Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
Таким образом, в основе морского судостроения Древней Руси лежал тип речного судна-однодеревки, приспособленного для дальних плаваний дополнительной оснасткой. Морские ладьи были достаточно грузоподъемными, они вмещали около 40 человек с вооружением и припасом, т. е. больше, чем речной боевой насад — ушкуй. Этот тип судна был наиболее ценным на Руси, отличаясь от набойных ладей оснасткой и количеством «набоев». «Русская Правда» оценивает ладью в 3 гривны. Себестоимость судна с течением времени оставалась высокой. По новгородским нормативам ладья шла «за две сохи» (ГВНиП, № 21), т. е. давали высокий доход, равный земельному наделу в 6 обеж.
По размерам торговая морская ладья вряд ли отличалась от военного варианта и,
Морское судостроительство Древней Руси не получило в средневековье развития. Удаленность морского побережья сдерживала темпы кораблестроения. К тому же крупные речные суда — набой, насад — вполне могли использоваться в условиях морского каботажа. Не исключаем также отсутствие такого стимулятора, как военные морские походы. Крупных операций на море русские не вели с середины XI в., а локальные столкновения обеспечивались использованием речных вариантов военных судов.
Кроме ладьи, в русских источниках упоминаются юмы. Появляется этот термин единственный раз в XIV в. в послании новгородского архиепископа Василия Калики тверскому владыке Федору Доброму. Новгородский иерарх, доказывая реальность земного рая, пишет: «А то место святого рая находил Моислав Новгородец и сын его Яков, и всех было их три юмы, и одина от них погибла много блудих, а две их потом носило море ветром, и принесло их к высоким горам» (ПСРЛ, т. VI, с. 88). Не исключаем, что юма, юм — особая разновидность судна, использовавшаяся русскими мореходами. Учитывая месторасположение «земного рая», обнаруженного новгородцами, — Северный Урал, допускаем, что судно, на котором плавали во льдах северных морей (вероятно, с дополнительной обшивкой бортов), было подобно поморским карбасам позднейшего времени.
На морских маршрутах русские знакомились с образцами иностранного кораблестроения. В летописях иностранные корабли, западные и восточные, противопоставляются русским судам. Впрочем, западные корабли — шнеки и бусы — упоминаются чаще.
Восточное кораблестроение в ранних источниках представлено в первую очередь греческими образцами — корабль, кубара, галея, олядь, лядь. Образцы восточного судостроения XIV–XV вв. чаще всего связывают с волжско-каспийской системой — мишани и бафты, каюки и кербати (очевидно, карбасы). С черноморским бассейном позднесредневековые источники связывают турецкие каторги, греческие — те же каторги, сандалии и, наконец, барки.
Сам термин «корабль», будучи русским по происхождению, упоминается главным образом применительно к иностранным судам, нередко в качестве обобщающего понятия.
Под 1204 г. Лаврентьевская летопись упоминает галеи — суда, участвовавшие во владимирском походе на Булгарию. Полагают, что это были галеры — узкие, большие суда, ходившие как на веслах, так и под парусами, на них, в частности, перевозили войска. Вероятно, мы имеем здесь дело с заимствованием западного термина применительно к судам типа насада, что вполне понятно при европейских связях Владимирского княжества (Воронин Н.Н., 1948б, с. 289).
Еще одно судно — скыдея — упоминается единственный раз в рассказе о походе Игоря 944 г. Считают, что это «скидей» — наскоро построенное судно, плот; а его наличие в греческих текстах связывают с уничижительной характеристикой, даваемой в них русскому флоту (ПВЛ, ч. 2. 1950, с. 286; Памятники литературы Древней Руси, XI — начало XII в. 1978, с. 430). Объяснение допустимое, но не единственно возможное. Во-первых, тем же термином оперируют русские летописцы (ПВЛ, под 944 г.; НПЛ, под 941 г.), не имеющие оснований для «уничижительного» отношения к русскому флоту (в других летописных текстах «скыдея» заменена на «лодьи»).
Перечисленными упоминаниями — лойвы, галеи и скыдеи — ограничивается список иноземных судов, использовавшихся русскими в раннесредневековую эпоху.
Иконография, миниатюры летописных сводов дают достаточно схематичные варианты судов, что затрудняет реконструкцию их облика. Детальнее в этом отношении объемные изображения судов. Однако они единичны. Общеизвестны находки ладей — шахматных фигурок из Гродно и Волковыска (Воронин Н.Н., 1954, с. 75; Загорульский Э.А., 1963, с. 205, 210). Фигурки идентичны, отличаются лишь материалом: гродненская — каменная, волковыская — костяная. Обе с некоторыми утратами, но в целом поразительно схожи: почти одинаковые размеры, тот же тип судна, с двусторонним ходом. Классификация судна, предложенная исследователями, не вызывает возражений — это ладья-насад. Шахматные фигурки прекрасно отразили тип реального судна — насада, насколько мы знаем о нем по источникам.
Среди археологических находок Гродно, Берестья, Рязани известны детские игрушки — кораблики-лодочки, сделанные из сосновой коры. Деревянная заготовка подобной игрушки есть в новгородской коллекции. Она может свидетельствовать о доминировании на Руси килевых вариантов судов — плоскодонок среди них нет.
Изучение древнего Новгорода предоставило в распоряжение исследователей отдельные части больших и малых судов, их обломков и деталей, а также снаряжение и снасти. На Троицком раскопе, в напластованиях рубежа X–XI вв., был вскрыт развал судна, детали которого, главным образом обшивка бортов, использовались как дворовый настил.
Единичные детали оснастки судов есть в коллекциях других городов, что в целом дает возможность попытаться реконструировать древнерусское речное судно.
Все археологические находки могут быть сгруппированы в три основных раздела. К первому относятся детали судна: киль, шпангоуты, форштевень, ахтерштевень, кильсон. Значение этих деталей определяющее. Их наличие дает возможность определить характер судна, его размеры. Детали второго раздела — бортовые обшивки судна и нагели — дополняют представления о размерах судна и способе его изготовления. Многочисленные предметы третьего раздела — весла, уключины, банки, степсы, коуши, утки, кляпы, черпаки для воды — относятся к оснастке судна, без них невозможно воссоздать облик судна и характер его хода.
Детали набора судна, к сожалению, в археологических коллекциях единичны, а фрагментарность большинства находок затрудняет классификацию древнерусских судов. Сопоставление отдельных находок и объединение близких по размеру частей набора судна в целом допустимо, однако оно достаточно условно.
В основу скелета судна закладывался киль — продольная балка, расположенная в нижней части корпуса, идущая вдоль него от носа до кормы. Килевая балка имела прямоугольное поперечное сечение размером 30x35 см. Иногда нижнюю кромку киля обтесывали с краев, в результате чего балка приобретала трапециевидную форму. В новгородской коллекции есть целые экземпляры киля, их длина — более 10 м (Колчин Б.А., 1968, с. 58).