Дождь
Шрифт:
Поцелуи Рэйнэна порхали невесомыми бабочками, зажигая внутри Тамми пожар. И она дарила себя, дарила свое сердце, свою душу, без стыда и сожаления отдавала свое тело любимому мужчине, плавилась как воск, загоралась жаркой лучиной от его прикосновений, трепетных, нежных, неистовых, безумных и снова нежных. Сладкая боль на грани блаженства… Время остановилось. Его больше не было. Остался только он… его срывающийся шепот, его губы и язык, подчиняющие себе ее тело, заставляющие петь подобно струне, его ненасытные ладони, скользящие по лицу, груди, бедрам.
Прикосновения… нежные, тягучие, ласковые, бесстыжие. Его движения —
Невероятное чувство наполненности. Невозможное наслаждение двигаться ему навстречу, касаться его, слышать внутри себя его бешеный пульс. Блаженная нега… Не хватает воздуха… Горячо…Жарко…
Мир стал закручиваться с сумасшедшей скоростью в пульсирующую красную спираль, а потом разлетелся на тысячи цветных осколков и… Тамми закричала. Она падала… падала в сияющую радужными всполохами бездну. Осыпалась на смятые простыни белыми невесомыми лепестками, загоралась в руках темного владыки яркими искрами света. Растекалась жарким эфиром. Тонула в глубине его сияющих глаз. Губы Рэйнэна поймали ее стон, руки с силой сжали упругие бедра, и, совершив последний рывок, он прошептал любимое имя, содрогаясь в экстазе.
— Моя, — хрипел он, изливая свое семя в жаркое лоно жены. — Моя, — яростно рычал внутри него рвущийся наружу дракон. — Моя, — снова и снова повторял Рэйнэн, сжимая в объятьях тело самой дорогой на свете женщины…
Рэйнэн встречал рассвет, бережно сжимая в объятиях свое маленькое чудо.
Девочка… женщина… жена… Тонкие пальцы, переплетенные с его. Алые губы, распухшие от поцелуев. Целовал бы и целовал… Манящие изгибы нежного тела… Как мало ночи, чтобы познать их вкус. Как мало жизни, чтобы насытиться сполна этой хрупкой красотой. Утро ложилось золотом на ее белоснежную кожу. Первые лучи запутались в огненно-рыжих волосах, и Рэйнэну казалось, у него на груди спит светлое жаркое солнышко. Любовь…Такое странное, короткое слово, вмещающее в себя целую вселенную чувств… жгучая ревность, безудержная страсть, неистовое желание, тоска, рвущая сердце в клочья, боль, робкая надежда, радость, щемящая нежность, сладкая мука, трепетный восторг, ощущение полета и эйфории от невероятной близости, и ее тихое слово «люблю», волшебной вязью магии проникающее в сердце. Он любил…
Тамми зашевелилась, тихо засопела, длинные веера ресниц вспорхнули легкокрылыми мотыльками, и зеленые глаза любимой заглянули Рэйнэну в самую душу. Бесконечность в теплоте этого взгляда…
— Моя маленькая, — прошептал Рэйнэн, подтягивая жену на себя и целуя ее мягкие губы.
— Что я здесь делаю, — неожиданно испуганно выдохнула Тамми, упираясь ладошками в грудь Рэйнэна.
— Что? — Рэйнэн обмер и непонимающе уставился на затравлено озирающуюся по сторонам малышку. — Что происходит, детка?
Тамми потянула на себя край простыни, стыдливо скрывая свою наготу и отодвигаясь от растерянного мужа.
— Почему на мне нет одежды, — она опустила голову, и пелена огненных локонов скрыла от Рэйнэна зардевшиеся румянцем щеки.
Рэйнэн ничего не понимал. Что произошло, пока она спала? Или это спит он? Еще вчера она просила остаться, таяла и плавилась воском в его руках, говорила, что любит… Этой ночью она подняла его до небес,
— Ты сказала мне «да» ночью, маленькая, — Рэйнэн коснулся пальцами нежного подбородка, приподнимая ее лицо, с тревогой всматриваясь в любимые черты.
— У тебя старческий склероз, темный? — откинув волосы, прошептала Тамми. –
«Да» я тебе точно не говорила.
Рэйнэн смотрел, как его малышка закусывает губу, опускает глаза, пытаясь скрыть искрящиеся в них смешинки, и не мог поверить… она что, издевается? Его маленькая заноза, похоже, решила пошутить над ним. У него чуть сердце не оборвалось, а она шутит?
— Развлекаемся, маленькая? — вкрадчиво мягко спросил Рэйнэн, медленно придвигаясь к невинно хлопающей глазами жене.
— Шалю, — неровно вздохнула она и, не выдержав, вдруг радостно улыбнулась. Одним резким движением Рэйнэн отбросил простынь, подмял ее под себя, захватывая руками лицо, впиваясь в губы требовательно, нежно, неистово, зажигая ее огнем своего желания, заставляя прижиматься к нему обнаженным телом.
— Так как насчет «да», маленькая? — улыбнулся он задыхающейся и тяжело дышащей Тамми.
— Да, — сипло произнесла она, обнимая руками Рэйнэна за шею, подставляя губы новому поцелую.
— М-м-м, — потянул Рэйнэн, потершись носом о ее подбородок. — Я не расслышал, — горячий язык проложил влажную дорожку от ключицы до уха, оставив невесомый след от поцелуя у основания шеи.
— Да, — всхлипнула Тамми, запуская пальцы в смоляные пряди волос мужа.
— Видишь ли, маленькая, у меня не только старческий склероз, но еще и старческая глухота, — жарко прохрипел Рэйнэн, захватывая губам в плен вершину груди. — Громче, маленькая. Я не слышу. Кричи.
— Да, да, — иступлено повторяла Тамми, теряя контроль от его поцелуев, не соображая, что она делает.
— Что да, маленькая? — не останавливался Рэйнэн, сводя ее с ума своими ласками.
— Все да, — тонкие пальцы скользили по спине, рукам, лицу Рэйнэна, и он не понял, в какой момент из соблазнителя превратился в соблазняемого. Ее прикосновения огненными стрелами пронзали тело, будили в нем дикую, животную, ничем не прикрытую страсть.
Сносили голову, отбирая остатки разума.
— Люблю тебя, — шептал, как безумный, Рэйнэн, повторяя без конца как обещание, как заклинание ее имя.
— Люблю тебя, — вторила ему в ответ Тамми, подставляя свое тело его бесстыдным ладоням.
И время для этих двоих остановилось, мир стал вращаться с бешеной скоростью, сокращаясь до расстояния хриплых вздохов и их переплетающихся в безрассудном танце тел. Как квинтэссенция любви, как извечный дар жизни, мужчина и женщина сливались воедино, сгорали в огне желания, умирали и рождались в ярких лучах поднимающегося над землей солнца.
Они потеряли счет времени, растворяясь друг в друге, купаясь в бесконечной теплоте волн радости и неги, переполнявших их души и сердца. Рэйнэн неслышно перебирал пальцами волосы прижимающейся к нему Тамми, и все в этот миг для него было таким далеким и неважным. В безумном хаосе мироздания только эта маленькая солнечная девочка имела для него значение и смысл. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, когда просто лежал на постели, совершенно глупо улыбаясь, глядя на проплывающие над куполом облака, и держал в руках тонкую фигурку любимой женщины.