Драко Малфой и Невозможное счастье
Шрифт:
— Не скажу.
— Поттер!
— Я не могу.
— Тут нас никто не подслушает.
— Дело не в этом…
— Черт бы побрал твою гриффиндорскую честность!
— Драко…
Вскрик Сольвейг оторвал их друг от друга.
Дочь сидела в снегу почти у самой тропинки, увязив лыжу и неловко повернув ногу.
— Что такое? — Гарри присел рядом с Сольвейг, приобняв ее за плечи. Драко, расстегивая крепление лыжи, сердито произнес:
— Я тебе двадцать раз говорил, чтобы ты не убегала с дорожки!
— Ногу
— Очень больно? — спросил Гарри. Драко тем временем расстегнул крепление и, стянув сапожок с ноги Сольвейг, стал осторожно прощупывать лодыжку.
— Нет, ноет…
— Не сломана, — сказал Драко. — Потянула или вывих…
— Если вывих… — начал Гарри.
— Не смей, — Драко взялся на второе крепление. — Так вывихи не лечат!
Гарри скорчил рожу его склоненной голове и подмигнул Сольвейг.
— Я видел, — предупредил Драко, покончив с креплением и поднимая голову. Гарри и Сольвейг смотрели на него с одинаковой нежностью в глазах; Гарри улыбался во весь рот, а Сольвейг чуть кривила губы в той самой усмешке, которая на лице Драко была ехидной, а на ее — почему-то очаровательной.
Что-то внутри оборвалось. Что-то, смутно томившее его с утра, вдруг стало ясным и четким, словно вошло в фокус. В эту минуту Драко понял — все кончено.
Это их последние счастливые дни. Лимит счастья, отпущенный на его жизнь, истек. Драко не был предсказателем; но сейчас, как и пятнадцать лет назад, на шестом курсе, в то день, когда отец отвел его к Вольдеморту, он точно знал, что счастье кончилось. Вышло. Истекло.
Слезы выступили на глазах сами; он не хотел их. Но вот — заполнили глаза, и он сморгнул, и они побежали по щекам, замерзая и пощипывая кожу. Что-то встревожено спросил Гарри; потом его руки обвились вокруг Драко, и Сольвейг зашептала в ухо…
Слезы кончились почти тут же, и рассудок, не в силах терпеть такое знание, истерически запрятал его под мыслями о том, что все это чушь, и все будет хорошо, и с его семьей не может случиться ничего плохого…
Драко поднял голову от гарриного плеча.
— Что-то в глаз попало…
— Плохой сон? — Гарри мягко отстранил Драко и легонько поцеловал его в губы. — Не хочешь рассказать?
— Нет, — Драко встал, не выпуская руки Гарри, и тот поднялся следом.
— Мои лыжи, — напомнила Сольвейг.
— Ну их, — отмахнулся Гарри. — Идти сможешь?
Сольвейг пожала плечами, и тогда Гарри, высвободив руку из пальцев Драко, поднял дочь на руки. Драко стоял неподвижно, и длинные волосы полностью скрывали его лицо.
— Драко…
— Я в порядке, — он тряхнул головой, отбрасывая волосы за спину. — Пойдемте домой.
Из-под длинной челки, занавешивающей пол-лица, Джеми смотрел на Драко Малфоя. Короткая стрижка сильно омолодила
Джеми чувствовал себя так, будто ему делают одолжение. Наверное, так оно и было… в любом случае, Драко окликнул его, вернул его… что бы там им ни двигало… о чем бы он там ни думал, глядя в окно…
— Что во мне не так?
Джеми вздрогнул.
— Что? Все хорошо…
— Тогда почему ты уставился на меня, словно у меня змеи вместо волос?
— О… — Джеми покраснел, опуская глаза. — Просто смотрел…
— Какие у тебя планы на вечер?
Юноша растерялся.
— На сегодняшний?
— Да. А на какой же еще?
— Ну… я думал… сегодня же похоронили профессора Люпина…
— Что поделаешь?.. — холодный взгляд прищуренных серых глаз уперся в лицо Джеми. — Все там будем. Так что с планами?
— Никаких, — тихо ответил Джеми.
— Тогда пошли, — Драко встал, бросил на стол несколько купюр — Джеми не успел разглядеть точно, сколько и какого достоинства, но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — больше, чем нужно за пару чашек кофе, — и двинулся к выходу.
Отгорел закат; они вышли в серые сумерки.
— Я знаю хороший ночной клуб, — произнес Драко, не поворачивая головы. — Поехали.
Повинуясь протянутой руке, взвизгнуло шинами затормозившее у тротуара такси. Драко пропустил Джеми вперед, вглубь салона, опустился рядом, хлопнул дверцей, называл адрес, и такси тронулось с места.
В клубе Драко уселся у стойки, заказал коньяк, а юноше махнул рукой — развлекайся, мол. Джеми, магглорожденному сироте, попавшему в Хогвартс из приюта, еще не доводилось бывать в подобных местах, и хотя ему и хотелось провести вечер с Драко, искушение оказалось сильнее, и Джеми пошел на танцпол. Впрочем, еще он приметил, что со стульев у барной стойки отлично видны танцующие — а танцевать Джеми умел, причем очень хорошо.
Он двигался вместе со всеми, гибко, изящно и чувственно, иногда ощущая на себе чужие руки, но не отбрасывал их, а, позволив себя поласкать, ускользал тенью. И искал взглядом Драко; но светомузыка, бьющая по глазам, не давала разглядеть темный зал.
— Хорошо танцуешь, — отметил Драко, когда Джеми вернулся к барной стойке.
— Спасибо, — ответил Джеми, садясь рядом. — А вы не танцуете? Я видел, как танцует Сольвейг, и подумал, что вы…
— Только приватные танцы, — усмехнулся Драко. — Что будешь пить?
— Я люблю «отвертку»… — неуверенно отозвался Джеми. Драко щелкнул пальцами, подзывая бармена.
— Мартини с грейпфрутовым соком.
Они тянули напитки и молчали. Джеми не знал, что говорить своему бывшему профессору. А Драко, очевидно, не считал нужным разговаривать вообще.