Древние славяне
Шрифт:
В хорватской «Грамматике» Марка мы встречаем еще новое имя славянского Вакха — Пуста;но так как слово пуст(пост) означает у хорватов время мясоедия, или карнавала, и притом пост, или пуст,этимологически собственно ничего не значит, то и принимает Венелин, что это слово происходит от имени божества веселия. Простой народ говорит он, охотно называет известное продолжение времени именем совпадающих праздников, так, напр., Филиповки, Петровки и пр.; так точно могли и язычники назвать известные времена именами своих богов.
Если принять существование Пуста,то мы невольно вспомним и о германском Пустерике,которого найденные кумиры до сих пор необъяснимы. Это толстые вакхические фигуры из бронзы или глины, которые внутри пусты (отчего, быть может, произошло и имя Пустерика)и обыкновенно с открытым ртом и отверстием на голове, так что если в это отверстие влить кипятку, то кумир из рта пускает дым; ясно, что этот кумир изобретение хитрого жречества, обманывавшего таким явлением суеверных язычников.
Теперь мы переходим к Корстурастительного царства, т. е. к богу болезни и бесплодия растений, неурожаев и засухи и вообще всех зол земледелия. По корню своему должен это место занимать в нашем мифе Кордо, Крдо,или Кродо.В Богемии он носил имя Hladolet,что ясно намекает на бога голода (глад— hlad).Немецкие мифологи почли его за голодного Сатурна, съедающего своих детей; но это мнение кажется нам совершенно нелепым.
Подобно Корше, Кродосо временем из бога бесплодия перешел в покровителя земного плодородия и таким образом получил название Житизрата,вратителя жита или хлебов. Естественно, что при земледельческих занятиях славян бог хлебопашества должен был получить у них высокое значение, этим и объясняется поклонение кумиру Кродоу всех полабских племен, у которых, между прочим, он в особенности почитался в Гарце. Истукан Кродостоял на высокой, лесом обросшей горе близ Гарцбурга за милю от Гослара, где до сих пор еще хранится пьедестал этого истукана. Наконец, у чехов и поляков богом хлебопашества является Крикко,которого Волмер производит от прусского Курхо,но так как сам Курхоесть одно из многочисленных форм Корши,то вероятнее почитать Криккоза понятие тождественное с Кродомкак в первом, так и в последовательном его значении.
Глава VII
БОГИ НЕОРГАНИЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ
Неорганическая природа, минералы и воды, имеет также, без сомнения, свою произрастительную жизнь и свою производительную силу, но эта жизнь и эта сила для нас тайна, которую едва ли разгадает когда–нибудь наука. Славяне, сознавая существование этих тайных законов производительной силы, поклонялись им как частному понятию общего закона жизни плодородия.
Земля, как понятие общее, служила всем народам олицетворением жизни и плодотворности природы; но как частное понятие — материка — она выражает здесь минеральное царство, и вот почему у славян все духи земного материка перешли впоследствии в хранителей кладов; такой аллегорией, очевидно, изображали все богатства, скрытые в недрах земли.
Такими духами первой эпохи считать должно Скритек,которые, по народному поверию, живут внутри земли и называются также Колткамии земляными духами (Земпаци–Zempaci);из слития их вышла богиня земли, которую некоторые мифологи отыскивают в имени Зибога,преобразовав его в Землебога.В Польше и Богемии называлась она Земиною(или Немиза);в Литве же известна под именем Земмы,которую Крузе называет матерью земли, возвращающею людям все ими потерянное и живущею в недрах земли; из этого последнего понятия и вытекает значение ее как богини земных сокровищ. У славян, живших на Двине, хранителем несметных сокровищ почитается Ямолла,или Емола,у белорусов же Дзиедка,которой глаза горят как огонь или золото. Отсюда произошло поверие, что там, где на поле виден огонь, хранится клад; при этом случае и говорит народ, что Дзиедка горит.Почти тождествен с этим понятием чешский Пильвит,считавшийся богом земного богатства и подземных сокровищ и которого имя Гануш слагает из пливныйи вит,т. е. плодоносный Вит.
Горы имели в славянской религии своих особенных представителей; их считали обиталищем духов, и Кирилл в своем послании к русским, не обращенным еще к христианству, говорит: «не нарицайте себе бога ни в камени» и пр. В наших песнях и повериях упоминается о белом горючем камне Алатырь и о Корочуновом камне. У мыса Горенского, близ Рюгена, по свидетельству Гельмольда, находился большой камень, издревле называемый Buskahm — божий камень, которого почитали все рыбаки; близ Демина находился еще другой божественный камень, также и Конь–камень. Наконец, осталось во всех краях, обитаемых славянскими племенами, множество названий гор и скал, намекающих ясно на первобытное, священное их значение; также известно, что для постройки храмов и кумиров выбирали преимущественно горные места, на горах зажигали костры и приносили жертвы скалам и камням.
Земляные духи Скритики,или Скршитики,встречаются также нередко в понятии горных духов; но кроме их, были у славян еще особенные горные духи, называемые вендами Gorsony.Моне упоминает о слове Горыня,как об имени горной богини, но это, вероятно, ошибочно; тем не менее нельзя не предположить, что русское Горыняи змей Горынчшцепроизошли, вероятно, от этих первоначальных горных духов. Наконец, принадлежит сюда и олицетворение эхо, которое наши предки считали за злого горного или лесного духа, подшучивавшего над человеком. Сербы называли его Огласуванкой;чехи же и западные славяне — Ослой,или Освеной.Вероятно, имела подобное значение в Польше вышеупомянутая богиня охоты и лесов Гуди,судя по происхождению имени ее от глагола гудеть.
Вода, как стихия, непосредственно действующая на плодородие земли, необходимо должна была занимать в нашем мифе весьма важное место, и весьма вероятно, что водяные боги в этом отношении часто имели значение символической силы богов плодородия и, наоборот, Живаи Моренамогли принять значение богинь воды и дождя.
Касательно поклонения славян жизненной силе, скрывавшейся в воде, мы имеем самое древнейшее свидетельство в словах Прокопия, который говорит, что славяне обожали реки и Нимф, приносили им жертвы и гадали по ним о будущем. Между русскими летописцами замечательное свидетельство об этом мы имеем в словах Нестора: «кладезем и езером жертву приношаху»; также и в слове Кирилла, где читаем: «не нарицайте себе бога… ни в реках, ни в студенцах». Подобные свидетельства о поклонении потокам, ключам, рекам и озерам находим мы и между западными славянскими летописцами, как у Козьмы Пражского, Длугоша, Эббо, Сефрида и Гельмольда.
Кроме сего, намекают еще многие обычаи на подобное поклонение, например, древний суд Божий посредством испытания водою, находившийся во всех древних славянских уложениях; бросание в реки и колодези венков, яств и денег, обычай, сохранившийся до сих пор у многих славянских племен; купание и погружение детей в воды Дуная, упомянутое Львом Диаконом; купание каренцких священников при заходе солнца; купание простого народа в России и в Малороссии в день Ивана Купалы. Наконец, следует еще упомянуть о существовании некоторых священных рек и озер, о великом религиозном значении которых еще доныне в песнях и сказках остался некоторый темный отголосок. Таковы у русских были Дунай, Дон, Буг, Днепр, Волхов, Ильмень, Ивановское озерои пр.; у вендов озера: Ретрайское, Студеней,и Гломское; усербов же и хорватов всякий ручей освящается особенною в нем живущею и его олицетворяющею Вилой,как это видно в песне: