Дождь для Джона Рейна
Шрифт:
— Когда совсем промокаешь, становится даже приятно.
Сквозь влажное платье я ощутил тепло ее тела.
— От вас прямо пар идет, — заметил я.
Наоми посмотрела на меня. Отбросила назад прядь мокрых волос.
— От этой пробежки я согрелась.
Я вытер рукой воду с лица и подумал: «Пора идти».
И остался.
— Спасибо за прекрасный вечер, — сказала она после паузы. — Вы не такой плохой парень для профессионального преследователя.
Я ответил полуулыбкой.
— Все это
Наступила неловкая пауза. Потом Наоми сделала шаг, обняла меня и прижалась лицом к плечу.
Я был поражен. Рефлекторно мои руки обхватили ее.
«Всего лишь дружеская поддержка, — подумал я. — Ты был груб с ней. Пусть у нее останутся к тебе добрые чувства».
Сквозь мокрую одежду я чувствовал жар ее податливого мягкого тела.
А, черт!
Наоми подняла лицо от моего плеча. Ее рот оказался совсем близко от моего уха. Она прошептала:
— Пойдем ко мне.
Последняя женщина, с которой я был близок, хотя следовало рассматривать ее только как составную часть операции, была Мидори.
«Не повторяй еще раз такую глупость, — подумал я. — Не приближайся к ней. Не переступай черту».
Но мои мысли жили отдельной жизнью. Казалось, никто их не слушает.
«Она девушка из бара. Откуда тебе знать, что у нее на уме?»
Звучало неубедительно. Никто не направлял ее против меня — это я преследую ее. Никто не заставлял предупреждать меня насчет жучков. Интуиция подсказывала мне, что она не обманывает.
Наоми положила мне руку на грудь:
— Вы не были… ни с кем очень долго.
Я напомнил себе, что, вероятно, именно поэтому я так долго прожил.
— Почему вы так считаете?
— Вижу. По тому, как вы смотрите на меня. — Ее рука прижалась сильнее. — Я чувствую ваше сердце, — сказала она.
Я выглянул на улицу. Дождь лил косыми серыми струями. Моя рука потянулась к ее щеке. Я закрыл глаза. Кожа ее была мокрой от дождя, а я подумал — от слез.
Наоми подняла голову, и я почувствовал, как ее щека соприкоснулась с моей. Она медленно двигала головой вверх-вниз, как будто в такт музыке, которую я почти слышал.
«Не делай этого, не будь дураком».
Я слушал собственное дыхание.
Потом начал высвобождаться, попытался оторвать свою мокрую щеку от ее. Наоми положила мне руку на затылок и остановила меня. Слегка приподняла мне голову. Уголки наших губ были совсем рядом. Я чувствовал ее дыхание у себя на щеке.
Потом мы поцеловались. Губы Наоми были горячими и мягкими. Наши языки соприкоснулись, и я одновременно думал: «О, долбаный идиот!» и «О, как хорошо!»
Я положил руки ей на талию. Наоми взяла мое лицо в ладони, и ее поцелуй стал настойчивее.
Я сжал ее бедра, потом мои руки поднялись по дуге ее ребер к грудям. Его тело излучало жар. Я услышал свой стон — звук капитуляции.
Наоми
— Пойдем, — сказала она и, повернувшись, вставила ключ в замок.
Дверь открылась, и мы вошли.
Пока лифт поднимался на пятый этаж, мы продолжали целоваться. Идя по коридору, мы стаскивали друг с друга одежду.
Наконец вошли в квартиру. Прихожая, в конце короткий коридор. За ней — гостиная. Все залито тусклым серым светом с улицы.
Наоми захлопнула за мной дверь и прижала меня к ней. Снова начала меня целовать, расстегивая пуговицы моей рубашки. Обычно я не чувствую себя, если не успел осмотреть все вокруг, но узкий коридор, Наоми между мной и потенциальным противником — едва ли удачный вариант для засады. Я не ощущал никаких опасных вибраций, по крайней мере тех, которых стоит опасаться. К тому же изобретение Гарри блаженно молчало.
Я стащил пальто с плеч Наоми, оно мягко упало на пол. Она целовала меня в шею, грудь, пока пальцы расстегивали ремень и брюки. Я дотянулся и начал расстегивать молнию на ее платье. Сдвинул бретельки, и платье бесшумно соскользнуло на пол. Наоми сбросила туфли.
Она пыталась снять с меня блейзер, но мокрая ткань прилипла к телу. Я освободился от него, снял рубашку. На несколько секунд Наоми положила теплую ладонь мне на живот, будто желая, чтобы я застыл в таком положении. Я чувствовал холод ее бриллиантового браслета. Потом она опустилась ниже и стала снимать с меня брюки. Остановив ее, я снял туфли и носки. Стоять в спущенных штанах — самое беспомощное положение.
Я шагнул из брюк и трусов, отбросив их в сторону. Наоми снова прижала меня к двери, обхватив руками за бедра. Ее груди и живот были теплыми, мягкими, безумно зовущими, и в тот момент мне было все равно, чего это мне может стоить. Чего это может стоить ей.
Я нежно взял ее лицо в ладони и мягко отклонил ее голову назад. Посмотрел в глаза. В тусклом свете прихожей, казалось, у них свое мягкое свечение.
Ее руки упали к моим бедрам, и она опустилась передо мной на колени. Дыхание участилось. Голой спине стало холодно, но когда ее рот поглотил меня, на какое-то время я перестал чувствовать все, кроме этого.
Рукой она прикоснулась к моему животу, я сжал ее, потом отпустил. С мягким стуком мой затылок ударился о дверь. Жесткие волосы коснулись бедра. Я чувствовал каждый из них, словно это были нити накаливания.
Я опустил руку, нащупал мочку ее уха, линию щеки, подбородка. Я громко выдыхал, напрягая живот так, что в легких не оставалось воздуха, потом делал резкий вдох через нос.
И попытался поднять ее.
Она откинула голову и посмотрела на меня:
— Я хочу закончить.