Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо
Шрифт:

На этот раз их слова возымели действие. Уже через сутки, 20 апреля, 60-летний Мономах с дружиной стоял у стен Киева и, встреченный «с честью великой» духовенством «и всими кияне», сел «на столе отца своего и дед своих». Приезд популярного в народе князя породил надежды на лучшее — «и вси людье рады быша». Волнения улеглись.

Призывая Владимира на княжение, «большие и нарочитые мужи», вероятно, надеялись, что он железной рукой усмирит бунтовщиков, как это сделал князь Изяслав Ярославич в 1069 г. Однако их надежды не оправдались, репрессий не последовало. Вместо этого Мономах постарался снять социальное напряжение, пойдя навстречу пожеланиям широких слоев населения Киева. По всей видимости, миролюбивый настрой князя объясняется тем, что злоупотребления, против которых восстали киевляне, были обычным явлением и в других областях Руси. Для того чтобы не допустить распространения мятежа на соседние с Киевом земли, требовалось не карать доведенных до отчаяния людей, а устранить причину народного недовольства.

Это и попытался сделать так называемый «Устав Владимира Мономаха» (известный по спискам Пространной редакции Русской Правды, где он выделен особым заголовком). Как сообщает первая статья этого памятника, вскоре по прибытии в Киев Владимир собрал в княжьем селе Берестовом своих наиболее видных дружинников, в том числе тысяцких Киева, Белгорода и Переяславля; к участию в совещании был приглашен и представитель Олега Святославича [207] . То, что «Устав» был принят в совете с главами общин крупнейших городских центров Русской земли и включен в общерусское законодательство — Русскую Правду, как нельзя лучше показывает универсальность затронутых в нем проблем.

207

«Володимер

Всеволодовичь по Святополце созва дружину свою на Берестовем: Ратибора Киевского тысячьского, Прокопью Белгородьского тысячьского, Станислава Переяславльского тысячьского, Нажира, Миро слава, Иванка Чюдиновича, Олгова мужа». Киевский тысяцкий Ратибор, сменивший ограбленного киевлянами Путяту, — это, по всей видимости, бывший посадник князя Всеволода Ярославича в Тмуторокани в 1079— 1081 гг. (см. с. 82). Переяславский тысяцкий Станислав может быть отождествлен со Станиславом Тудковичем, павшим в 1136 г. в сражении под Переяславлем между Ольговичами и Мономашичами. Мирослав, вероятно, был знатным боярином, владельцем села Мирославского в Киевской земле (под Витичевом). Под 1134 г. он упоминается летописью как паломник в Святую землю, привезший оттуда «доску оконечную от Гроба Господня». Некий Нажир Переяславич фигурирует в летописи под 1160 г., но его тождество с участником берестовского совещания маловероятно по хронологическим соображениям. «Олгов муж» Иванко Чудинович, как можно догадываться, был сыном того Чудина, который участвовал в составлении Правды Ярославичей и «держал» в 1072 г. Вышгород (см.: Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания. С. 140—141). Белгородский тысяцкий Прокопий по другим источникам неизвестен.

Обсудив в общей думе создавшееся положение, законодатели выработали некоторые меры по смягчению долговой кабалы. Положено было резко ограничить произвольное взимание ростов. Отныне заимодавец мог давать деньги в долг не больше чем под 50% и только на трехлетний срок; причем выплата «реза» за третий год освобождала должника от необходимости возвращать сам капитал. Максимальная ставка годового процента, таким образом, снижалась до 17%. Неоплатные должники, чье имущество пострадало от нападения ратных людей, от пожара или другого несчастного случая, получали отсрочку платежей на год. Закупам — разорившемуся люду, наймитам-полурабам, работавшим «из пищи» (ради пропитания) на господском поле, — «Устав» гарантировал сохранение личной свободы в случае невыплаты ими долга.

Ряд утраченных ныне летописных списков, известных по извлечениях из них в трудах В.Н. Татищева, в связи с этими экономическими мерами упоминает еще об изгнании евреев из Руси. Согласно этому известию, киевляне всем миром просили у Мономаха «управы на жидов, что отняли все промыслы Христианом и при Святополке имели великую свободу и власть, чрез что многие купцы и ремесленники разорились. Они же многих прельстили в их закон». Мономах вынес этот вопрос на совещание князей. На съезде в Выдубичах князья постановили выслать всех евреев из Руси и впредь не пускать, а если тайно войдут, то вольно их грабить и убивать, «и с сего времени жидов на Руси нет» {110} . Историки относились к татищевскому сообщению с разной степенью доверия; указывали, в частности, на его противоречие со статьей Повести временных лет под 1124 г. о большом пожаре в Киеве, во время которого «и Жидове погореша», хотя и с той оговоркой, что «прежнее место жидов могло долго удерживать их имя» {111} . Во всяком случае, нельзя не принять во внимание тот факт, что евреи снова попадают в поле зрения древнерусских источников после большого временного перерыва и уже в качестве выходцев из других стран [208] .

208

Таковы, например, «жиды», упоминаемые «Повестью об убиении Андрея Боголюбского» наряду с волжскими булгарами и другими «погаными», крестившимися благодаря просветительской деятельности этого князя. Это были, несомненно, приезжие еврейские купцы из Булгарии или из нижневолжских земель, входивших некогда в состав Хазарского каганата.

Регламентация отношений между заимодавцами и должниками значительно облегчила тяжелую участь последних. Завещая читателям своего «Поучения»: «Не вдавайте силным погубити человека», — Владимир не преминул с гордостью отметить, что сам он «и худого смерда, и убогые вдовице не дал есмь сильным обидети». Действительно, источники того времени свидетельствуют, что Мономах не раз давал чувствовать «сильным» тяжесть княжьей руки. В одном из дошедших до нас посланий митрополита Никифора владыка оттеняет его роль законодателя, «хранящего истину в веки, творящего суд и правду посреди земли», «оградившего законоположениями, как будто некими стенами чудными, свое христианское стадо». В другом письме он адресуется к Мономаху с такими словами: «Подумай об этом, князь мой, поразмысли о тех, кто был изгнан тобой, об осужденных тобой на наказание, об отвергнутых. Вспомни о тех, кто кого оговорил и кто кого оклеветал. И сам как судья рассуди их и, будучи наставляем от Бога, помяни всех, и так сделай, и отпусти, да и тебе отпустится, и отдай, да и тебе отдастся». И далее Никифор прибавляет: «Не печалься же, князь, из-за этих слов. Или думаешь, что кто-то пришел ко мне печальный [с жалобой] и потому написал я тебе это? Нет, это для твоей правой веры, просто так написал я для тебя как напоминание, ибо великие властители часто нуждаются в большом наставлении, ведь они многим пользуются, и многие изъяны имеют». Эта оговорка показывает, что опальные были знатными людьми, чьи родственники или друзья имели возможность обратиться к митрополиту с жалобой на действия князя. Послание Никифора можно сопоставить с известием Новгородской Первой летописи о том, как в 1118 г. Мономах призвал из Новгорода сотского Ставра с несколькими боярами и посадил их в погреб за творимые ими грабежи [209] .

209

В I960 г. на стене киевского собора Святой Софии был обнаружен «автограф» Ставра, процарапавшего свое полное имя: Ставр Городятинич. Летописный эпизод с его заточением лег в основу былины о Ставре Годиновиче, которого князь Владимир Красное Солнышко по ложному обвинению приказал посадить «в погреб сорока сажен, и закрыть доскою железною, и засыпать пески желтыми» (Былины. Сост., вступ. ст., вводные тексты В.И. Калугина. М., 1991. С. 439—440).

II

Вступив на киевский престол помимо старшего из князей, Олега Святославича, Мономах первое время сохранял верность своей политике предыдущих лет, которая зиждилась на договоре и компромиссе. Судя по присутствию «Олгова мужа» на совещании в Берестовом, отношения Владимира с Олегом к тому времени были уже полюбовно улажены. Престарелый «Гориславич» удовольствовался ролью второго князя и не предъявлял своих прав на Киев. Незадолго перед смертью он вместе с Владимиром и своим братом Давыдом участвовал в важном событии религиозной жизни, имевшем общенациональное значение. 15 мая 1115 г. в Вышгороде, при большом стечении духовенства и народа, мощи святых Бориса и Глеба, покоившиеся до тех пор в деревянном храме, были торжественно перенесены в великолепную каменную церковь, построенную на средства старших князей. Присутствие Олега на празднике, символизировавшем единение княжеского рода, выглядит знаменательно. Впрочем, его давнее соперничество с Владимиром все-таки дало себя знать. Во время церемонии погребения между князьями разгорелся спор: Мономах хотел, чтобы гроб с мощами Бориса и Глеба поставили посередине церкви, а Олег с братом выбрали для него место рядом с их семейной усыпальницей, находившейся в правом приделе. Уступать никто не желал, так что пришлось бросать жребий. На этот раз благосклонность судьбы была на стороне Святославичей — они выиграли. Эта маленькая победа стала для Олега последней; в августе того же года он умер. Давыд последовал за ним восемь лет спустя, и Черниговская волость перешла в руки младшего Святославича, Ярослава, который при жизни Владимира не доставлял ему никаких неприятностей.

План г. Владимир-Волынский, XIII в. (Реконстр. Т. Трегубовой)

1115 г. — год смерти Олега — стал переломным в междукняжеской политике Мономаха. Увидев себя старейшим из князей и безусловным владельцем большей части русских земель, он серьезно задумался над тем, чтобы поставить отчинное право на службу себе и своему роду. В его намерения входило ограничить притязания на киевский стол узким семейным кругом, сохранив при этом связь старшинства с обладанием великим княжением, то есть сделать Киев наследственной отчиной своего потомства, закрепив за последним династическую привилегию на владение великокняжеским столом{112}. Практическим выражением этого замысла стал перевод в 1117 г. Мстислава Владимировича из Новгорода на переяславское княжение. Правда, в самом Переяславле в ту пору уже сидел другой Мономашич — Ярополк, поэтому Владимир поселил старшего сына в соседний с Киевом Белгород, что позволяло Мстиславу в случае смерти отца быстро взять под контроль ситуацию в столице и заявить о своих правах на великое княжение.

Естественным соперником Мстислава в будущей схватке за киевский стол был владимиро-волынский князь Ярослав Святополчич, превосходивший его старшинством. Их связывали родственные узы, так как Ярослав еще при жизни отца, в 1112 г., женился на Мстиславовой дочери [210] . Но после переезда Мстислава в Белгород Святополчич счел себя обойденным и выразил свое недовольство какими-то враждебными действиями [211] . Верный себе, Мономах поначалу попытался решить дело миром. Однако Ярослав, вызванный в Киев на суд старших князей, медлил с приездом, и тогда союзное войско Мономаха, Давыда Святославича и обоих Ростиславичей, Володаря [212] и Василька, осадило Владимир-Волынский. Ярослав продержался два месяца, после чего «покорившеся во всем» Мономаху. Владимир на первый раз ограничился наставлением: «и наказав его о всем [указал все его вины], веля ему к себе приходити, когда тя позову». Но принужденная покорность волынского князя оказалась недолговечной: уже в следующем году он прогнал от себя жену, «внуку Володимерю», что было демонстративным знаком полного разрыва с великим князем. Мономах снова повел на него объединенную рать князей, и тут Ярослав увидел, что переоценил свои силы, ибо от него «отступиша» даже его бояре. Потеряв доверие собственной дружины, он бежал к своим заграничным родичам — сначала в Венгрию [213] , затем в Польшу. Во Владимире-Волынском сел зять Володаря, Роман, а после его скоропостижной кончины в январе 1119 г. Мономах посадил на Волыни другого своего сына, Андрея.

210

Первой супругой Ярослава Святополчича была венгерская королевна (см. с. 93—94), а между 1106 и 1112 гг. он еще, как полагают, мог быть женат вторым браком на дочери польского князя Владислава I (см.: Линниченко И.Л. Взаимные отношения Руси и Польши до половины XIV столетия. Ч. 1. До конца XII в. Киев, 1884. С. 56; возражения на это см.: Щавелева Н.И. Польки — жены русских князей (XI — середина XIII в.) // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования, 1987. М., 1989. С. 55).

211

Повесть временных лет молчит на этот счет. Никоновская летопись ставит на вид Ярославу Святополчичу его дурное обращение с женой, внучкой Владимира. Сам Мономах пишет, что поднялся на Ярослава, «не терпяче злоб его».

212

В 1113 г., после вступления на киевский стол, Мономах породнился с Володарем Ростиславичем, который выдал свою дочь за его сына Романа Владимировича.

213

Отношения Мономаха с Венгрией были испорчены действиями венгерского короля Кальмана I, который незадолго перед смертью женился на дочери Владимира Евфимии, но через год обвинил супругу в неверности и отослал ее к отцу в Киев, где она родила сына Бориса, будущего претендента на венгерский престол. Кальман умер в начале 1114 г., оставив престол своему сыну Стефану II.

В 1020—1021 гг. Мономашич и Святополчич обменялись ударами: Андрей Владимирович водил половцев в Польшу, а Ярослав в ответ приходил с ляхами к Червеню, но был отражен тамошним воеводой Фомой Ратиборичем.

Тем временем Володарь Ростиславич тоже не сидел сложа руки. Он готовился произвести глубокое вторжение в Польшу, для чего заключил соглашение с опасными врагами Болеслава III: поморскими славянами и пруссами. Когда об этом стало известно при польском дворе, могущественный вельможа, наместник Силезии Петр Властович [214] , добровольно вызвался разрушить планы перемышльского князя. Заручившись согласием Болеслава, он во главе отборного отряда из тридцати всадников отправился в Перемышль, где выставил себя обиженным изгнанником, мечтающим отомстить своему бывшему господину. Обманутый Володарь охотно принял знатного перебежчика на службу и приблизил к себе. С тех пор Петр Властович искал способа осуществить задуманное и, как только представился удобный случай, похитил Володаря и переправил его в Польшу. Летопись кратко сообщает об этом под 1122 г.: «…и Володаря яша ляхове лестью, Василкова брата». В западных источниках рассказ о похищении Володаря существует в двух версиях. По сообщению польского хрониста Винцентия Кадлубека, захват перемышльского князя был совершен на пиру. Согласно же показанию немецкого историка и агиографа Герборда, похищение произошло во время охоты, когда дружина Володаря рассеялась по лесу, неосмотрительно оставив своего князя в руках Петра Властовича и его людей. Для того чтобы выкупить Володаря из плена, его брат Василько и сын Владимирко [215] (в то время князь Звенигородский и Белзский) отдали Болеславу бесчисленные сокровища, но что еще важнее, Ростиславичи обязались действовать вместе с польским князем против Мономаха. (Пораженный величиной выкупа, немецкий хронист Герборд писал, что «золото, и серебро, и всякие драгоценности в вазах и одеждах, и разного рода богатства были привезены на колесницах и верблюдах в Польшу» в таком количестве, «что вся надменная Русь зачахла от непривычной [для нее] бедности». Часть выкупа получил Петр Властович. Однако католическое духовенство наложило на него покаяние за коварный поступок с русским князем, вследствие чего Петр Властович вынужден был раздать значительные суммы церквам и монастырям. В середине 40-х гг. XI в., при сыне Болеслава Владиславе II, он попал в опалу и подвергся жестокой расправе, что было с удовлетворением отмечено летописцем: «Той же зиме Владислав Лядьский князь емъ [схватив] мужа своего Петрка ислепи, а языка ему уреза и дом его разграби, токмо с женою и с детьми выгна из земли своея, и иде в Русь якоже евангельское слово глаголет: еюже [которою] мерою мерите [той же] возмеритися [вам]…»)

214

Великопольская хроника XIII в. называет его выходцем из Дании. Однако более аргументированными считаются гипотезы о силезском или русском происхождении Петра. При польском дворе Петр Властович занимал высокие должности палатина и воеводы, а женитьба в 1117 г. на Марии Святополковне, сестре русской супруги Болеслава, сделала его вторым лицом в государстве.

215

Родился в 1104 г.

В 1123 г. Ярослав Святополчич пришел под Владимир «с множеством вой, с угры, и с ляхы, и Володарем и Василком, и обступиша Андрея во граде». Мономах стал спешно собирать полки, но помощь не понадобилась. Грозное нашествие прервалось в самом начале. Разбив лагерь под Владимиром, Ярослав на другой день поутру отправился с двумя спутниками осматривать городские укрепления и попал в засаду. В схватке он получил рану копьем, от которой в ту же ночь умер. Многоплеменное войско его «разбредошася восвояси», а Ростиславичи послали к Мономаху с повинной и дарами, «дабы отпустил им еже дерзнуша на нь». Со смертью в 1127 г. двух младших братьев Ярослава, туровских князей Изяслава и Брячислава, род Святополка совсем захирел, и почти все его отчины, за исключением нескольких неважных городов, отошли к Мономахову роду. Только во второй половине XII в. потомки Святополка вернули себе Турово-Пинскую отчину{113}. Но это было все, на что они могли рассчитывать.

Поделиться:
Популярные книги

Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Нова Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.75
рейтинг книги
Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
31. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.93
рейтинг книги
СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Законы Рода. Том 6

Flow Ascold
6. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 6

Темный Лекарь

Токсик Саша
1. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь

Романов. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир
1. Романов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Романов. Том 1 и Том 2

Кровь, золото и помидоры

Распопов Дмитрий Викторович
4. Венецианский купец
Фантастика:
альтернативная история
5.40
рейтинг книги
Кровь, золото и помидоры

По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович
2. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
5.50
рейтинг книги
По дороге пряностей

Сирота

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.71
рейтинг книги
Сирота

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Седьмая жена короля

Шёпот Светлана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Седьмая жена короля

Я – Орк. Том 3

Лисицин Евгений
3. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 3

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф

Любимая учительница

Зайцева Мария
1. совершенная любовь
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.73
рейтинг книги
Любимая учительница