Другие. Режиссеры и их спектакли
Шрифт:
– А что подсказывает вам внутренний голос в связи с Новым годом?
– Раньше это всегда были встречи у друзей. Либо дома. Но всегда в замкнутом пространстве. Бывало, что я и вдвоем его встречала, с мужем. А однажды с бабушкой. Я просто почувствовала, что в этот год должна остаться с ней. И я правильно почувствовала – это оказался ее последний год. Даже когда я застала пару раз Новый год в Америке, это тоже происходило у кого-то дома. Меня не потянуло на Тайм-сквер в Нью-Йорке веселиться в толпе народа.
А в этом году – я не знаю почему – у меня появилась потребность выйти на улицу. Я не знаю почему, я не могу объяснить. Мне просто захотелось побыть на улице, в Москве, в городе, где я родилась, и выросла,
– Куда именно?
– Я еще не думала о маршруте. Он должен сложиться спонтанно. Но это не будет что-то официальное. Я не пойду на Красную площадь, как вы понимаете. Но, наверное, не пойду и на Арбат. И на Тверскую, которая для меня все еще улица Горького. А может быть, мне захочется подъехать к какому-то вокзалу, а может быть, к какому-то храму… И обязательно я подъеду к театру. Этой идеей я поделилась с кем-то из наших ребят: «А давайте встретимся прямо на Чистых прудах, выпьем по бокалу – нет, по стаканчику картонному – шампанского и разъедемся. По домам, по друзьям, по улицам – не знаю куда». Вдруг это вызвало такой отклик у нашей молодежи. Никого я не созывала специально и даже не ожидала, что будет такая реакция. Просто многим захотелось того же.
– А прежде «Современник» не справлял Новый год вместе?
– Были и такие года. Но не всегда.
– Почему? Ведь многие театры встречают Новый год вместе?
– Это всегда так сложно организационно было. И не только в советские времена. 31-го вечером – спектакль. А иногда 1-го утром или 2-го. Актеры разъезжались кто куда. Семьи образовались. Маленькие дети появились. И сейчас есть. Поэтому не было никакой обязаловки. Ну, может быть, на будущий год, все-таки следующее тысячелетие, мы и решимся на что-то капитальное в театре.
– Есть для вас что-то мистическое, или магическое, или просто грустное в словосочетании «конец века»?
– Нет, пожалуй. Никакого священного трепета. Но может быть, потому что это конец века, мне и захотелось соединиться, мягко говоря, со вселенной?.. Не знаю, не могу сформулировать. И пафосной не хочу быть, с другой стороны.
– А путешествовать в новогоднюю ночь будете одна?
– Не-ет, ну я же не сумасшедшая?! Мы случайно на эту тему разговорились с моей подругой Ларисой Рубальской и ее мужем…
– Ну, Рубальская – женщина, легкая на подъем, это известно.
– Да, и оказалось, что у Лариски было точно такое же чувство: ей тоже захотелось выйти на улицу. И мы решили: «Тогда едем вместе». Не хочется никакого насилия ни над собой, ни над близкими.
– Тогда расскажите, в чем будете встречать Новый год?
– Ой, это долго объяснять. У меня с нарядами отношения очень своеобразные. Я же не ношу готовую одежду. Не знаю даже в Москве большинства этих магазинов модных. Естественно, про цены, про марки, про бутики я слышала, за границей бываю. Но и там я по этим магазинам не хожу. Не потому, что не могу себе этого позволить, – могу. Но мне это неинтересно.
– Вам по-прежнему шьет Леночка (портниха, которую сосватал Г.Б. сам Слава Зайцев. – Н.К.)?
– Леночка мне всегда шьет. Момент придумывания костюма – это для меня такое творчество, такое развлечение! С той самой секунды, как я выбираю ткань и пуговицы. Даже Слава мне когда-то говорил: «Ты у меня не заказчица. Ты у меня соавтор». Мы когда-то со Славой кроили совершенно потрясающие шмотки… из платков по четыре рубля, которые покупали в Пассаже. Для меня только это и интересно. А не выворачивать марку с изнанки и хвастаться друг перед другом. А какой я себе когда-то шикарный костюмчик джерси сочинила! Из «динамовского» спортивного костюма. Помните, были такие, синенькие с белой полосочкой? Я просто очень большой размер себе купила – и сшила с помощью подруги. Я, кстати, не только себе наряды придумываю, но и своим очень элегантным подругам. Причем даже тем, у кого вообще-то очень большие возможности.
Даже если я приду в эти дорогие магазины и мне даже сделают большую скидку (как уже не раз предлагали) или вовсе подарят какую-то вещь, я не получу от этого удовольствия. У меня было, пожалуй, только одно исключение – и то: на это повлияла не сама вещь, а тот, кто мне ее предложил. Это очень смешная история. Представьте себе. Я сижу на даче, собираюсь на репетицию. Жара такая, что лишнее телодвижение кажется немыслимым. Звонок. Милый интеллигентный голос: «Вам звонят из Галереи…» Я к стыду своему название тут же прослушала и решила…
– …что зовут на выставку?
– Да. «Дело в том, – продолжает голос, – что наш президент так к вам относится, он такой ваш поклонник… Он вас приглашает… он хочет… мы открываем новый бутик…» Галерея, бутик? Ничего не понимаю. Оказалось, что некая итальянская фирма открывает в Москве цепь модных магазинов. «Он хочет, чтобы вы были лицом нашего магазина». Это меня рассмешило ужасно. «Это как? – спрашиваю. – Я, что ли, как Костя Райкин с телефонной трубкой, должна сидеть у вас в офисе и что-то рекламировать?!» – «Что вы! Вы просто должны прийти на открытие, разрезать ленточку и быть в чем-то от нас». Оказалось это бутик нестандартных размеров. Начались уговоры. Я им объясняю, что не ношу готового, что жарко, что я так устала. Но что-то меня тронуло в этом разговоре. Или показалось, что легче до них доехать, чем препираться? Все-таки центр. В общем, я к ним заехала. В помещении еще шел ремонт, открытие намечалось через неделю. Милые девочки, крутятся вокруг, что-то предлагают. Стоят эти, как их? Склероз, как же они называются? Ну такие вешалки на колесиках и на них шикарные туалеты. «Ну, девочки, это все не мое, понимаете? Это такое… дамистое. Я такую одежду не ношу». Не выношу стандарт, даже если он очень высокий, люблю это все на других, но не на себе. «А какую вы носите?» Чтобы долго не объяснять, говорю: «Ну такую… смешную». В этот момент появляется человек. Небольшого роста, усталый, толстый, грязные джинсы рваные, не первой свежести свитер с вытянутыми рукавами…
– В смешной одежде, короче.
– Да. И сам – ну такой смешной! Думаю: электрик, наверное. Ну, в шикарном же магазине!? Пережидает, видимо, наш разговор, чтобы обратиться к кому-то из менеджеров. Вдруг одна из девочек оборачивается и говорит: «Вот, это наш президент…» И тут я начинаю дико хохотать. «Миша, – говорит он. – Извините, у меня руки грязные, у нас там ремонт», – и протягивает мне рукав свитера, который в этот момент выглядит чище руки. И мне не захотелось его назвать по имени-отчеству. Он был просто Миша. Наш человек. «Ну, чего вы тут предлагаете Галине Борисовне? Ой, это все не то!» Мы в секунду поняли друг друга. Он куда-то пошел, куда-то полез на лестницу и вытянул из кучи черную рубашку шелковую, брюки, какую-то маечку под низ. «Это подойдет?» Подошло идеально. Я была им так очарована и так сражена тем, что вот такой Миша может быть президентом… Кончилось это все тем, что я пришла и разрезала ленточку.
– В той самой маечке?
– Конечно! Потом мы с Мишей Куснеровичем стали друзьями абсолютными. Оказалось, он из тех, кого мы называем «наш зритель». Он просто дождался момента, когда смог меня куда-то пригласить.
– Он оказался зрителем со стажем?
– Со стажем, хотя ему сорок, но у него и мама ходила в «Современник», и жена. Они все бывшие химики, то есть все те, кого раньше называли мэнээсами и кто наполнял наш зал. Миша видел все наши спектакли, у него КВН-ское прошлое. Что говорить, Миша – это Миша. В связи с этим я теперь иногда ношу одежду от Марино Ринальди. Но – смешную.