Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
Ряд сложных вопросов, связанных с ранним периодом истории письма на Руси, вызывает найденная в Софии Киевской азбука необычного состава: в ней всего лишь двадцать семь букв, из которых только четыре славянских: Б, Ж, Ш, Щ. Обнаруживший ее С.А. Высоцкий пришел к выводу, что эта азбука какого-то варианта письменности, которым на Руси в IX — начале X в. пользовался узкий круг лиц, входивший в христианскую общину (Высоцкий С.А., 1976, с. 12–23; 1985, с. 117–120). Другие исследователи считают эту точку зрения не доказанной и склонны объяснить необычный буквенный состав азбуки неумелой попыткой не очень сведущего в славянской азбуке человека изобразить кириллицу (Иванова Г.А., 1972, с. 118–122; Шмчук В.В., 1982, с. 21, 22).
Для понимания характера софийской азбуки необычного состава существенное значение имеют другие азбуки, встреченные в берестяных грамотах, более поздних рукописях, отраженные в различных ранних памятниках русской эпиграфики. Наблюдения над этими источниками показывают вероятность азбук, особенно в ранний период их бытования на Руси, различные этапы приспособления кириллического, а может быть, и греческого алфавита к восточнославянской фонетической системе (Медынцева А.А., 1984; Янин В.Л., 1984, с. 79–86; Рождественская Т.В., 1985, с. 21–27). В любом случае, в появлении на стене собора азбуки, максимально приближенной по порядку и составу букв к греческой, вероятно, нужно видеть иные причины, чем неумение писавшего. Письмо человеком средневековья воспринималось как божественный дар, как средство выражения веры в бога. Представление о том, что алфавит священен чрезвычайно широко отражено в ряде произведений средневековой славянской литературы.
Особого внимания заслуживают специальные таблицы для календарных расчетов. Первая таблица, датированная XIII в., была обнаружена С.А. Высоцким на стене Софии Киевской. Она представляет собой двадцать восемь клеток, в которых в определенной последовательности повторяются семь букв — условные обозначения дней недели — семиц. С.А. Высоцкий определил эту таблицу как специальное пособие для определения того дня недели, с какого начинался год, что было необходимо для вычисления дня пасхи и других календарных расчетов (Высоцкий С.А., 1976, с. 201–205). Подобный фрагмент таблицы обнаружен недавно при раскопках Борисо-Глебского собора в Старой Рязани. Это небольшой обломок штукатурки, на котором начерчен рисунок левой человеческой руки. На основании пальцев — буквы А, В, Г, Д, выше — начало следующего ряда — S, . Хотя рисунок сохранился фрагментарно и записи на нем не окончены, определение его не составляет труда: это начало такой таблицы, как и в Софии Киевской. Перед нами, вероятно, самое древнее изображение так называемой «пасхальной» руки, различные варианты которой были популярны на Руси в более позднее время.
Очень существенна датировка этого рисунка. Комплекс всего эпиграфического материала характерен для XII–XIII вв., поэтому, хотя сам фрагмент для палеографической датировки содержит мало информации, вероятно, его дата не выходит за эти хронологические пределы. Как предполагают исследователи, храм был разрушен во время взятия Рязани Батыем в 1237 г. Следовательно, рисунок «пасхальной» руки не может быть датирован позднее первых десятилетий XIII в., а это значит, что система календарных расчетов, известная по более поздним источникам, использовалась уже в домонгольское время.
Все перечисленные надписи, несмотря на официальное запрещение, писали на стенах, очевидно, с разрешения церковного притча. Но среди них встречаются и бытовые — для их авторов стена собора была случайным материалом для письма. Иногда это упражнение в письме и счете, рабочие пометки (Медынцева А.А., 1978, с. 27, 56, 58, 163), иногда пословицы, поговорки, загадки. Так, на стене киевского Софийского собора рядом с рисунком ледяной «иордани», которые сооружали в праздник Крещения (6 января), написано: «алтарь пламенный, а церковь ледяна, и алтарь погаснет, и церковь растает» (Высоцкий С.А., 1966, с. 108, 109; Рыбаков Б.А., 1964, с. 22).
Автор надписи (как предполагают, юрьевский епископ Даниил) в поэтических образах ледяной церкви и «догорающего в ней пламенного» алтаря сумел передать тоску о краткости бытия и недолговечности красоты, подчеркнув эту мысль буквами «альфа» и «омега» — начало и конец, выведенными по левую и правую сторону от рисунка «ледяной церкви». Но рядом с этой философской надписью-загадкой Даниила другим почерком написано: «Попаше (сожрал) Кузьма порося» (Высоцкий С.А., 1976, с. 45). Бойкая разговорная речь звучит в надписи-насмешке над задремавшим певчим (Новгородская София): «Якиме стоя усне, а рта и о камень не ростепе» (т. е. не разинет).
Некоторые надписи тщательно зачеркнуты. Одну из них, из храма Софии в Новгороде, удалось прочесть. Это вполне невинная детская песенка-считался: «Перепелка паре в дуброве, постави кашу, постави пироги ту (туда) иди». Тем не менее, она почему-то была тщательно зачеркнута, и анонимный «цензор» дописал ниже: «усохните те руки» (Медынцева А.А., 1978, с. 148, 149).
Некоторые надписи-граффити в Киевском и Новгородском храмах доносят до нас отголоски различных воззрений, волновавших просвещенных людей того времени. В одной из надписей из Софии Новгородской, изданной впервые В.Н. Щепкиным и по-новому прочитанной Б.А. Рыбаковым (Рыбаков Б.А., 1963, с. 63), отразились космогонические споры о том, кто управляет небом, кто может его «разведрить» (прояснить), кто может «потрясти» облака — бес или бог: «…ле бес нбо и… разведрь… потрясошя облаци? Рече: бъ то сътвори…». В последних строках надписи содержится и ответ: «бог то сотворил». Аналогичные споры о том, кто является творцом мира и жизни, христианский бог Саваоф или бес, в котором древнерусские книжники видели прежнего языческого бога — творца жизни — Рода, неоднократно являлись темой поучений, направленных против остатков языческих верований. И другие надписи ясно говорят о живучести языческих обычаев даже среди городского населения. Такова надпись из той же Софии Новгородской, в которой сообщается о торжественной коллективной трапезе на лестнице храма, куда был запрещен доступ простому люду: «Раде, Хотке: Сновиде, Витомире, испили лагвицу (сосуд с дорогим привозным вином)… Угринным повелением…» (Медынцева А.А., 1978, с. 97–100). Можно лишь предположить, по какой причине появилась эта надпись. Но вполне ясно, что в основе этого события лежит языческий обычай коллективной братчины, широко известной в Новгороде по этнографическим и археологическим материалам.
Древнерусские летописи очеь неохотно и скупо сообщают о социальных волнениях и еретических движениях. Но на тематике некоторых граффити отразилась та яростная борьба, которую христианская церковь вела в первые века своего существования. Об этом, в частности, свидетельствует антиеретическая надпись, начерченная на одном из центральных столбов храма Софии в Новгороде: «Господи, помилуй, христиан, а еретиков прокляни» (Там же, с. 72–77). Под еретиками в этой надписи могли подразумеваться не только последователи волхвов-язычников, но и настоящие еретики — богомилы. Эта надпись — отголосок проповедей, произносившихся в соборе против различных отступлений в вере.
Среди киевских граффити заслуживает внимания одна надпись, отражающая сложность формирующегося общественного сознания, размышление человека средневековья о справедливости божественного устройства мира. Речь идет о надписи № 108, до сих пор не получившей достоверного прочтения и истолкования. При публикации она была прочитана С.А. Высоцким так:
«MATH NЄ XOTYH ДТНYА БЖГЄТ/Ъ/
БЪ ЖЄ NЄ ХОТ ЧЄЛОВКА ВДАМН КАЖЄТ /Ъ/
— РОМЪ Н СТОУ НВЪСВОГЄГОYНNОУ ВЪСМ /Ь/ГРХОМЪ /А/
— YЪБОУДЄТЪ /А/ МНNЬ»
«БДНТН» — мучить, причинять вред (Словарь русского языка XI–XVII вв, с. 87, 88). Таким образом, перевод двух строк следующий: «Мать, не хотя (не любя), ребенка причиняет (ему) вред, господь же (не хотя), не любя человека, наказывает (его) бедами». Буквальный перевод последних двух строк: «Ум, иступив свой порядок (или в свое время), всем грехам общь (приобщен) будет».
Вероятно, «ум» в этом контексте означает не «разум, мысль», а «душа, совокупность духовных сил» (Срезневский И.И., 1903, стб. 1211). Следовательно, две последние строки объясняют, что бог-творец вынужден наказывать человека: «Человеческий разум, душа преступив положенные ему пределы познания, подвергает себя всем грехам и искушениям, за что наказывается богом». Эта сентенция вполне в духе христианских религиозно-философских представлений. Отвечает концепции раннего русского христианства и мысль о необходимости наказания грешников.