за мелочи: хранение огнестрельного оружия, сопротивление аресту… Какому аресту? Аресту на основании фальшивого обвинения, которое полиция не удосужилась как следует проверить?

— Подстрекательство к нарушению общественного порядка, — вставил нахохленный человечек.

— Это политика! — отпарировал сэр Теренс. Он повысил голос: — Ваша милость, полиция усваивает привычку, которую, я надеюсь, вы сможете пресечь. Она старается засадить человека в тюрьму на основании каких-нибудь ничтожных обвинений, чтобы выиграть время для подготовки доказательств совершения более серьезных преступлений. И если у них ничего не получается, что ж, человека отпускают и никто больше ничего не слышит об этих страшных подозрениях. Пока что представителю полиции не удалось собрать весомых доказательств.

Перебранка затягивалась. Внезапно судья нетерпеливо вмешался, стуча авторучкой по пресс-папье:

— Я не могу отделаться от впечатления, мистер Фенник, что в словах сэра Теренса есть доля истины. Право же, в предъявленных обвинениях нет ничего, что помешало бы мне назначить залог. Надеюсь, вы не станете возражать против значительного залога. В конце концов, у вас же его паспорт.

Снова начались споры.

Все это носило скорее схоластический характер — у него в кармане было всего два фунта. Вернее, даже не в кармане, а в вещах, отобранных у него после ареста. Судья решил:

— В таком случае я устанавливаю недельный срок временного освобождения из-под ареста под залог в две тысячи фунтов.

Д. не мог удержаться от улыбки — две тысячи фунтов! Полицейский открыл дверцу в загородке, отделяющей скамью подсудимых, и дотронулся до его руки: «Сюда». Он снова оказался в коридоре с облицованными плиткой стенами. Защитник уже ждал его, улыбаясь:

— Сэр Теренс был для них сюрпризом, не правда ли?

— Все это напрасный шум и суета, — сказал Д., — у меня нет денег и потому мне самое место в тюремной камере.

— Все устроено, — сказал защитник.

— Кем?

— Мистером Форбсом. Он ждет вас на улице.

— Я свободен?

— Как птица. На неделю. Или пока у них не будет достаточно доказательств для вашего вторичного ареста.

— Не понимаю, зачем из-за меня столько хлопот?

— В лице мистера Форбса вы нашли хорошего друга, — сказал защитник.

Д. вышел из суда и спустился по лестнице на улицу. Мистер Форбс в модных брюках-гольф беспокойно прохаживался у радиатора своего «паккарда». Они с некоторым смущением посмотрели друг на друга и воздержались от рукопожатия. Д. сказал:

— Итак, я должен поблагодарить вас за того, кого они называли сэром Теренсом, и за залог. Право, во всем этом не было нужды.

— Хорошо, хорошо, — сказал мистер Форбс. Он бросил на Д. долгий, печальный взгляд, словно хотел прочитать на его лице ответ на какой-то мучивший его вопрос. Он сказал: — Садитесь рядом со мной. Я оставил шофера дома.

— Придется поискать место для ночлега. И еще надо получить в полиции мои деньги.

— Об этом не беспокойтесь.

Они сели в «паккард», и мистер Форбс включил мотор. Он сказал:

— Взгляните, пожалуйста, на указатель бензина.

— Бак полный.

— Ну тогда все в порядке.

— Куда мы едем?

— Если не возражаете, я заскочу по пути на Шепердс-маркет.

Всю дорогу они ехали молча, через Стрэнд, вокруг Трафальгар-сквер, по Пикадилли, пока не подъехали к небольшому дому. Мистер Форбс дважды посигналил, глядя в окно над рыбной лавкой. Он сказал извиняющимся тоном:

— Я на минутку.

В окне показалось пухлое, смазливенькое личико женщины в розовато-лиловой шали. Она вяло улыбнулась и помахала рукой.

— Извините, — сказал мистер Форбс и исчез в подъезде рядом с рыбной лавкой.

По тротуару лениво тащился жирный кот, остановился, брезгливо понюхал рыбью голову на решетке водостока и отвернулся.

Мистер Форбс вышел, сел за руль и, включив мотор, украдкой взглянул на Д.

— Она неплохая девушка.

— Да?

— Я думаю, она всерьез привязана ко мне.

— Неудивительно.

Они ехали по мосту Найтсбридж. Форбс сказал:

— Вы иностранец. Вам, возможно, покажется странным, что я содержу Салли и в то же время… люблю Роз.