Древняя Русь. Быт и культура

Янин Валентин Лаврентьевич

Надписи на предметах вооружения. Эти надписи — явление редкое, но немногие, известные до сих пор содержат важные сведения. Одна из древнейших русских надписей инкрустирована на клинке меча, найденном в конце XIX в. недалеко от Миргорода, у ст. Фощеватой. Надпись, инкрустированную в стальной клинок дамаскированной проволокой, можно увидеть, лишь обработав клинок специальным составом; она была обнаружена А.Н. Кирпичниковым (Кирпичников А.Н., 1965, № 3). На одной стороне меча имя: «Людота или Людоша», на другой — «коваль» — профессия Людоши. Эта надпись — клеймо русского оружейника. Значение ее очень велико, так как эта надпись, относящаяся к первой половине XI в., свидетельствует не только о собственном производстве мечей на Руси в это время, но и о грамотности русских ремесленников-оружейников уже в эту древнейшую эпоху.

Вотивная надпись, обращенная к архиастратигу Михаилу с просьбой о помощи «рабу своему Феодору», вырезана на прилбице шлема, найденного в начале XIX в. на месте Липецких битв 1177 и 1216 гг.

При первой публикации находки А.Н. Оленин высказал предположение, что шлем принадлежал князю Ярославу (в крещении Федору) Всеволодовичу, бросившему оружие на поле битвы и бежавшему, согласно свидетельству летописца, в «первой сорочице». До сих пор окончательно не ясно, какому Федору принадлежал шлем, так как, если судить по техническим особенностям и разнице в исполнении надписей на прилбице и именных надписях святых на шишаке, прилбица с надписью была приклепана позднее на уже готовый шлем. Очевидно, шлем имел не одного владельца, но потерян был, скорее всего, Ярославом Всеволодовичем (Рыбаков Б.А., 1963, с. 45–47; 1964, с. 34, 35). В.Л. Янин посвятил атрибуции шлема несколько статей, он предположил, что первоначальным владельцем шлема был один из сыновей Юрия Долгорукого (Янин В.Л., 1958. № 3, с. 54–60; 1972, с. 235–244). Несмотря на разное толкование, не вызывает сомнения княжеская принадлежность шлема, равно как и его русское производство. Для чего нужны были надписи на шлеме? Как следует из самой надписи на прилбице — для того, чтобы обеспечить владельцу помощь в ратном деле предводителя небесного воинства — архистратига Михаила. Это — религиозное назначение надписи, понятное и общепринятое для человека, жившего в средние века. Но, очевидно, имелось и другое — практическое ее назначение: отличить князя от других воинов и его оружие от их оружия, что было особенно важно при наличии на шлеме личины. Ипатьевская летопись повествует о том, как к раненому в битве на Руте князю Изяславу Мстиславичу подошли воины и, не узнав под шлемом, ударили мечом. Позднее время и темнота не дали им увидеть княжеский опознавательный знак, о котором пишет летописец: «Бе же на шеломе над челом написан святый мученик Пянтелеймон злат» (ПСРЛ, т. II, стб. 438, 439).

Надписи на дереве. Абсолютное большинство этой категории эпиграфических памятников связано с Новгородом по причине сохранности органических остатков в его культурном слое.

Серию надписей, вырезанных на дереве, открывают так называемые цилиндры — с надписями и княжескими знаками. К настоящему времени известно восемь таких предметов, на пяти из них вырезаны надписи. Первая находка из этой серии была сделана более 30 лет назад (Арциховский А.В., Тихомиров М.Н. 1953, с. 44, 45), но до последнего времени эти предметы оставались загадкой для археологов. В.Л. Янин предложил реконструкцию цилиндров как особых замк'oв, гарантировавших сохранность ценностей в мешках, которые они запирали. Надписи, называющие принадлежность определенных сумм «емцу», «мечнику» или князю, и княжеские знаки дают основание связать эту категорию предметов с княжеским хозяйством. В.Л. Янин доказал, что цилиндры маркировали мешки с долей доходов с верви, делившихся, согласно нормам «Русской Правды», между князем, церковью и княжеским доверенным лицом — вирником, или мечником. Определение княжеских знаков помогает значительно уточнить хронологию цилиндров. Цилиндр № 5 со знаком Владимира Святославича и цилиндр № 6 со знаком Ярополка Святославича отнесены ко времени их новгородских княжений — соответственно 970–980 гг. и 977–980 гг. (Янин В.Л., 1982, с. 138–155). Такая атрибуция подтверждается хронологией других находок со знаками Святослава и Владимира, в том числе и вне Новгорода.

Датировка двух древнейших цилиндров, предложенная В.Л. Яниным, сомнений не вызывает. Следовательно, и надписи на них, по крайней мере на десять лет, опережают официальную дату крещения и принятия письменности.

На цилиндре со знаком Владимира отчетливо читается надпись: «МЄЦЪNНЦЪ МХЪ ВЪ ТНХ/Ъ/ МЪ/ТА/ХЪ ПОЛЪТЪВЪYЪ» — «мечнич мех в этих метах, Полотвеч» — в чтении В.Л. Янина, или: «МЄЦЪNНЦЪ МХ ТНХЪ МО/Т/ ХЪ /ВЪ/ ПОЛЪЦЪТВЪРЪ/ТЬ/» — «мечнич мех в этих мотех, в полчетверть» (Медынцева А.А., 1984, с. 52–54).

Чтение надписи на цилиндре со знаком Ярополка затруднено, можно лишь предположить, что в ней было указано название мешка (меха) или цилиндра-замка и количество гривен. Но и эта надпись выполнена кириллицей.

На других замках-цилиндрах — тоже изображения княжеских знаков и надписи, указывающие какие-либо суммы и их принадлежность. Так, на одном из них (№ 1 по публикации В.Л. Янина), датированном по методу дендрохронологии 1055–1076 гг., ясно читаемая надпись: «ЪМЪЦ ГРНВNЪI Г», т. е. «Емца гривны три». В.Л. Янин доказывает синонимичность терминов «вирник», «мечник», «емец», а знак, вырезанный на цилиндре, относит Мстиславу Изяславичу на основании близости этой тамги к знаку его отца, известному по печати. Таким образом, этот цилиндр-замок с надписью датируется 1057–1067 гг. (Янин В.Л., 1982, с. 143–145). Находки замков-цилиндров в более позднее время говорят о сохранении той же процедуры сбора и дележа даней.

Среди новгородской коллекции надписей на дереве привлекают внимание надписи владельцев. Так, на Троицком раскопе в 1975 г., на

усадьбе богатого новгородца, были найдены разломанные на три части деревянные гусли. На их корпусе прочитана хорошо сохранившаяся надпись: «СЛОВНША», которая была истолкована как имя владельца — уменьшительное от имени «Славий» — соловей (Колчин Б.А., 1978, с. 363, 364, рис. 3 на с. 362). По былинам известен богатырь и гусляр Соловей Будмирович. Поздними источниками широко представлено имя «Соловей» (Тупиков Н.М., 1903, с. 423. 417), производным которого и должно быть имя «Словиша». Возможна и другая этимология имени: от «слава», «славити», связанного чередованием со «слово», «слыть» (Фасмер М., 1971, с. 664, 673, 711). Таким образом, «Словиша» родственно древнерусскому Словутичь — эпитету Днепра и, скорее всего, переводится не как «соловушка», а как «славный», «знаменитый». Но, как бы мы не объясняли происхождение имени, наличие гусляра Словиши в Новгороде XI в. засвидетельствовано надписью на его гуслях.

Гусли найдены в слое 17-го пласта, что соответствует 70-80-м годам XI в. Б.А. Колчин считает, что в это время гусли были сломаны и выброшены, а их бытование относит к середине XI в. Надпись не содержит четких хронологических примет, поэтому в данном случае наиболее надежна дата стратиграфическая — до 70-80-х годов XI в.

В 1966 г. на Ильинском раскопе Новгорода найдена деревянная двусторонняя заготовка небольшой иконки. Обе стороны ковчега разделены на четыре равные части, на каждой из образованных таким образом клеток острием ножа прочерчены следующие надписи — на лицевой стороне. «IСОУСА/ТОУ NА/ПНСНТЬ; БОГО/РОДН/ЦОУ; ОНОРН/Ю/ТОУ /ПНСН/-?/; ЄОДО/РА ТНРО/NА»; на оборотной: «МИХ/АНЛА; ЕВА/NА; КЛИМ/NТА МАКА/РН». А.В. Арциховский, комментируя находку, отметил, что она представляет собой документ, фиксирующий отношения между художником и заказчиком. Заказчик предлагает изобразить, вероятно, набор семейных святых. Об этом говорит глагол «написить» — «написите», где буква Ь заменяет Є. Стратиграфическая дата, по предварительным данным дендрохронологии, была определена как 70-80-е годы XI в., а позднее уточнена — рубеж XI–XII вв. (Арциховский А.В., 1973, с. 199–200).

Надписи на дереве дают важный материал по истории письменности на Руси. Они свидетельствуют об использовании кириллической письменности в системе государственного фиска еще в языческое время.

Надписи на камнях и крестах. Один из самых известных памятников русской эпиграфики — надпись на Тмутараканском камне, найденном в конце XVIII в. на Таманском полуострове, датируется 1068 г. Крупная надпись в две строки с указанием года и индикта, вырезанная красивым четким уставом, сообщает, что «князь Глеб мерил море по льду от Тмутаракани до Корчева 10 и 4 тысячи сажен». Необычное содержание надписи, каллиграфичность исполнения, ее древность, равно как и отсутствие в то время одновременных ей памятников, — все это послужило причиной сомнений относительно ее подлинности, доживших до наших дней. Однако сравнение этой надписи с известными памятниками эпиграфики русскими и южнославянскими показывает ее полное соответствие с современными ей и более древними памятниками (Медынцева А.А., 1979). Тмутараканская надпись содержит ценную информацию: уточняет местоположение летописной Тмутаракани и порядок княжений в Тмутараканском княжестве, дает еще не использованный до конца материал по русской метрологии и т. д. Кроме того, надпись на Тмутараканском камне — официальный акт княжеской власти, а значит, ее появление не случайно. Она сообщала о гидрографических работах Глеба и всенародно подтверждала его права на тмутараканский престол и восточное побережье Керченского пролива.

Аналогичным политическим актом новгородского боярства была установка Стерженского креста с надписью, датированной 1133 г. Крест из красноватого камня найден в конце XIX в. при впадении Волги в озеро Стержь. На кресте выбита надпись: «ВЪ /ЛТ/О 6641 МСЦА НЮЛА 14Д(Є)NЬ ПОYХЪ РЪIТН РКОУ СЮ ЗЪ НВАNКО ПАВЛОВНЦЬ Н КРЬСТЪ СЬ ПОСТАВХЪ». Упоминаемый в надписи Иванко Павлович — новгородский боярин, ставший посадником на следующий год после установки креста. В том же 1133 г. он погиб в битве с суздальцами при Ждане горе. Тот факт, что Иванко Павлович занимался усовершенствованием водных путей в юго-западных районах новгородской земли, позволяет предположить, что до избрания на посадничество он был сотским этих земель (Рыбаков Б.А., 1964, с. 27, 28). Надпись на Стерженском кресте — одно из самых ранних свидетельств о ведении гидротехнических работ на Руси.

Крест с надписью, относящейся к первой половине XI в., был в конце XVIII в. найден на Северном Кавказе, у ст. Преградная. Надпись к настоящему времени сильно повреждена, сохранилось только ее начало: «ПОМNН ГДН ДШ/ОУ/ РАБА С/ВОЕГО/», имя читается предположительно по неточной прориси как «НУАNА». Судя по начертаниям сохранившихся букв надпись на Преградненском кресте следует датировать не позже середины XI в. Такая датировка подтверждается и свидетельствами очевидцев о том, что когда-то на кресте читалась и дата, соответствующая 1041 г. Крест с надписью был поставлен на торговом пути, называвшемся Большим Черкасским шляхом, скорее всего, во время одного из походов русской дружины. Насколько можно судить по сохранившимся фрагментам надписи, он поставлен в память о гибели Иоанна, может быть русского дружинника (Кузнецов В.А., Медынцева А.А., 1975, с. 11–17).